Они всегда побеждают

В такой очереди я не стоял уже лет пятнадцать. Или двадцать. Быстро оживились воспоминания о прекрасной жизни в СССР. Вообще, у меня с СССР только два устойчивых воспоминания: длинные очереди в душных магазинах с мухами и ужасные туалеты с дырками в полу, посыпанные хлоркой. Тоже с мухами.

Кажется, в воронежском автовокзале произошел какой-то коллапс. Возможно, искажения пространственно-временного континуума, потому, что реально, было ощущение, что здание как-бы на некоторое время переместилось куда-то в прошлое или параллельную реальность, в которой СССР таки победил.

В воронежском автовокзале имеется целых два больших зала ожидания с длинными рядами касс. Я точно не запомнил, сколько там этих касс, но в тот момент, на весь вокзал открыта была только одна. Еще там стояли электронные терминалы, по которым тоже вроде как можно было купить билеты.

Очередь, тянущаяся от кассы куда-то в бесконечность, выглядела настолько внушительно, что электронный терминал сам собой притягивал внимание, манил и магнитил, обещая надежду на спасение.

Тыкая пальцами по сенсорному экрану, следуя последовательно появляющимся инструкциям, нажимая кнопку «далее», я совершил массу манипуляций и действий, в результате которых терминал написал мне:

«Сегодня больше нет рейсов на Рамон».

На пару секунд я даже поверил машине и почувствовал прилив надвигающейся истерики, но вовремя спохватился и отправился в бесконечность, в самый конец очереди.

Из-за того, что касса была одна на всех, в нее стояли люди типа меня, которые ехали из Воронежа куда-то в пригород, так и те, кто покупал междугородние билеты. Также, подходили люди, которые сдавали билеты. Они пытались пройти без очереди, на них конечно же все кричали, с боем они пробивались к кассе, сдавали свои билеты и одновременно кричали на кассиршу, за что-то там, даже сложно было понять за что.

Каково это, стоять в унизительной очереди, в душном, сумеречном помещении, зная, что можно просто не успеть купить билет на автобус, он уедет раньше, чем ты окажешься возле кассы? Этот опыт забылся. Как жуткий кошмар из советского прошлого. Потеряны все скиллы, которые необходимы для успешного выстаивания в очереди. Навыки, необходимые для того, чтобы тебя не затерли, не отодвинули, чтобы ты все-таки купил заветные билетики или попал к заветному терапевту в поликлинике или что там ещё, за чем эта очередь стоит. Забыл я, как это делается. Тупо, как овца встал. А что еще надо то?

Уже через десять минут обнаружилось, что вроде как я в очереди стою и успешно продвигаюсь к кассе, но женщина, за которой я стоял куда-то исчезла, а молодой человек, который был за мной, тоже ушёл.

И вот, когда касса оказалась совсем близко, успешный успех уже рядом, вдруг, какой-то мужчина, которого вроде как раньше не было, строго спрашивает:

— А вы за кем стоите?

— Да-а-а, вроде как я стою... — отвечаю. — Вот, — растерянно машу рукой, на несколько человек передо мной, — и вот, — показываю, на очередь сзади, уходящую в бесконечность, которая кажется, стала ещё дальше прежнего.

— Вы здесь не стояли, — говорит мужик, — идите в начало очереди, — и строго так, очень жестким голосом.

— Ладно, мужчина, — говорю, — если вы так сильно убеждены, что вы впереди меня, то проходите вперед, ничего страшного.

— Конечно, — отвечает он, — пройду.

Что-то было в его голосе и во всем его виде. Какая-то странная упертость и принципиальность, чувствовалось, что он сейчас меня прирежет, если я буду впереди него, что для него вот очень жизненно важно, чтобы никто не пролез вперед него, что это вот прямо оскорбление для него, испорченная честь или что-то такое.

«Наверно с зоны, — подумал я, — там у них любая ерунда имеет значение и любая мелочь способна оскорбить их».

Но конфликт с мужиком мы вроде разрулили, он больше ни на что не претендовал, а я молился о том, чтобы другие участники очереди на оказались такими принципиальными.

