Игорь ЭРЕНБУРГ. ПЕСНИ ТУНЕЯДЦА. Записи 1970-х годов.

                 ЭРЕНБУРГ ИГОРЬ ИННОКЕНТЬЕВИЧ (1930-1989) – художник, артист, поэт и композитор...

 Я не люблю работой утомляться.

                   Люблю поесть, а после поваляться.

                   Люблю Москву и шум ее столичный.

                   Все потому, что я немного эксцентричный...

В конце 50-х гг. Эренбург был признан тунеядцем и сослан в Сибирь. На трудовое исправление - "Пустите, пустите, пустите! Я домой хочу. Простите, простите, простите Тунеядцу-Москвичу".

Репрессии 30-х годов коснулись семьи певца: были репрессированы дед и два его дяди по материнской линии.

На семейные воспоминания накладывается теперь уже личный опыт поэта. В его творчестве появляются новые нотки.

                  За лагерной вышкой погосты, погосты,

                   Бенгальские вспышки и тосты, и тосты.

                   Горят в новогодних огнях рестораны,

                   А где-то метели, а где-то бураны...

Песни Эренбурга пели Аркадий Северный и "Братья Жемчужные". Сейчас поет Сергей Гинзбург.

Но все же пока не востребованы главные его стихи и песни - саркастические, болезненно смешные:

Пустите, Рая, мне ж под вами тесно,

И не давите на мене своим лобком.

Мне это всё уже неинтересно,

Я с вами в жизни больше незнаком.

А за стеной играет пианист,

Все говорят - он виртуозный онанист.

Играть он музыку Чайковского горазд,

Так почему же он тогда не педераст?

Пустите, Рая, у меня же печень,

И не тошните на меня вы табаком.

Вы ж видите, любить вас просто нечем,

Да и вообще я с вами больше не знаком.

А за стеной, которая правей,

Играет громко пианист "азохен вей",

Играть он музыку Чайковского горазд,

И, как Чайковский, он местами педераст.

Пустите, Рая, дайте снять кальсоны

И в тохас вставить свежую свечу.

Не думайте, что вы так невесомы,

Чтоб вы так жили, как я вас хочу!

А за стеной всё играет пианист,

Он ни на что вообще не годный онанист.

Играть Чайковского он вовсе не горазд,

Да и вообще не пианист, а педераст.

Пустите, Рая, мне так неуютно

Дышать, простите, в ваш упитанный пупок.

Ещё позвольте намекнуть мне вам попутно,

Чтоб вы убрали свой божественный лобок.

Мне не сыграть, как за стеною пианист,

Хоть я не пидор и совсем не онанист.

Вам подыграть немножко был бы рад,

Но холостым, боюсь, окажется заряд.

Пустите, Рая, я зову милиционера,

Кончайте ж на мене давить лобком.

И что ж у вас за блядская манера

Всё тошнить на человека табаком?

А за стеной всё играет виртуоз,

У Райки снова начинается невроз,

А губы шепчут пианисту комплимент,

Ей очень нравится под аккомпанемент.