Флэшмоб - Добрый поступок героя

Ольга Михайлова сегодня подняла интересную тему (https://author.today/post/295835): положительных персонажей в нынешней литературе. При нынешней моде на цинизм герои, совершающие реально добрые поступки, действительно привлекают к себе внимание. 

И я решил: да будет флэшмоб по этой теме) 

Предлагаю здесь поделиться отрывками, где ваш герой проявляет доброту, милосердие, самоотверженность, благородство и прочие качества такого вида. Необязательно чтобы сам по себе герой был таким уж идеалом и образцом для подражания; благородный поступок неоднозначного персонажа работает ничуть не хуже. 

Но одно условие: целью поступка не должны быть близкие героя. Понятно, что многие герои горы свернут ради своей семьи или любимой женщины; этому можно как-нибудь посвятить отдельный флэшмоб. Но само по себе это ничего не говорит о том, поступил бы он так ради кого-то другого или нет. 

Итак, я начинаю) Учитывая, что большую часть второй книги у меня главный герой проводит по факту в рядах злодеев, начну я с проявления милосердия и того, что он не стал чудовищем, каким мог бы стать.

Сражение  плавно перетекало в грабеж. Мысленно Килиан порадовался, что Неатир был  военной крепостью, и количество мирного населения здесь было сведено к  минимуму. Чародей совсем не был уверен, что смог бы удерживать солдат от  бесчинств. В конце концом, недаром многие считали это их священным  правом. Сейчас, побывав во главе армии, взявшей крепость штурмом, Килиан  как никогда понимал, почему. Ярость битвы, которой больше не находилось  достойной цели. Адреналин, требовавший выхода. Кровь, почти кипящая в  жилах.

Хотелось продолжать битву.  Хотелось заставить ИХ заплатить за его раненную ногу. Кого ИХ? Неважно.  Неважно, кто подстрелил его; пусть все население крепости делит одну  вину.

Вон тот солдат, бросивший мушкет,  - он думает, безоружность спасет его? Думает, те, кто только что  рисковал жизнью, остановятся перед убийством труса? Когда кровавый туман  застилает глаза, не до чести. Тому, кто жаждет крови, нужна лишь кровь.

Или  вот та миленькая девчушка лет шестнадцати – что она забыла у линии  фронта? Думала, война никогда не наступит? Или считала, что камень и  сталь защитят ее дом, ее семью и ее честь? Как много мужчин побывают в  ней, прежде чем у нее закончатся силы проклинать тот день, когда она  решила остаться в крепости, ставшей первой жертвой войны?

Пожалуй,  Килиан может стать у нее первым. Имеет полное право: и как командир, и  как высоко проявивший себя в битве воин, и как один из тех, кто нашел  ее. Ученый окинул трофей похотливым, раздевающим взглядом. Опрокинуть ее  на землю. Разорвать простое бежевое платье, открывая взглядам и  прикосновениям юные груди. Задрать ей подол и жестко, грубо лишить ее  девственности. Пусть расплачивается за всех. Пусть расплачивается за его  раненную ногу. За Ильмадику, отвернувшуюся от него. За Лану, дразнившую  и искушавшую его своей красотой и подчиненностью его власти…

- Обрабатывать раны умеешь? – спросил чародей вместо этого.

Одуревшим от крови воинам не до морали, но та, кто помогает раненым, на особом положении.

- Я занималась этим в крепости… господин, - тоненьким, напуганным голоском пролепетала девушка.

-  Тогда вербую тебя в медкорпус, - сказал Килиан, - Пока работаешь на  совесть, тебя никто не тронет. Но учти, попробуешь саботировать, и я  позволю ВСЕМ своим солдатам сделать с тобой все, что они захотят.  Поняла?

- Да, господин, - закивала девушка.

- Тогда работай.

Солдаты роптали, но вполголоса: адепта все-таки слишком боялись, чтобы возражать ему напрямую.

Пленница  же начала с того, с чего и должна была: с раненной ноги своего  пленителя. И несомненно, вид того, что под бриджами он находился в  полной боевой готовности, наглядно свидетельствовал о реальности его  угроз. Так что работать спустя рукава девчушке и в голову не пришло.

Если  честно, для качественной медицинской помощи у нее слишком тряслись  руки. Пулю она с грехом пополам извлекла, но зашивание раны превратилось  в сущую пытку. Тем не менее, Килиан терпел, сжимая зубы. Он дал ей шанс  спастись, воспользуется ли она им – к ней вопрос. Он уже решил, что  если она упустит свой шанс, дальше спасителя девиц он из себя корчить не  будет. Тем не менее, в конечном счете, добавив к ее усилиям заговор на  кровь и обеззараживающий бальзам, он счел результат… приемлемым.

