Повесть "Скрытый (Стэлс)" на стадии репорта!

В настоящее время занимаюсь репортализацией старой повести "Скрытый (Стэлс)" (ВИП). Повесть будет разделена на главы (сейчас в ВИПах валяется старый вариант, там всё единым пластом на 200к знаков  ), я постараюсь добавить красок, описаний и ярких эмоций в повествование. Попутно рисую иллюстрации)

Резервации. Чистые зоны. Их существовало всего пять штук на весь земной шар. Последний оплот естественного человечества, разгромленного и униженного, вынужденного ютиться на задворках пост-ядерного царства органокиборгов-эльксаримов. Но и в этом замкнутом пространстве, в этой тюрьме, куда загнала людей вездесущая радиация… рождались дети. По странной насмешке эволюции, даже в чистой зоне, где вроде бы никак не могло такого произойти по логике – некоторые из этих детей рождались со скрытой мутацией.

Да. В резервациях рождались панты. Среди них никогда не бывало тех, чей элькса-потенциал превышал бы 50. Только низкие значения – ещё бы, странно и то, что они вообще не равнялись нулю. Но согласно законам эльксаримов, всех детей, набравших больше 30 единиц, принудительно подвергали элькса-мутации. По статистике, вероятность выживания в ходе этого процесса составляла:

При элькса-потенциалах … 46-50 ……………… 70%

……………………………... 41-45 ……………… 50%

……………………………... 36-40 ……………… 20%

……………………………... 31-35 ……………… 10%

— Состояние полной элькса-гармонии – величайший дар, говорили они, – женщина причитала, заливаясь слезами. То кричала, а то вдруг срывалась на шёпот, словно теряя силы. – Они даже не предупредили меня, что сегодня собираются сделать это с моим Алланом! Может быть, его уже не стало – как я буду теперь жить?.. Ненавижу эльксаримов… Убийцы!

Вокруг собрались люди. Друзья и знакомые, все пытались утешить мать.

— Ещё ведь ничего неизвестно. Сорок один – это не так и мало, у него большие шансы! Твой сын выживет, вот увидишь.

Но она всё продолжала убиваться.

— У Мириам была девочка с потенциалом тридцать восемь, и её уже нет! Вчера сообщили о неудаче… Боже мой, это всего на три единицы ниже, чем у Аллана!

А в тёмном пространстве между внутренней и внешней обшивками купола резервации, недалеко от входа в шлюз, на скамейке, скрученной из железок, неподвижно сидела совсем молодая девушка. Ей было не больше двадцати лет на вид. Новорождённый младенец спал у неё на руках, мирно посасывая грудь.

Откуда-то сверху по крутой лестнице спустился мужчина. Его шаги гулким металлическим эхом отдавались в щелевом пространстве. Раздражённо звякнул ящичек с инструментами.

— Эти мехи смеются над нами! – проворчал пришедший, садясь рядом с девушкой. – Нас не допускают ни к какой серьёзной работе, они уверены, что мы ничего не умеем! Я был слесарем всю свою жизнь, и половину жизни – плотником, и я буду слесарем и плотником! Кто они такие, чтобы шутить надо мной! Ну да, конечно, они – демиурги, – саркастично усмехнулся он, сплюнув на пол.  – Слово-то какое… Богами себя возомнили! Самому старшему из этих юнцов двадцать два года. Ты слышишь меня, Руна – двадцать два! И они позволяют себе насмехаться над мастером, который работал ещё когда они на свет не родились! Руна… дорогая, ты меня слушаешь?

Он посмотрел на девушку, но та не отвечала, устремив застывший взгляд куда-то в бесконечность.

— Что случилось? – мужчина нежно приобнял её.

— Сегодня Дюм приходил, – губы девушки едва шевелились.

— Промерил? – мужчина кивнул на спящего младенца.

Руна низко склонила голову и, приподняв на руках ребёнка, уткнулась носом в его макушку.

— Тридцать два, – голос матери был едва различим, она боялась собственных слов.

Мужчина отпрянул и закрыл лицо рукой, тихо выругавшись сквозь зубы.

— Тридцать два.

Она повторила ещё раз, чуть твёрже – и предательское эхо холодным металлическим гулом разнесло роковую цифру по щелевому пространству. Где-то сверху раздался механический лязг. Людей окружали бездушные звуки, словно забирая последние капельки жизни, последние силы… и тая в себе опасность. Неодолимое проклятие.

— Этот мир… этот мир не для нас, – обречённо проговорила девушка.

Взгляд её был безумен.

— Послушай, может, при таких значениях они уже их не делают? – предположил мужчина с надеждой.

— Делают, начиная с тридцати одного, – заторможено отозвалась молодая мать. – У него будет не больше восьми шансов из ста… Он покойник, Оливер. Он покойник… Проклятые убийцы!..

Они сидели рядом, обречённые. Отчаявшиеся. И лишь последняя тень воли к жизни всё никак не хотела покидать потомков мечтателей прошлого.

— Мы его спрячем, Руна! Мы что-нибудь придумаем! – в отчаянии воскликнул отец.

Девушка молчала. Но было видно по её глазам, что она ни на йоту не верит в такую возможность.

— Этот мир… принадлежит им, – сказала она, наконец. – Мы ничего не сможем против них сделать.

На картинке: красавчик Дюм   , второе поколение простральщиков.