И тут появляется она. Женщина, полноватая, с короткой стрижкой и двумя запасными подбородками, не молодая такая, предпенсионного, наверное, возраста и мягким голосом говорит нам:

«Мужчины, можно я куплю один билет до Рамона. Мне всего лишь один до Рамона,» — и не дожидаясь ответа становится, перед этим мужиком.

Точно вспомнить сложно, что именно этот мужик ей сказал. Кажется, он даже ничего не говорил, а стал издавать нечленораздельные звуки и его так перекорёжило всего, руки так немножко начали трястись, как у паралитика.

— Ну и что вы со мной сделаете? — спрашивает эта тётка. — Убьете меня? — уверенным и спокойным голосом.

Мужик растерялся и замер. Он что-то там двигал своими губёнками, весь трясся.

— Я тоже еду в Рамон и мне нужно купить четыре билета, а не один. И я стою в очереди, — мягким голосом озвучил я свои интересы, выразив свое несогласие с таким грубым и бесцеремонным нарушением очереди.

Она просто ничего не ответила. Отвернулась от нас и начала покупать билеты.

— Слишком дерзко! — рявкнул мужик.

В его голосе была сталь, жесткость и вызов.

«Нет, чувак, — подумал я и на моем лице расплылась улыбка, — это с другими мужчинами ты так можешь, а с женщиной ты бессилен».

Почему она выбрала именно нас? Ведь за нами стояли другие люди, женщины. Но она выбрала именно мужиков. Она прекрасно знала, что если бы полезла вперед таких же баб, как она, то схлопотала бы сумочкой по физиономии, но рассчитывала именно на этот сценарий. С детства мальчиков приучают не обижать девочек. Если ты ударил девочку, то ты не мальчик. Если ты не пропустил девочку вперед, то ты не мальчик.

У мужчин существует свой протокол выяснения отношений. Очень часто у мужчин конфликты заканчиваются фразой: «Давай выйдем, поговорим», а потом, уже нет никаких разговоров, только рукоприкладство, вплоть до поножовщины.

У женщин свой способ разруливания конфликтов, часто с истериками, криками, психологическим давлением, которое может быть похуже любого мужского мордобоя.

Когда же возникает конфликт между мужчиной и женщиной, то здесь нет правил. Нет кодекса. Есть только правила в духе «девочек нельзя обижать, девочкам нужно уступать, просто потому, что они девочки, а ты мальчик».

Я думаю, что молодую мы бы с этим мужиком оттёрли бы. Но тут ещё сработал возрастной фактор: не просто женщина, а дама в летах... Она ведь чья-то мать и все такое, проскакивают похожие мысли у мужиков и определенное почтение к возрасту срабатывает. И эти тётки прекрасно знают эту механику и бесцеремонно пользуются этим.

С билетиками в руках я радостно бежал из этого ада на улицу, где меня ждала жена с собакой и рюкзаками, и куда подошли наши друзья, на которых я брал билеты.

Но на этом приключения не закончились. Усевшись в пазик, мы поехали в радостном предвкушении, что скоро окажемся в сосновом лесу, на берегу реки, где нас уже ждет душевная компания с шашлыками и сидром.

И снова начался СССР... Пазик, кажется, тоже ехал в прошлое или параллельную реальность. Он останавливался на каждой остановке, на которой заходила толпа людей и при этом, никто не выходил. Заходили и не выходили, заходили и не выходили...

«Люди добрые, ну уплотнитесь там ещё немножко, ну давайте, давайте,» — кричал кто-то там с улицы на очередной остановке.

И живая масса уплотнялась и уплотнялась до тех пор, пока ко мне не прилипли сбоку одновременно сиськастая юная девица в мини-юбке и дурно пахнущий алкоголик, дышащий мне в ухо перегаром.

