Макияж — очарование обмана

Многочисленные служанки, завладевшие ведьмочкой, обращались с ней вежливо, но ни в грош не ставили её пожелания. Вскоре она перестала сопротивляться и стала послушной куклой в их ловких руках. Вымытая, одетая, причесанная и накрашенная Аталиса заглянула в зеркало и не узнала себя в отражении. Каким-то чудом, а может и на самом деле при помощи магии, с её кожи свели все веснушки и многодневный загар. Зазеркалье показало бледную томную красавицу в голубом воздушном платье.

«О!.. А я очень даже ничего!» — восхитилась ведьмочка. Опасаясь за сохранность нежных луговых цветов, украшающих причёску, она вызвала снежное заклятие, собираясь продлить их жизнь, но старшая распорядительница резко ударила её по руке и под угрозой наказания запретила применять магию.

Самоуверенности ведьмочки хватило ненадолго. Как только она оказалась в пиршественном зале, то сразу почувствовала себя гадким утёнком в стае лебедей и бросила жалобный взгляд в спину уходящей распорядительницы. Она с трудом поборола желание удрать следом, чтобы не видеть устремлённых на неё презрительных взглядов надменных эльфийских красавцев и красавиц. Многозначительные переглядывания и серебристый смех вернули её во времена достопамятных каникул из детства, и она снова почувствовала себя униженной и осмеянной, как тогда, когда оказалась среди приглашённых расфуфыренных гостей в очень скромном ученическом платье ведовской обители.

«Ну нет! Не смей кукожиться, ты уже не та маленькая девочка! Больше никто и никогда не посмеет смотреть на тебя как на ничтожество!» — Аталиса выпрямилась и, гордо вздёрнув голову, смерила окружающих не менее надменным взглядом. — Господа, меня не интересует ваше мнение! Можете не стараться! Мой друг Улльтор находит меня достаточно привлекательной, и потому мне глубоко наплевать на ваше презрение, жалкие любители показухи!.."

Разгорячённая ведьмочка настолько углубилась в перечисление предполагаемых пороков и соответствующих им болезней тщеславных эльфов, что не сразу заметила наступившую в зале тишину. Она вздрогнула, услышав одинокие хлопки, и резко развернулась.

— Браво, девочка! Так их поганцев! А то некоторые пустоголовые фрейлины уже готовы душу продать за магические мази. Да и их кавалеры не далеко от них ушли, чрезмерно увлекаясь кое-какими эликсирами, — пропел изнеженный красавец эльф, идущий по проходу между коленопреклонёнными придворными и, приблизившись к Аталисе, окинул её одобрительным взглядом.

— Для смертной ты выглядишь совсем неплохо. Конечно, не красавица, но телосложением почти не отличаешься от эльфов. Наверно, любишь много танцевать?

— Ваше величество, вы не ошиблись в своих предположениях, — смущённо пробормотала ведьмочка, приседая в глубоком книксене. Заметив, что синие глаза эльфийского владыки недовольно блеснули, она поняла, что чем-то нарушила установленный этикет и, встав на колени, покаянно улыбнулась.

— О! Простите моё невежество, ваше величество! Я совсем не знаю обычаев вашего двора, но поверьте, я искренне преклоняюсь перед легендарным королём мира фейри.

После слов ведьмочки Оберон просветлел лицом и подал ей руку. 

– Идём, девочка, сегодня ты будешь развлекать меня за ужином. 

– Ага, в качестве обезьянки! – не удержался кто-то от ехидного замечания. 

– Раэтиэль, придержи язык. Не будь ты моим наследником, сейчас сам бы прыгал в обезьяньей шкуре и развлекал придворных дам забавными ужимками, – не оборачиваясь, произнёс Оберон. 

– А вы рискните, ваше величество! – подзадорил отца Лесной король и, улыбаясь, подхватил ведьмочку под руку с другой стороны. Она смерила его поражённым взглядом. Раэтиэль снова сменил облик, и знакомыми на его лице оставались только холодные зелёные глаза. 

– Смотри, а то когда-нибудь допросишься! – Оберон бросил на сына весёлый взгляд. – Ну, что поедешь со мной на ночную охоту или без промедления займёшься новой игрушкой? – спросил он и лукаво покоился на ведьмочку. – Кстати, сделай что-нибудь, чтобы девочка не транслировала свои мысли всем без разбору. 

После слов эльфийского владыки Аталиса попыталась закрыться, как её учили наставницы, но от волнения никак не могла сосредоточиться. Споткнувшись, она на мгновение повисла на руках своих спутников. 

– Простите! 

– Впрочем, и над самообладанием нужно поработать. Негоже, чтобы девочка так сильно нервничала по пустякам. 

– Простите, я постараюсь!.. держать себя в руках, – пробормотала ведьмочка, но спутники не обращали на неё внимания и продолжали беседовать между собой.  

– Зачем? Она же смертная, – усмехнулся Лесной король. – Да и вряд ли это возможно за такой короткий срок. 

– Между прочим, в твоём возрасте трудности обычно не отпугивают, а привлекают, – укоризненно произнёс Оберон. 

– По любому, овчинка не стоит выделки. Заниматься воспитанием… О, вот и мама! 

– Обычно воспитанные принцы не забывают титуловать своих венценосных родителей. – Титания укоризненно глянула на мужа и взяла девушку за руку. – Идём, дорогая! Отведите девочку туда, где ей место, – приказала она своей свите.  

Фрейлины окружили Аталису и повлекли её туда, где она оказалась на задворках эльфийского пиршества, в полутёмном закутке, отведённым для смертных рабынь. Она села за один столиков, и остальные девушки смерили её ревнивыми взглядами, в которых сквозили неприязнь и недоумение. Все они были очень красивы, конечно же, по человеческим меркам. И лишь одна из них приветливо улыбнулась ведьмочке; черноволосая и синеглазая девушка была такой удивительной красоты, что её можно было принять за эльфийку. Аталиса улыбнулась ей в ответ и потянулась к еде на нарядных тарелках. Она покончила с одним блюдом, которое оказалось восхитительным, и взялась за другое, украшенное розовыми лепестками и толстыми зелёными ростками, аппетитными даже на вид. Уплетая за обе щёки эльфийские деликатесы, Аталиса не замечала завистливых взглядов соседок по столу. Оберегая фигуру, девушки ничего не ели, зная, что привередливые хозяева быстро меняют рабынь, как только они хоть немного теряют привлекательность в их глазах.