Отцы и дети

Потому что по-моему такой флешмоб уже был. Но, если кто хочет присоединиться, буду только рада.

Как мои герои решают подростковые конфликты с родителями? По-разному. Например, так.

***

Смирившись с тем, что алкоголя ему не найти, Эрик сел к столу, налил себе полную кружку кофе, окунул в нее губу и долго смотрел перед собой отсутствующим, рыбьим взглядом.

— Ты правда находишь ее привлекательной? — осторожно спросил Дрош.

— Кого? — Эрик вздрогнул, словно Дрош заглянул глубоко в его душу и догадался, о ком он печалится.

— Вдову...

— Аааа... — облегченно протянул Эрик. — Ну, хороша, да. Еще бы!

— Сливки бери. Знаешь... Я думаю, никакая она не вдова. Это только старый маразматик может меня за дурака держать. Я полагаю, план его прост, как закон бумеранга. Он хочет подложить мне ее в постель. А потом женить. Кто угодно, лишь бы не Ами...

— Да ла-а-адно! — от таких новостей Эрик аж расплескал по скатерти сливки. — Ты уверен?

Друзья вперились друг в друга многозначительными взглядами.

— А ну... — Эрик приподнялся. — Пойдем-ка на балкончик, покурим твоего прекрасного табаку...

Они взяли кружки с кофе и вышли на балкон, стараясь не шуметь. Дрош осел в кресло, взял со столика две набитые ещё вчера трубки, подал одну из них Эрику, поджёг обе одной толстой спичкой (двадцать таких спичек стоили золотой).

— Давай с самого начала, — выпустив облако дыма, потребовал Эрик. — Все начистоту.

— Я под домашним арестом, дружище, — вздохнул Дрош. — Под полным контролем и...

— Ничего себе арест! — перебил Эрик, окидывая взглядом прекрасный балкон, дорогие кресла и коробку заморского табаку. Но Дрош остался безучастен к призыву друга оценить изысканный комфорт и роскошные апартаменты.

— Не все так безоблачно, как может показаться, — покачал головой он. — У отца в Кивиде трется полно разного народа со всех концов света. Но я не знал, что мне придется на ком-то из них жениться... Представить себе не мог!

— А кто тебе говорил о женитьбе? Ты ничего не путаешь?

— Ну очевидно же. Я объяснился с ним по поводу Ами. Сказал, что все решено между нами и помолвка фактически состоялась, а он может реагировать на это как ему благоугодно, так ему и сказал... Ну а он пригрозил лишить меня наследства. Все чаще эта угроза звучит. А через два дня появляется «вдова Бибо» и вместе с ней — отцовская воля... сопроводить оную в столицу на карнавал.

— А ты?

— Ну я и сопровождаю, и все время при ней.... вероятно, в ожидании того, что вдова вдруг окажется мною якобы обесчещена, и нужно будет по-быстрому стать ее новым мужем и избежать скандала. Разве не очевидно? Вполне по силам старому интригану такое сплести...

— Лишит наследства? Серьезно? — спросил Эрик и ухмыльнулся. — Такое вообще случалось в вашей семье?

— У нас все может случиться, — нервно ответил Дрош. — А без наследства я окажусь в полной пустоте. Надо будет служить. Плакали тогда все мои занятия, мечты, карьера историка... все.

— Печально, да. — Эрик сунул трубку в рот и задумался.

— Не представляю, что теперь делать. Ами ждет в Туоне. Осталась там на все лето ради меня. Я приехал в Кивид лишь чтобы повидаться с матушкой. Леший меня дернул поговорить с отцом о помолвке. Тот просто озверел. Никогда его таким не видел, Эр. Сразу... домашний арест. Я только и выкрутился, что через слугу послал Ами письмо. Но, конечно, ни на какой ответ нельзя рассчитывать. Вся почта приходит отцу. Мне эта вдовушка поперек горла, если честно. Но как от нее отделаться? Я просто в ловушке.

— Тебе остается только вступить на тропу благородного обмана, — Эрик почесал загривок. — Если ты, конечно, хочешь обернуть эту ситуацию в свою пользу.

— Я и врать-то не умею, — признался Дрош.

— Думаешь, я умею? — возразил Эрик. — Не умею и не терплю. Но когда мне не оставляют выбора, я вынужден соврать. «Моя жизнь не будет тем, чем я хочу...» — какая ложь может быть хуже этого?

