Рита и Савва. Флешмоб о диалогах

Опять присоединяюсь к флешмобу, и опять Рита. Видимо, ее настолько не хватает в опубликованных главах, что я, где-то даже неосознанно, стремлюсь этот недостаток восполнить.

Глава писалась очень давно, однако никогда не публиковалась. Редактировать ее прямо сейчас я не стану.
Отрывок несет в себе кое-какие спойлеры, но незначительные.

Донесшейся из кабинета грохот заставил Риту вздрогнуть, но этим дело не кончилось. Должно быть, спросонья Савва споткнулся об одну из книжных стопок, громоздящихся на полу. Город, выстроенный из квартантиков и фолиантов, умирал медленно. Добрых полминуты тянулась его агония, сопровождаемая растерянными чертыханиями косолапого верзилы.
«Господи! Ну нельзя же быть таким неуклюжим! Он ведь Анюту разбудит!»
Однако это значило, что телефонный разговор пора сворачивать.
— Прости, Федя, мне пора. Мои гости проснулись. — Прошептала девушка в трубку. — Удачи тебе!
Рита спрятала мобильник в карман халата и уткнулась в книгу.
«Принесла же вчера нелегкая этого миннезингера сопливого! Сейчас выползет и снова начнет в любви клясться!»
В такт ходикам поскрипывало кресло-качалка, шаркали дворники своими метлами, а в булочной на первом этаже разгружали свежий хлеб — звуки и запахи московского утра пробивались сквозь посеребрённое морозом стекло.
Отчего-то вспомнилось, как такой же зимней ночью они бродили с Федей по опустевшей Москве, согреваясь глинтвейном из термоса. Федя плёл какую-то чепуху про звёзды и множественность миров, они как дети играли в снежки, катались с ледяной горки.
«Глупости, конечно… Но как же мне не хватает сейчас этих глупостей!»
Взъерошенный и невыспавшийся, Савва возник на пороге гостиной. Нервно озираясь по сторонам, он прятал виноватый взгляд, напоминая отнюдь не великана, а какого-нибудь перепуганного суслика.
— Доброе утро, Рита. Простите… Я вам устроил погром там, в вашем кабинете…
— Надеюсь, не еврейский? — Рита улыбнулась. — Хотите кофе? Он еще горячий.
— Спасибо, не откажусь. — Увидев, что на него не сердятся, Савва расцвел и устроился за столом, поближе к недоеденному с вечера торту. — Вы все еще подозреваете меня в антисемитизме?
— Ну, вы же сами дали мне вчера повод.
— Не помню, чтобы давал вам повод. — Он почти равнодушно пожал плечами. — Я лишь обратил ваше внимание на очевидные странности в поведении…
— Я тоже высказала свое мнение, и давайте больше не будем об этом.
— Хорошо, не будем… Вы с кем-то разговаривали? Ну… Перед тем, как я вошел…
Прятать чувства Савва не умел. Вот и сейчас он густо покраснел, пытаясь отыскать что-то важное в своей кофейной чашке.
«Пока только интересуется… Завтра права начнет предъявлять, а к Рождеству по домострою заживем… Тихоня ты наш!»
— Серьёзность ваших намерений мне, безусловно, льстит, — поправляя шаль, девушка медленно поднялась, — но тот факт, что вы переночевали в моей квартире еще не дает вам права интересоваться моими телефонными звонками. Хочу напомнить, что спали мы в разных комнатах.
— Рита, я ничего подобного не имел ввиду! Не обижайтесь, пожалуйста! Просто мне показалось, что это может иметь отношение… к нашим делам…
«Вот уже и „наши дела“ начались! И кто меня только вчера за язык тянул?! Хотя… Он ведь и правда все готов для меня сделать…»
— Это вы простите меня, Савва. — Вздохнув, Рита села обратно в кресло. — С моей стороны было невежливо…
— Что вы, что вы! Не извиняйтесь! Это я повел себя бестактно!
Пылкий обмен извинениями прервала Матильда. Сочувственно мяукая, она спрыгнула со шкафа, обошла стол по периметру и принялась устраиваться у Саввы на коленях.
— Вот видите! Даже Матильда считает, что я не права! — Рита проводила кошку ревнивым взглядом. — Так что не спорьте со мной.
— Хорошо, не буду… — Растроганный Савва почесал за ухом рыжую заступницу, а она в свою очередь затарахтела, как трактор. — Знаете, Рита, я ночью много думал…
— О чем же?
— Не может так статься, что охранка шпионит не за нами, а за вами лично?
— Я какая-то особенная? — Рита изобразила удивление. — Что во мне такого, чего нет, например, в вас?
— Ваша карта… Там, на стене, в кабинете…
— Ах, вот вы о чём!
— Может быть, это как-то связано с деятельностью вашего покойного деда?
— Бога ради! Оставьте, Савва! Едва ли в КГБ найдется хоть кто-то, кто верит во весь этот вздор про сокровища! Если только они не стали набирать сотрудников в психиатрических лечебницах!
— Но ведь вы верите!
Это было утверждение, а не вопрос. Савва, хоть и прикусил губу, но смотрел прямым открытым взглядом, продолжая поглаживать блаженствующую Матильду.
— Я?!
— На карте есть пометки вашей рукой. — Он снова покраснел, но взгляда не отвел. — Простите… Я знаю ваш почерк…
— Савва, вы в своём уме?! — Девушка уже перестала себя контролировать и перешла на крик. — Вы понимаете, что вы несёте?! Вы… — Внезапно она осеклась и после паузы продолжила уже почти спокойно. — Хорошо… Вы что-то об этом слышали?
— То же, что и все. В основном, светские сплетни. — Словно извиняясь за досужих болтунов, Савва поморщился. — Якобы ваш дед, Филипп Трубецкой, искал какой-то клад и промотал на этом половину своего состояния. Потом долго болел, а перед тем, как умереть…
— Его убили… — Голос дрогнул. Чтобы не разрыдаться, Рита до хруста стиснула зубы. — Все закрыли на это глаза, словно старых и больных людей не за что убивать! И только я увидела очевидное! Но кто станет слушать маленькую девочку?! Не мог он сжечь свой архив! Не мог!
Видя, что с Ритой творится неладное, молодой человек вскочил. Разбуженная Матильда плюхнулась на пол и гневно зашипела.
— Сядьте, Савва! Обойдемся без… — Нервным движением Рита нашарила пачку сигарет в кармане халата и долго щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить. Наконец ей это удалось. — Никто с тех самых пор не видел меня плачущей. И вы не увидите.
— Вы считаете, что его убили из-за… — Савва едва ли не рухнул обратно в кресло. — Из-за его поисков?
— Да.
— Вы мне расскажете?
— Зачем вам это?
— Я вам уже говорил… И вы просили не повторять это слишком часто. Вы же совсем одна наедине со своей тайной! И я вижу, как вам тяжело! Теперь вижу…
«Я не одна!» — Хотела ответить девушка, но отчего-то передумала.
— Это длинная история, а вы мне обещали, что поедете к Фролову и подмените его.
— Я помню. Но несколько часов у нас еще есть...