- Молодец, - сдержанно похвалил адепт, - Следуй пока за мной.

(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Молчание законов" https://author.today/work/52961

...правда, себе и другим он это объяснял вот так:

Лана не ответила. На какое-то время в комнате воцарилось неловкое молчание. Но несколько минут спустя девушка вдруг сказала:

- Знаешь, я говорила с Клеей.

- С кем? – нахмурился Килиан.

Это  имя было ему незнакомо. Впрочем, будучи человеком не очень-то  общительным, он многих не знал по именам, называя их «Ну, тот,  который…». Иногда он говорил, что таким образом экономит место в мозгу  для научных фактов и теорий, - хотя и понимал, что в действительности  связь одного с другим весьма сомнительна.

- С девочкой, которую ты завербовал в медкорпус, - пояснила Лана, - Она сказала, что ты спас ее от изнасилования.

- А, ну да, - чародей смутился, будто спасать девочек от изнасилования было чем-то постыдным, - Было дело.

- А почему ты это сделал?

Казалось,  это был какой-то каверзный вопрос. Лана смотрела так, будто уже знала  ответ. Так мог смотреть учитель, проверяющий ученика.

- У тебя уже есть версия, - заметил Килиан.

- Есть. Но я хочу услышать, что скажешь ты.

Ученый  забарабанил пальцами по коленке, размышляя. В тот момент он попросту не  задумывался о причинах, - и может быть, поэтому стыдился своего  решения. Он привык, что любой поступок должен быть обусловлен логическим  расчетом, а всякие благородные порывы лучше оставить дуракам и рыцарям.  И все же, он не мог не признать, что реальной пользы от той девчонки  было совсем немного.

- Веков за тридцать до Заката, - начал он, - Жил завоеватель по имени Кир Великий…

- При чем тут это? – нахмурилась девушка.

-  Не перебивай, а то я собьюсь. Сейчас расскажу, и поймешь. В общем, этот  самый Кир завоевал государство под названием Лидия. Когда столица пала,  то побежденный лидийский царь Крез спросил: «что делают твои люди?».  «Грабят твой город», - ответил Кир. «Ничего подобного», - ответил Крез, -  «Они грабят ТВОЙ город. У меня никакого города уже нет».

Лана рассмеялась:

- Умный человек был этот Крез.

-  Это уж точно. В общем, именно эта история мне вспомнилась, когда  началось разграбление Неатира. Теперь это – наша крепость… Ну, что  Ильмадика отдаст ее именно мне, я тогда не знал, но суть не в том. Это  наша крепость и наши люди. И мне подумалось, что они не очень-то охотно  будут служить той власти, при которой их дома сжигают, а дочерей  насилуют.

(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Игра теней" https://author.today/work/52961

После же того, как он освобождается от влияния Ильмадики, вот как он меняется:

- Господин, мы не ждали вас так скоро, - продолжал знахарь, -  Мы успели собрать не так много, но надеюсь, что великий халиф Намир  оценит по достоинству наши дары.

Адепт перевел брезгливый взгляд  на сваленные в кучу дары, которыми маленькое племя откупалось от  всесильной империи, властвовавшей над континентом. Керамика, изделия из  глины и кости. Кожаные доспехи для воинов и сушеное мясо, незаменимое в  дальних походах. А самое главное – пара горстей золотой пыли, адским  трудом отмытой из золотоносного песка. Главное, ради чего Халифат вообще  до сих пор позволял племени условно-свободно жить на условно-своей  территории.

- Мало, - фыркнул адепт, - Твои обезьяны совсем обленились.

-  Господин, но вы должны понять… В прошлый раз у нас забрали слишком  много трудоспособных мужчин. Те, кто остались, работают медленнее… А  времени было немного…

- Молчать! – рявкнул черный, - Я никому и  ничего не должен! Ты знаешь, что вы должны делать, чтобы покупать свою  свободу. Если вы этого не делаете, выходит, своей свободой вы не  дорожите.

Вотан уже знал, что это значит: в конце концов, первые  ансарры, с которыми он встретился, были рабами, используемыми Халифатом  на самых тяжелых и неблагодарных работах. Насколько он знал, такими были  большинство представителей их народа, за вычетом тех, кому выгоднее  было дать определенную степень свободы.

- Скольких вы заберете на  этот раз? – спросил Яруб обреченным тоном. Он уже потерял таким образом  сына. Но бороться с Халифатом знахарь был не в силах.

