Попаданцы? Попаданцы! Всей страной - в прошлое!
Автор: Логинов Анатолий"Я не тормоз. Я просто медленный газ"
Вот так. Флешмоб уже, похоже закончился, когда я узнал о нем. Но не удержался и все-таки решил написать про своих попаданцев. Все-таки первая книга о попадании целой страны из одного года в другой - моя. Хотя идея появилась на форуме альтернативной истории. Предлагалось что СССР из ночи смерти Сталина попадает в ночь на 22 июня, в момент нападения Германии. И как всегда бывает, такая идея вызвала очень серьезный спор заклепочников. Большинство настроенных скептически спорщиков считало, что итоги первого дня нападения не будут ничем отличаться от реального 22 июня 41 года, не учитывая, что кроме смерти Сталина в то время шла Холодная война и горячая война в Корее. Отчего войска СССР находились в высокой степени готовности. Попытки убедить словами помогали слабо, поэтому я для себя собрал материалы по этому периоду и опубликовал хронологию событий (таймлайн). Неожиданно таймлайн очень понравился читателям с форума "В вихре времен" и они упросили меня переделать его в книгу. А я в это время увлекался серией технотриллера "Седьмой авианосец" и потому книга получилась именно в таком стиле - с уклоном в заклепки и описания боев:
Необязательное предисловие
Из отчета комиссии по проверке происшествия в 6 альфа секторе Большой Лаборатории Времени (перевод с Вейского, 25637 год Вегранской эры):
«В результате выхода из строя по вышеуказанным причинам сингулярного фазового сихронизатора триангляционная диссипация по в-параметру привела к созданию локального пробоя п-в континуума с взаимным переносом около 6 млн стоунгов материи из хронокластера 34а657прО в хронокластер 34а897рнЕ. Сохранение работоспособности субблока Эйч привело к синхронинформацитринизации переброшенной материи и материи кластеров.»
Чье-то замечание на полях документа: «а дальше как всегда идет наказание невиновных и награждение непричастных
..., Винцер, подобно большинству солдат, нервно закурил, пряча огонек сигареты в кулак и время от времени поглядывая на часы и на русскую территорию.
Оставался час до назначенного времени, когда вдруг ЭТО произошло. Непонятный звукосвет, режущий глаза, или светозвук, бьющий по ушам, заставил всех резко вздрогнуть. Кто-то начал тереть глаза, кто-то схватился за уши, а некоторые попытались одновременно сделать и то, и другое.
— Доннер… етте…крайцхаг... ноханмайль, — внезапный, резкий и по-зимнему холодный ветер донес до обер-лейтенанта обрывки чьей-то ругани.
Усмехнувшись, Бруно поднес к глазам бинокль и… «Майн Готт!» — вырвалось у него. Вместо темной лесистой равнины с небольшой деревней слева и засеянного поля почти у самого горизонта он увидел голую равнину, покрытую снегом, с огнями в районе бывшей деревни, определенно напоминающими огни… города???
Пятое марта. Аэродром «Береза», 927-й истребительный авиаполк
Старший лейтенант Петр Логичев любил летать, но хорошо выспаться любил не меньше. Именно поэтому он был страшно зол, когда в половине третьего утра его разбудило нечто непонятное. Неужели опять что-то сотворил хозяин квартиры?
...
Автобус подъехал к высотке, прервав размышления Петра. Вместе с другими летчиками он побежал переодеваться в летный комбинезон и получать кислородную маску.
Но только оказавшись в кабине, Петр окончательно успокоился. Как всегда, стоило закрыть фонарь и подключиться к радиостанции, время замедлило свой бег. По полученным указаниям выходило, что через границу на высоте восемь – девять тысяч метров пытались пролететь винтовые бомбардировщики в сопровождении таких же истребителей. Теперь первые из них атакованы летчиками дежурного звена, несколько сбито, а 1-я эскадрилья должна добить наглого агрессора. Интересно, что бомбардировщики летят с очень малой скоростью, а их оборонительное вооружение, кажется, состоит только из пулеметов. Ничего, взлетим, увидим, разберемся…
В полку всего лишь треть летчиков имела достаточный налет для ночного боя и почти все они служили в 1-й эскадрилье. Именно поэтому командир полка, полковник Нестеренко, успевший хлебнуть боев конца Великой Отечественной, поднял в воздух только ее.
Заняв свое место в строю эскадрильи, Петр и его ведомый, лейтенант Звягинцев, услышали привычный голос «бати», необычно злой и отрывистый. Командир, оставшийся на КП, передал, что сбит старший лейтенант Кулаков, самолет капитана Мисюркина поврежден, и он был вынужден выброситься с парашютом.
— Поэтому приказываю в бой на горизонталях не ввязываться, нанести «соколиный удар» и действовать строго по схеме три, — закончил командир.
Несколько томительных минут полета и вот на фоне земли стали видны подсвеченные Луной силуэты огрызающихся огнем вражеских бомбардировщиков. Засмотревшись, Петр чуть было не пропустил команду на атаку.
Первый бой — он трудный самый. Может это и так, но для Логичева в происходящем не оказалось практически ничего нового. Спикировав на отворачивавшие назад самолеты врага, он привычно, как на тренировках, дождался совпадения метки прицела с целью — силуэтом бомбардировщика и слегка нажал на гашетку. Короткая очередь из 23 и 37 мм снарядов, выдавая себя мелькнувшими огоньками трассеров, воткнулась в цель, вызвав вспышку взрыва. Все это очень напоминало привычные стрельбы по буксируемой мишени, разве что мишень была побольше и пыталась огрызаться пулеметным огнем. Впрочем, рассмотреть все подробнее он уже не успел, услышав в рации крик ведомого: «Слева!». Спасла его небольшая ошибка и выполненный выход из пике. Так как двигатель стоял на крейсерском режиме, Петр для набора высоты вынужден был резко перевести его на максимум, самолет просел и очередь противника проскочила впереди и чуть выше МиГа. Тут же свалив самолет влево, Петр чуть не напоролся на очередь ведомого. Почти невидимый в темноте силуэт вражеского винтового истребителя скрылся в огненном шаре взрыва — видимо в него попал 37-миллиметровый снаряд, а может, и не один. МиГ Петра вздрогнул от столкновения с несколькими обломками, но продолжал слушаться рулей, да и движок, несколько раз чихнув, продолжил свой ровный гул. Перейдя в набор высоты и дождавшись тишины в рации, Петр передал напарнику:
— Спасибо.
А в рации то и дело слышны были короткие возгласы:
— Справа!... Прикрой атакую!.. Семь, семь, семь!
Это был первый мой опыт в литературе и первая книга о глобальном переносе территории во времени. Потом под ее воздействием Минаков написал свой Харьков, потом мы с Ивакиным придумали перенос современной России... Но все это было уже потом.