Флэшмоб на день красоты

Сегодня, между прочим, день красоты. Предлагаю по этому поводу запилить флэшмоб: приводить в нем описания чего-то красивого или рассуждений, связанных с красотой. 

Благо, у меня в книге есть героиня, очень много внимания уделяющая этим вопросам. Посему начну я не в хронологическом порядке. Первый отрывок отчасти пересекается с тем, что уже приводилось во флэшмобе танцев (https://author.today/post/250965). 

Итак, 

Если бы кто-нибудь когда-нибудь спросил Лану, что для нее самое ценное в жизни, она назвала бы три вещи.

Гармония. Свобода. И красота.

Возможно,  если спрашивающий подловил бы ее в подходящем настроении, где-то между  ними она назвала бы и любовь, - но в любви ей никогда не везло, поэтому  подходящее настроение с ней случалось редко.

По  иронии судьбы, именно это были все те вещи, которых ей не хватало в ее  нынешнем положении. Именно это так печалило её и так утомляло. Не страх  смерти. Не близость врага. А роль рабыни и необходимость ежедневно  сталкиваться с отношениями Ильмадики с ее рабами-адептами, - которые  были какими угодно, только не гармоничными. То и другое было противно  самой ее сути.

На этом фоне участие в  организации бала походило на глоток свежего воздуха для человека,  похороненного заживо. Хоть Лана и понимала, что кому-то это может  показаться глупым, пустым и легкомысленным, но она ухватилась за  возможность создать хоть что-то красивое, как утопающий за соломинку.  Пусть, пусть это пир во время чумы. Но пока в мире есть красота, он не  совсем безнадежен.

Благо, Кили отнесся к  её идее с полным одобрением и помогал чем мог. В основном – деньгами,  рабочей силой и тасованием вероятностей. «Настоящая женщина легко  сделает из мужчины миллионера, если он был миллиардером», - пошутил он,  выслушав ее первый запрос. Чародейка тогда хотела обидеться и сказать,  что если он не хочет ей помогать, то и не надо, но вдруг поняла, что в  его комментарии не было и тени упрека. Лишь добродушная насмешка. Кили  действительно серьезно тратился на ее идеи, но парадоксальным образом  ему это нравилось.

Окончательно она  успокоилась по поводу трат, когда один из замковых слуг принес ей  заказанные им платье и украшения. Струящееся платье в пол из бежевого  бархата с пышным лифом и расклешенным подолом. Изящное серебряное колье и  пару сережек с сапфирами. Даже для человека, превращающего свинец в  золото, это была очень ощутимая трата.

- А это нормально – одевать рабыню дороже, чем иную аристократку? – спросила тогда Лана.

- Понятия не имею, - улыбнулся в ответ Килиан, - Но знаешь, я всегда был немного ненормальным.

И как-то потеплело у нее на сердце от такого ответа.

К  моменту, когда Лана взялась за подготовку бала, трапезную уже  расчистили от крови, гари и прочих следов сражения. Но несмотря на это,  стены, «украшенные» выбоинами от пуль, смотрелись совершенно не  празднично. Чуть подумав, девушка решила, что ремонтные работы тут  затевать будет неуместно. Вместо этого она включила в первый же запрос  портьеры из плотной ткани, навроде тех, что оберегали жилые комнаты от  сквозняков. Она еще пожалела о невозможности самостоятельно выбрать  цвет, но Килиан, тасуя вероятности, заверил, что найдется именно то, что  подходит к ее задумке.

Поигравшись  немного с мыслью накупить мягких ковров, чародейка в итоге отказалась от  нее. Она любила такие ковры, но на балу они не в тему. Может, потом,  когда она будет облагораживать замок в целом…

Эта мысль заставила ее посмеяться. Кем она себя возомнила, интересно?

Будь  лестница вверх пошире и покрасивее, она бы постелила ковровую дорожку  от нее. Но так смысла в этом не было. Столы в трапезной по ее приказу  сдвинули к бокам, освобождая пространство для танцев в центре. К  факелам, создававшим довольно мрачный желтоватый свет, добавились яркие  серебристо-белые фонари под самым потолком, - предполагалось ставить в  них свечи, но Килиан по ее просьбе заменил их лампами с каким-то  веществом, дававшим белый огонь. В итоге получилось вполне приличное  освещение, - хоть и холодноватое, но по крайней мере не вызывающее  ассоциаций с похоронами.

А еще,  повинуясь какому-то внезапному наитию, портьеры в боковых частях зала  Лана расположила в небольшом отдалении от стен. Это визуально уменьшало  пространство, к тому же Кили первым делом пошутил, что это пространство  для уединяющихся парочек, но в итоге получившийся результат смотрелся  неожиданно уютно. Как для военной крепости-то.