Мы сидели выгодно. Все-таки не зря я в очереди страдал. Жена вообще расположилась возле окна, я был рядом. Мы обложились нашими сумками и рюкзаком, чтобы как можно меньше мешать людям, а пес растянулся на коленях у своих двух хозяев. Напротив сидели интеллигентные женщины, которые очень тепло с нами болтали и заигрывали с нашей собакой.

Ехали долго и вот, неожиданно, какая-то тетка заверещала на весь автобус:

«Закройте люк, холодно, можно простудиться!»

Мой алкаш, который терся об меня услужливо закрыл крышку.

У жены лицо перекосилось от отвращения. Она ненавидит жару и духоту. У интеллигентных тетушек напротив нас перекосилось лицо от отвращения, было видно, что они не рады этому.

И тут я решил выступить. Настроение у меня было немного шальное, усталое и придурковатое:

— Откройте люк! У меня сердце, я гипотоник, мне сейчас плохо станет, я потеряю сознание!

Тетка, которая кричала, что ей холодно, была в шоке. Молодая девушка, которая трясла грудями прямо перед моим носом и хоть как-то этим смягчала мою психологическую травму от вони алкаша, протянула руку и открыла люк. Мы встретились глазами и я послал ей взгляд благодарности, а она улыбнулась.

Тетка не унималась:

— Да закройте же люк, уши продует, тут невозможно стоять!

— Пройдите немного дальше, — говорю я, — там не дует. Просто очень душно и жарко, а людей много.

И тут вмешался алкаш:

— А ты, — говорит, — постой здесь, чтобы понять, насколько холодно. И вообще, уступи женщине место, ты ведь мужчина. Или девушке вот место уступи.

И что-то там стал ещё нести, педалируя тему того, что я такой-сякой сижу здесь, а вокруг женщины страдают, бедненькие.

— Я вообще-то очередь на автовокзале выстоял, чтобы здесь сидеть, — отвечаю, — к тому же я с женой, мы вместе, у нас куча авосек и сумок и собака на коленках. Не буду я ничего уступать.

Мужик ещё побухтел немного, распространяя перегарное амбрэ на весь автобус и окончательно закрыл люк, после чего никто уже не пытался его открыть. Все сидели, потели и задыхались.

— Ушастая ушла, — сказала мне жена, спустя пол часа.

— А алкаш этот вонючий? — спрашиваю я.

— Вроде тоже.

Я встал и снова открыл люк.

Вот почему они всегда побеждают? Почему в конфликте между теми, кому дует и теми, кому душно, всегда побеждают те, кому дует? Причем это всегда бабы в возрасте, которым постоянно мерещатся сквозняки.

Я это хорошо знаю по своим тренировкам. Приходишь в зал и обязательно какая-то тетка начинает ныть, чтобы выключили кондиционер, потому, что ей видите ли дует. Я одну даже спросил как-то раз:

— Валя, объясни мне, если ты знаешь, что в зале дует, если ты знаешь, что ты боишься простудиться, то почему ты в зал приходишь практически в купальнике? Почему не надеваешь более закрытую одежду. Толстовку там какую-нибудь... Прости, но ты пришла в шортиках и топике, у тебя все нахрен открыто и ты жалуешься, что тебе дует.

— Мне не удобно тренироваться в закрытой одежде, — ответила Валя, и продолжила приходить как есть и каждый раз закатывать истерику по поводу кондиционера.

А жену я свою тоже потом спросил:

— Вот скажи мне пожалуйста. Ты ненавидишь духоту. Ты переживаешь ,что твоей собаке жарко и она страдает в автобусе. Почему ты меня не поддержала там? Я взял на себя самую трудную и стремную роль — первый раскрыл рот, выразил несогласие. Почему ты не вякнула? Ну просто сказала бы, что тебе тоже душно. Почему эти бабы напротив нас явно были на моей стороне, но предпочли молчать? Ведь им тоже было плохо. Меня никто не поддержал, кроме этой школьницы, которая попыталась открыть люк. Если бы вы все коллективно выразили несогласие, то эта ушастая сдалась бы. Почему вы выбираете молчать и страдать?

— Да, мы выбираем молчать и страдать, — ответила жена, — и это неправильно.