То, что иногда лучше слов

Посмотрела я с завистью на флешмоб с поцелуями и тяжело вздохнула. Не умею я писать всякие чувственные сцены. Хотя в жизни с близкими довольно открыта ко всяким обнимашкам-целовашкам. Ну, как тут не обняться с кумой после долгой разлуки, не принять хорошенько и не спеть «Червону калину». Пою я плохо, но громко. Так же с чувством плачу, обнимаясь с учениками. Умница Дашка говорила: «Ну-ну, Владочка Олеговна, я ж вам в личку писала, что увидимся скоро. Зато ковид закончился, можем обниматься.» А вот в текстах у меня с этим скудно до безобразия.

А потом вдруг вспомнила, что есть один поцелуй, тоже очень скромный и в черновиках к «Точке зрения». А главное, из всех моих героев сподобился только Таред, человек довольно жесткий, прямолинейный, как шахматная ладья, но преданный и справедливый. Да и еще и довольно престарелый по меркам своего мира. У Тареда никогда толком не получалось разговаривать с женщинами и детьми. Дайте ему отряд и он пойдет и сделает, ограничившись десятком не всегда цензурных слов. А с женщинами... Это трудно.

— Да я подумал... — спешиваясь, пожал плечами Таред, — что я тебе предложить могу. Старый, ни на что не годный. Ордену я больше не служу. И не в почетную отставку ушел. У меня кроме развалин замка отцовского там, на севере в Приграничье, за душой ничего нет. Ты здесь, свободной, себе партию получше сыщешь. Помоложе, побогаче, при деле.

— Ах, получше, — ласково сказала Алишка, аккуратно пристроила свой узел на лавку у кордегардии: — Помоложе, — обводя алчным взглядом пространство вокруг себя, протянула она.

Стражники попятились. Таред сдуру покивал головой:

— Ну, да!

— Ой, молчи лучше, — зашипела ему Сашка, и тут Алишка наткнулась взглядом на веник, прислоненный в уголке. — А еще лучше беги!

— При деле?! — взвизгнула Алишка и ухватила веник.

— Я те покажу — другого! — рявкнула она, метя Тареду прямо по голове. Но не попала — увернулся. Достала по спине прикрытой кирасой. Гул пошел, как от колокола. Урихгра шарахнулся в сторону, выкатывая глаза и фыркая. Таред рванул в другую сторону.

— Ах, ты ж старый гриб! Ты у меня сейчас живо помолодеешь! — что—то в этом замечании было верным. Таред, уворачиваясь от свистящего веника, прыгал довольно бойко, даже не хромал.

Деликатная Мышка, не выносящая скандалов и ругани, прижала уши и заплясала под Сашей. Девочка спешилась и погладила кобылу по белой звездочке на носу:

— Эх, говорила ж — молчи!

— Хорошо хоть не скалкой или ухватом, — со знанием дела протянул один из стражников. — Моя так и за оглоблю схватиться может. Остальные сочувственно хмыкали:

— Гром-баба, не поздоровится рыцарю.

— Что ни баба, то ведьма! — подытожил сержант, глядя, как отчаявшийся заслонится от веника руками, Таред, наконец, перешел от обороны к нападению. Выдрал веник у Алишки из рук и закинул на крышу сарая, и попытался что-то объяснить. Алишка кулаками лупила Тареда по стальному нагруднику и гневно верещала.

«Безнадежно, — вздохнула Сашка, — все равно никогда с женщинами говорить не умел».

— Простите, барышня! — обратился сержант к Сашке. — Может вам пока кипяточку с лепешкой, а то это надолго.

— Можно и кипяточку! — кивнула Сашка. В дверях обернулась и хмыкнула:

«А может и небезнадежен. Слова — шелуха.»

Таред, наконец, сделал единственное, чем можно наверняка угомонить разбушевавшуюся женщину — обнял и поцеловал. Стояли они прямо посреди площади под крупными пушистыми хлопьями снега. И никого, и ничего вокруг их не существовало.

А это иллюстрация Ольги Морох. Иллюстрация к этой еще не существующей в поле интернета сцене, а к прологу. Но я так люблю Олины иллюстрации, что не могу не поделиться Таредом, Сашей и Урихгрой.

Иллюстрация находится здесь

Я всегда говорю, что тексты я пишу под музыку. Одной из тех, под что писалась «Точка зрения» — «Пастушок» Калевала И вам для настроения.