Что  до музыки, то здесь возможности были не сказать чтобы широки.  Выяснилось, что менестрелей для бала заранее подыскал Амброус; вдвойне  удивило Лану, что все они были иллирийцами. Все, что оставалось ей, это  распределить порядок выступления и исполняемые композиции.

Ну, и еще отвертеться от идеи одного из них по максимуму раздеть служанок, обслуживающих гостей. Фу, что за пошлятина.

В  итоге, когда наступило время самого бала, не все складывалось идеально.  Самой большой проблемой, по мнению Ланы, были несшие караул солдаты из  Железного Легиона. Хотя их белые мундиры смотрелись празднично и  гармонировали с окружением, холодные, бесстрастные лица боевых машин; их  пустые глаза и механические движения наводили тоску. Будто живых  мертвецов в караул поставили.

Кроме  того, изрядной неожиданностью стало изобилие пленных. Иллирийские  дворяне, бывшие офицерами армии, разбитой под стенами Неатира. Многих из  них Лана знала лично. Она уже знала, что с теми, кто попал в плен в  бою, идаволльцы обращались с демонстративным благородством. Их не  бросали в темницу, не пытали и не казнили; даже прогуливаться по  территории разрешали, взяв клятву не пытаться сбежать и не прикасаться к  оружию. Но вот того, что Амброус пожелает, чтобы они приняли участие в  празднике по случаю победы над ними же, Лана не ожидала. Она бы на их  месте сочла это изощренным издевательством.

А  еще ее вскоре стали одолевать навязчивые мысли о том, как она сама  выглядит в глазах соотечественников. Они ведь узнали её, наверняка  узнали. Они поняли, что эта женщина, пришедшая с завоевателем и  разряженная в бархат и серебро, - и есть та самая Иоланта Д’Исса, чей  отец сражался бок о бок с ними. Что они могли подумать? Считали ли они  ее предательницей, - хотя видит Мир, никогда бы она и помыслить не смела  о том, чтобы действовать против них?

- Не стесняйся так, - негромко сказал ей Килиан, - Ты выглядишь прекрасно. Пусть все это видят.

Сегодня  он изменил своей привычке к кожанкам, заявившись на бал в расшитом  серебром кордовом дублете. Правда, все равно черном, - как будто не было  других цветов! И все-таки, сегодня ученый выглядел вполне элегантно,  хоть королю и безнадежно проигрывал.

- Я знаю, - Лана вздохнула, не желая вдаваться в подробности своих опасений, - Просто меня беспокоит, что обо мне подумают.

-  Оно не стоит того, чтобы об этом беспокоиться, - заметил ученый, - Люди  всегда думают что-то в меру своего интеллектуального развития. Как  правило, очень небольшого.

Однако эта нехитрая философия отклика у девушки не находила.

- Кили, мне такое не подходит, - поморщилась она, - Давай не будем об этом сегодня.

- Ну, я просто хотел поддержать, - пожал плечами юноша, - Извини, если сказал что-то не то.

Кажется, ученый немного смутился.

-  Может, тогда просто потанцуем? – он протянул ей руку, - Так, чтобы  глядя на тебя, у них перехватило дыхание, и все глупые мысли уплыли  куда-то на задворки сознания.

Чуть  улыбнувшись и на секунду прикрыв глаза, Лана приняла его руку. Хотя ее  так и подмывало задать вопрос, который мгновенно сбил бы ему весь  романтический настрой.

Один из  музыкантов, – немолодой усатый иллириец в зеленом дублете, - как раз  начинал наигрывать на лютне ритм классического вальса. Уверенно положив  руку чуть выше талии чародейки, Килиан повел ее в танце в сторону центра  зала. Двигался он отточенно и с явным знанием дела, хотя непередаваемой  легкости опытного танцора ему и недоставало.

- Я не знала, что ты умеешь танцевать вальс, - заметила Лана, кружась в его объятиях.

-  Ну, это было в программе Университета, - хмыкнул в ответ ученый,  ненавязчиво задавая направление движения, - По крайней мере, теория.

Лана  представила Кили, в тишине библиотеки упорно заучивающего по книгам  танцевальные па, и почему-то от этой картины ей стало как-то чересчур  весело.

- А чего еще я о тебе не знаю? – лукаво прищурилась она, отстраняясь от партнера и делая полный оборот.

- Очень многого, - серьезно ответил маг, вновь привлекая ее к себе, - Но не настолько, как я о тебе.

- Что ты имеешь в виду? – спросила Лана, которой от огонька страсти в его глазах вдруг стало страшновато.

- Ты у нас – бесконечный омут загадок.