- Подумаю, - отмахнулся адепт, после чего в его голосе вдруг появились какие-то гаденькие нотки:

-  Впрочем, в одной претензии ты прав. Мы забрали много трудоспособных  мужчин, и нам ни к чему ослаблять золотодобытчиков еще больше. Халифу и  его верным служителям давно нужны свежие наложницы. А ну-ка, созови сюда  всех девочек и женщин племени!

Джамиль заскрежетал зубами. Вотан  знал, что у воина была молодая и красивая жена, которая наверняка  заинтересует черных. Заметил его реакцию и один из солдат Халифата,  предупредительно нацелив на Джамиля винтовку, но пока не торопясь  стрелять.

Прочие же солдаты с энтузиазмом ринулись кнутами и  пинками сгонять, как скот, перепуганных женщин. Кое-как выстроив их в  шеренгу, адепт заставил их открыть лица и стал проходиться вдоль ряда,  ощупывая и комментируя каждую:

- Эта уже стара… А эта страшна, как  задница шайтана… А вот эта очень даже хороша. Пожалуй, оставлю ее себе.  А тут у нас что? Еще не созрела, но уже видно что будет писаной  красавицей. Ее тоже берем. Дальше…

Всего он отобрал четырнадцать  девушек – почти треть племени. Тринадцати из них по его приказу надели  колодки, соединив одной цепью, привязанной к луке седла. Четырнадцатую,  отобранную лично для себя, - Нагму, - адепт посадил перед собой. Ей не  придется идти пешком, но счастливой по этому поводу она явно не  выглядела.

А между тем, Вотан вдруг понял, что аргументы, которыми  он убеждал себя оставаться в палатке, стали казаться чем-то до  отвращения мелким и неважным. Наверное, стоит пережить полное крушение  идеалов, чтобы выковать в пламени личного Ада свои собственные идеалы.  Наверное, он вдруг понял, что расчет и здравый смысл склоняются перед  простым принципом. Не дать случиться тому, чего ты не хочешь.

А  может быть, дело в том памятном разговоре с Ярубом. Вотан боялся  подвести людей, которые спасли его. Боялся глупой выходкой завести их в  западню, из которой нет выхода.

Но он знал, что выход есть. А значит, можно не бояться.

Не бояться и делать то, что считаешь правильным.

Из  палатки Вотан вышел с открытым лицом. То еще лицо было, если честно: он  никогда не принадлежал к числу тех, кто считал пиратскую повязку на  глазу чем-то крутым. А учитывая, что черты лица у него были тонкие и  изящные, ни капельки не брутальные, смотрелось это и вовсе не столько  круто, сколько нелепо. Хотя слегка сглаживали картину раздуваемые  пустынным ветром длинные темные волосы, делавшие его силуэт визуально  немножко больше.

- Господа, прежде чем вы уйдете, я хотел бы задать вам один вопрос, - громко сказал он на Дозакатном языке.

Адепт бросил на него удивленный взгляд, после чего воззрился на перепуганного Яруба:

- Подлый шакал! Ты сговорился с чужаками?!

Знахарь даже не нашелся, что ответить. Казалось, ужас сковал его, как лед реку.

Но ему и не требовалось говорить.

-  Теперь два вопроса, - снова подал голос Вотан, - Первый: вы полагаете,  что вежливо говорить с кем-то другим, игнорируя тех, кто обращается к  вам?

- Ты вздумал учить меня манерам?! – взвился черный.

-  …и второй вопрос, - невозмутимо продолжал чужестранец, спокойно  приближаясь к всадникам, - Интересовало ли вас когда-нибудь… как умер  Лефевр?

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. На  какие-то секунды воцарилась тишина. Даже ансарры, не верившие в Лефевра и  вообще Владык, не могли помыслить о том, чтобы сказать такое вслух. Что  уж говорить о черных?

Первым нашелся, что сказать, адепт. Что, в общем-то, не удивляло.

- Богохульник! – закричал он, - Да за такие речи тебя протащат лошадьми до самой столицы! Взять его!

-  А лошади верят в Лефевра? – невинно осведомился Вотан, - Кстати, ты  никогда не задумывался над таким вопросом? Почему боги, все из себя  такие всемогущие, перекладывают наказание богохульников на смертных?  Может, им плевать на то, что считает богохульством человек? Или просто  они не такие уж могущественные?

Адепт жестом остановил своих солдат и расхохотался:

- Ты хочешь увидеть могущество Лефевра, чужеземец? Узри же!

Один  из браслетов на его левой руке рассыпался иридиевой пылью. В руке  черного колдуна начала собираться энергия для разрушительного разряда  молнии.