Дрош, обычно не любитель переглядок, взглянул Эрику прямо в глаза.

— И как это... в практическом плане?

— Подожди, в практическом плане, — улыбнулся Эрик. — Сперва усвой философию этого подхода. А именно, никто и ничто не может решать за тебя, что с тобой будет происходить. Даже самый твердолобый родитель подсознательно ищет в своих детях именно это понимание.

— И что мне с этой философии? — грустно спросил Дрош.

— Да то, что на саму постановку вопроса «делаешь так и так» ты должен кивать и делать по-своему. И начаться это должно было лет с пяти-шести. Сейчас уже, конечно, будет посложнее.

— Да, будет. Значительно посложнее, — Дрош поерзал в кресле. — Этот индюк просто лишит меня наследства и все.

— А кому он его тогда отдаст, это наследство? Есть кто-то еще помимо тебя?

— Нет, я единственный наследник.

— Ты ему родной?

Дрош вспыхнул.

— Как можно?! — прошипел он. — Конечно, я ему родной. Мы так похожи, что нас различают только по возрасту. У нас даже почерк почти одинаковый.

— Почерк одинаковый? Хм... вот это уже что-то... — Эрик отложил трубку и поднялся. — Никуда не уходи, я сейчас вернусь.

Эрик нырнул в дом и вскоре вернулся с осьмушкой бумаги, пером и чернилами. Будто в каком-то наитии, быстро разложил все это хозяйство на столике перед Дрошем, ощущая, что из его внезапной идеи как минимум получится отличная шутка.

— Пиши... «Дорогой сын, обстоятельства изменились. Твое присутствие срочно требуется здесь. Выезжай немедленно. Отец»

Написав продиктованное, Дрош поднял на Эрика глаза, медленно наполняющиеся осознанием того, что происходит. Эрик изящно выдернул у него бумажку из-под носа и прополоскал ее на утреннем ветерке.

— Отлично, — сказал он. — Полдела уже сделано. Теперь остается решить только одно. Соберешься ли ты в Туон прямо сейчас, чтобы успеть на одиннадцатичасовой дилижанс, или... подождем следующей ночи.

Рука Дроша медленно скользнула к жилетному карману и извлекла часы. Лицо его исказилось гримасой решимости и тут же сникло.

— Ничего не выйдет, Эр. Есть еще одна проблема. Я должен передать сегодня вечером пакет в типографию «Фича и сыновей». Непосредственно Апполодору.

— Не вижу вообще никакой проблемы. Я передам. Какие-то рукописи?

— Предполагаю, да. Отец записывает всякие политические измышления. Возможно, это они и есть. Он не говорил. Велел передать Аполлодору Фичу, в понедельник, в шесть. Я даже не знаю, где эта типография.

— Я знаю. Вернее узнаю. Не беспокойся. Все будет в лучшем виде.

— Спасибо, Эр. Ты — настоящий друг.

— Есть о чем говорить? Любовь — это святое. А дружба тем более. Так что поспеши.

Дрош встал и ступил в дом.

Эрик, улыбаясь, вставил себе в рот погасшую трубку, чиркнул дорогущей спичкой и неспешно, с наслаждением, раскурил трубку вновь. А затем откинулся в кресло.

Через десять минут Дрош, уже собранный, с дорожным кейсом в нервной пухлой руке, ступил на балкон.

— Заплачено до конца недели, — шепнул он. — Это еще семь дней.

— Я займусь вдовушкой, не переживай, — сказал Эрик. — Ей тут точно нравится, поднимать скандал она не захочет. Несколько дней у тебя есть. И да, поцелуй от меня Ами ручку.

Растроганный Дрош вложил в руку Эрика кошелек с монетами.

— Тут немного, но ты экономный парень, я знаю.

— Побудешь тут экономным, когда вы, богачи проклятые, все захватили, — рассмеялся Эрик, а сам подумал: «Как такое не пришло ему в голову сразу? Вот уж верно, что на всякого мудреца довольно простоты...»

— Не бойся, старик, — Эрик обнял Дроша и похлопал его по спине. — Все будет в лучшем виде!

Дрош кивнул и проследовал на цыпочках через столовую к двери.

Эрик рассмотрел с балкона пузыреватую фигурку друга внизу, на утренней улице, и отсалютовал ему.

Отрывок из романа "Белая Гильдия". Глава "Вдова Бибо".