Не  сказать чтобы она прямо растаяла от такого комплимента. В общем-то,  влечения мага по-прежнему пугало ее. Но как-то незаметно исчезли,  отступили за грань восприятия все мысли о том, что же о ней думают.  Казалось, не стало ни взглядов солдат Идаволла на молодую рабыню, ни  пугающей бездвижности легионеров, ни осуждения в глазах иллирийцев. Ни  даже затмевавшей их другой танцующей пары – безупречного Амброуса в  роскошном дымчатом камзоле и божественной Ильмадики в изумительном  облегающем платье из винно-красного шелка.

Все  куда-то исчезло. Казалось, они с Килианом остались наедине. А наедине, -  вдруг поняла Лана, - он никогда не считал её рабыней.

(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Игра теней" https://author.today/work/52961

А вот симпатичное описание пейзажа глазами той же героини. Примечательно: тем, что именно за него мне написали, что такое ощущение, что книга написана в соавторстве в девушкой.

В общем, когда впереди показался порт  Патра, где они должны были сесть на корабль, чародейка почувствовала  радость, близкую к оргазму.

Тем более,  что и сам по себе город был сказочно красив. К горным склонам жались  невысокие белокаменные строения. Над ними возвышался особняк  губернатора, лишь чуть-чуть не дотягивающий до гордого звания дворца.  Ощетинившиеся пушками городские стены были тяжелыми и серыми, но  почему-то они не казались мрачными. Скорее крепкими и надежными, как та  скала, с которой путешественники смотрели на город. Почему-то Лане  подумалось, что такое ощущение должно создавать плечо любимого мужчины, -  хотя на ее памяти ни один из ее поклонников до этого образа не  дотягивал. Может быть, потому что на поверку большинство из них  оказывались психами и истеричками, в которых мужественности было меньше,  чем в ней самой.

За городом  расстилалась бескрайняя зеленовато-голубая морская гладь, сверкавшая в  лучах солнца, как россыпь бриллиантов. На ней мерно и спокойно  покачивались корабли. Крохотные, юркие рыбацкие лодчонки и гордые,  величественные прогулочные яхты идаволльской знати; грозные, хищные  боевые галеры и пузатые, солидные корабли торговцев. Под белыми парусами  и под изукрашенными в меру фантазии и чувства вкуса их обладателя; но  даже самые кричащие расцветки не раздражали, а лишь добавляли свой  колорит в образ этого порта, соединявшего обжитые земли с  неизведанностью морских далей.

- Что это? – оторвал ее от получения эстетического наслаждения голос Тэрла.

Иоланта  недоуменно посмотрела на воина, а затем, проследив направление его  взгляда, обратила внимание на флаги над кораблями. Разумеется, над  большинством из них реял флаг Идаволла – золотой желудь, захороненный в  черной земле под алыми языками пламени. Были тут и торговцы под флагом  Иллирии – серебряной стрелой на зеленом фоне; и несколько представителей  вольных городов.

А еще там были  корабли под незнакомым ей флагом. Черный молот на оранжевом поле. С  одной стороны он оканчивался плоской колотушкой, как у кузнечного  молота, с другой – сходился на клин, как боевой. Из-под плоской стороны  сыпались золотые искры, а боевая была обагрена, будто кровью.

(с) "Осколки старого мира", глава "Море и небо" https://author.today/work/33948

Однако, красота бывает и опасной) Об этом нам расскажет уже другой персонаж:

И тем сильнее был контраст, когда к нему подошел сияющий полупрозрачный образ.

Это  была самая прекрасная женщина, которую Килиан видел когда-либо в жизни!  У нее была аристократически-бледная кожа, чувственные полные губы, а  глаза синие, как безоблачное небо. Казалось, что в них можно утонуть, -  но при этом в них хотелось утонуть. Ее лицо было до того идеальным, что  казалось творением искуснейшего из скульпторов, - и против воли  прокрадывалась в сознание мысль о том, как жесток был этот скульптор,  что создал такую красоту, заставляя мужчин мучиться осознанием ее  нереальности.

Черные волнистые волосы  незнакомки были очень длинными, - настолько, что прикрывали грудь. Это  было единственным, что прикрывало ее: женщина была обнажена. И насколько  мог увидеть Килиан, тело ее было столь же совершенно, как и лицо.

На  то, что она светится в темноте, и сквозь нее можно увидеть  противоположную стену, он в первые секунды даже не обратил внимание.

- Наконец-то! – воскликнула она, - Человек! Живой! Ты представить не можешь, как я счастлива!

О, он мог. Будто по волшебству ее счастье передавалось ему. Несмотря на боль в поврежденной ноге, Килиан искренне улыбнулся.

(с) "Осколки старого мира", глава "По обе стороны мгновения" https://author.today/work/33948