Корабли... Корабли...

Так-с, о мире Тусолона уже много было написано, а вот про инопланетян, его посетивших, совсем чуть-чуть. Практически только одно портретное изображение. Но сегодня расскажу об их корабле, точнее покажу!

Очередное моё художество аж красками! Аж акварельными Да и карандашами акварельными на закуску)) Я нарисовала, а Алексей «Рекс» — соавтор — придумал к нему научное описание, а я только намётки дала, чего и как вижу

Всё думала, как же представить корабль так, чтобы оставить и интригу, и дать одновременно более глубокое знакомство с культурой этерлитисов, прилетевших на Тусолон, чтобы познакомиться и помочь аборигенам. И решила собрать этакую сборную «солянку» о нём из обоих приквелов

Корабли Космофлота летят всё дальше, от обитаемой планеты к следующей обитаемой планете, строя на них сеть телепортеров Космофлота для мгновенных перемещений. Уже сейчас инопланетяне посещают Землю в один миг переносясь за сотни световых лет. А корабли летят всё дальше и скоро уже счёт дистанциям телепортации пойдёт на тысячи. А там и вся галактика будет освоена для удобства всех её жителей. И настанет чёрёд экспедиции в соседнюю галактику.

Приятно было думать о таких перспективах, пока ракета стыковалась с одним из причальных узлов навершия корабля. Вообще у корабля стыковочных узлов много. Но для ракеты удобны не все. Собственно вот это навершие, которое большинство пассажиров принимает за капитанскую рубку — это всего лишь коллектор причалов для ракет. Ничего больше. А рубка — она далеко. Там, на другом конце сигары корабля, поближе к его пламенному сердцу —  двигателю.

***

— А теперь о секретах, Крон, — усаживаясь за стол, продолжил Оума, полностью сосредоточившись на том, что собирался рассказать. — Корабль, помнишь, я говорил тебе, что он пугает, что он как будто живой.

— Да, помню. Ты до сих пор так думаешь? — сейчас друг не стал шутить над его богатым воображением, лишь внимательно подобрался и превратился в слух.

— Нет. Я это точно знаю. На орбите, как раз по дороге домой, я как-то бродил по кораблю ночью. Мне уже стали доверять после всех сделок, что я устроил Твисклопу, потому мог спокойно передвигаться по нему. Свет был приглушен, и я забрел в самый низ корабля. И набрел на этаж, где никого не было, но стены были ещё более влажными, чем вверху корабля, а самое главное серо-белесыми, а не тёмными, как я тебе рассказывал в прошлый раз, — Оума кашлянул, подбирая слова, и продолжил. — По стенам и перегородкам, периодически, импульсами, будто бы шел ток. Знаешь, это похоже было на молнии у Спатиум Плувиа... И они все вели в отсек, ведущий в самый центр корабля — шахту, где по идее стоит двигатель. Я зашел в него... То, что я там увидел, Крон...

...Оума по секундам вспомнил всё, что там было. Время тогда, как будто остановилось. Десятки толстых светлых проводов тянулись от стен, и уходили к столу, на котором они, плотно прижимаясь друг к другу, вели к возвышавшейся на постаменте живой человеческой голове, радостно улыбавшейся ему. 

Сначала он подумал, что это не настоящая и ему просто померещилось. Кто знает, может на этом странном корабле перегрузки вызывают галлюцинации... Но это была реальность... 

Вместо задней части черепа, к голове был прикреплен большой круглый прозрачный шар, в котором ежесекундно рождались и умирали нервные импульсы нереально огромного мозга, святящегося яркими всполохами, видимыми так же хорошо, как и блестящие глаза на бледном лице головы, губы которой внезапно разомкнулись, и он услышал мягкий мужской голос:

— Я так рад, что ты наконец зашел ко мне! Я уже два года три месяца и пять дней не видел никого из команды, и очень соскучился по живому общению.

— Кто ты? — онемевший язык едва слушался, а сердце почувствовалось где-то в районе живота.

— Я пилот этого корабля. Я его двигатель. Я его мозг и центральная нервная система. Я — это и есть корабль.

— Но... Но как это возможно?! Я летал на подобных кораблях. Я знаю — там три пилота. «С руками, ногами и телом, в конце концов»: добавил он уже про себя.

— Да. Я такой и был, как и ты и подумал.

— Ты читаешь мысли?!

— Нет, — улыбнулась голова, — я читаю твой пульс, твою мимику, запах страха, исходящий от твоего тела. Увеличенный мозг и общая нервная система с кораблем позволяют мне это делать. Если ты устал, можешь присесть прямо на провода. Я их не чувствую, они защищают мои нервные клетки, чтобы техники могли производить свои работы по наладке и чистке оборудования.

Оума лихорадочно соображал, о чем первым спросить, но он даже не знал, как назвать то, что с ним говорило. 

— Если ты был с телом и конечностями, что же тогда произошло? — наконец начал говорить он.

— Я помню как мы летели на Газенголенц. Дальний космос, в сотнях световых лет от Тусолона... Когда... - тут Пилот запнулся и отвёл грустный взгляд. 

Оума вспомнил кое-что и, воспользовавшись паузой, спросил:

— Газенголенц? Я слышал это название, но связано оно... с печальным фактом. Там произошла самая крупная катастрофа в истории космонавтики...

— Да, катастрофа... — тень пробежала по лицу головы. — Что ты знаешь о ней?

— Точно не помню, что там произошло. Это знала одна моя знакомая, которая и рассказала. Я лишь помню, что пилоты вывели все пассажирские отсеки от ударов потока метеоритов. 

— У отсека есть шанс проскочить между метеоритами — и так уцелеть, так как отдельный он совсем невелик, — дополнил картину Пилот. — Каждый из них был отключён от систем корабля и переведён в автономный режим, и на каждом был включен аварийный маяк. Мы остались с кораблём до конца. Тогда я был Навигатором. И я очень надеюсь, что мы всё сделали правильно и пассажиры смогли выжить...

— В них было много пассажиров, да... И все они спали криогенным сном и ничего не подозревали, пока не очнулись не там, где планировали оказаться. 

— Выжили! — Радости Пилота не было предела.

— Да, — медленно проговорил Оума, — большинство пассажиров спаслись. И теперь вы легенда во всех учебниках по пилотированию... Но, ведь это было... Как же? — вот теперь не удержавшись на ногах Оума присел прямо на растянувшиеся по всей комнате провода. Но... Это же подвиг, произошедший более трехсот лет назад...

— Верно, очень давно. Я знаю. Но с тех пор я больше не был в квадрате того, исследованного Космофлотом, космоса. Я летал все это время там, где ещё даже не бывала Лига наций, — легкая нотка гордости была слышна в голосе навигатора. — Но я все помню. Что было до и что стало после. И я все чувствую. И последние два года мне это доставляет определенные неудобства.

Оума молча сидел, переваривая в своём мозгу информацию. Но с каждой секундой в нём лишь росло и укреплялось восторженное чувство от знакомства с такой легендарной личностью. Пусть и столь странно видоизмененной. Вот только кем?!

Наконец он поднялся, и выпрямившись, сказал:

— Это честь познакомиться с таким Пилотом. Я бы пожал твою руку, будь она у тебя! Меня зовут Оума Гролидо.

— А меня — Инг Ди’рэл, — добродушно улыбнулась голова.