- Неплохой фокус, но не более того, - пожал плечами  чужеземец, - Как насчет того, чтобы сравнить на практике силы наших  богов? Помериться, так сказать, у чьего бога длиннее?..

Адепт Лефевра снова расхохотался:

- Не смеши меня, язычник. Христианский Бог не проявлял себя с библейских времен.

-  О, ты знаешь, что такое Библия? – с легким удивлением переспросил  Вотан, - Любопытно. Только вот есть одно «но». Я не христианин.

Он  улыбнулся, вспоминая главную истину, что осознал накануне своего  падения. Истину, даже сейчас наполнявшую его спокойствием и силой.

- Единственный мой Бог – это я сам.

-  За подобную ересь я сдеру с тебя кожу и залью глотку расплавленным  свинцом, - пообещал адепт, - После того, как ты падешь ниц перед  могуществом Лефевра. Что ж… Твори свою магию, чужеземец. У тебя одна  попытка.

Вотан улыбнулся. Ему и была нужна лишь одна попытка. На  одну попытку у него и были силы. На одно применение чар, что когда-то  открыли для него, что значит наполнять заклинания не заемной силой, а  лишь своим внутренним светом.

Лишь знанием, что делаешь то, к чему лежит твое истинное желание.

Адепт  так и не выпустил заготовленную молнию. Буквально подавившись  заготовленным заклинанием, он захрипел и сполз с лошади, когда тонкий  золотой шип, отделившись от его собственного воротника, пронзил трахею.

- Кажется, у моего Бога длиннее, - сделал вывод Вотан, подходя к поверженному противнику.

Тот  был еще жив и теперь захлебывался собственной кровью. Покачав головой,  чужеземец достал из ножен противника саблю и нанес удар милосердия прямо  в сердце. А заодно – подобрал один из золотых браслетов, прежде чем  выпрямиться и посмотреть на солдат.

- Господа, я даю вам один шанс уйти по-хорошему.

Разумеется, они не прислушались. Не вступая больше в пререкания с наглым чужеземцем, солдаты взяли оружие наизготовку.

-  Как хотите, - пожал плечами Вотан, отпуская, наконец, сдерживаемый гнев  и позволяя ему преобразить его тело. Вернулась боль, ломавшая его с  самого падения; как будто одно превращение перечеркнуло все время, что  он провел, стараясь притерпеться к ней. Но сейчас это было неважно. Он  знал, чего хочет: спасти этих людей. А когда знаешь, чего хочешь, очень  многое перестает быть важным.

Казалось, время замедлилось. Даже в  боевой трансформации он не смог бы увидеть пулю в полете; однако солдаты  Халифата просто не успевали водить стволами за стремительно двигающейся  мишенью. Развеяв захваченный браслет, Вотан поразил разрядом молнии  сразу троих. Их тела еще не успели осесть на землю, а он, проскочив  между ними, поразил четвертого саблей в лицо. Двое оставшихся бросили  винтовки и выхватили собственные клинки, пытаясь зажать противника в  клещи.

Однако в эту игру можно играть и вдвоем. Клинок одного из  убитых вдруг оторвался от земли и ударил в спину еще живому. Последний  боец остался один на один со стремительным черным демоном, и шансов у  него не было.

Вся битва не заняла и пяти секунд.

- Снимите с них колодки, - приказал Вотан, возвращаясь в человеческий облик.

Он  не удержался от стона. Вернувшаяся боль не исчезла после завершения  трансформации. Но странное дело: то, что некогда казалось ужаснейшей из  адских мук, сейчас воспринималось как нечто… терпимое.

После же того, как в глазах прояснилось, первым, что увидел Вотан, стало разозленное лицо Джамиля.

- Чужеземец! – воскликнул ансарр, - Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Ты погубил нас всех!

Вотан  хотел было возразить, привести свои, несомненно правильные соображения,  но был слишком ошеломлен новым приступом боли. Зато неожиданно за него  вступилась Нагма:

- Что наделал? Спас нас, может? Пока ты, Джамиль, просто стоял и смотрел!

-  Ну, да, - фыркнул воин, - Лишь до того момента, как халиф обнаружит  отсутствие своих посланников и пришлет карательный отряд. Вместо  четырнадцати человек мы потеряем сорок шесть.

- Нет, - вдруг громко и четко сказал Вотан.

Боль никуда не исчезла. Но снова вернулась она на то место, что он отвел ей. В самую глубину.

Туда, где она не будет ему мешать.

-  Нет, - повторил чужеземец, - Никого мы больше не потеряем. Пусть  присылают свой карательный отряд. Мы дадим им бой на наших условиях. И  победим.

(с) "Свет погасших отражений", глава "Ростки войны" https://author.today/work/112247