Немного сказочной жути в канун Самайна!
Автор: Надежда КостинаМихась, скинув кожух и сапоги, медленно побрел к реке. Возле воды остановился. Не оглядываясь, приказал глухо:
— Ты того…От воды отойди подальше. Да не лезь, если что. Не мешайся. Она тебя не знает. Помочь не поможешь, а себя погубишь. И еще — под старой липой кубышка закопана. Вдруг что — скажешь моим…
Ледяная вода обожгла кожу, сбила дыхание. Мельник перехватил нож покрепче, прикидывая как сделать надрез, чтоб не так в глаза бросалось. Хотя, разве от Ганнуси утаишь! Усмехнулся в усы. Ему не о бабе думать надо, а о том, как целым из реки выбраться. И вдруг понял, что больше не чувствует холода. Ласковый теплый поток согрел окоченевшие ступни, словно не безлунной ноябрьской ночью вошел он в реку, а ранним июньским рассветом. И не снежинки сыплются над стылой водой, а белые лепестки жасмина! Он замер, боясь пошевелиться.
Водяница была тут.
— Не нужно крови, человек.
Голос журчал нежным лесным ручейком, шелестел прохладным летним дождем.
— Чего хотел, зачем звал?
Поток плавно кружил вокруг мельника, успокаивая, усыпляя, уводя от берега.
— Девочка пропала в лесу. Ты знаешь, что с ней? — от страха язык заплетался, горло перехватил спазм. В любой миг поток может скрутить жгутом, утянуть на дно. И — поминай, как звали…
— Все хорошо. Она спит, лес спит, духи спят, — с ней все хорошо, — вода нежно пела весенней капелью, мягко толкая на глубину. Михась осторожно сделал шаг назад.
— Ей домой нужно. Она сможет вернуться? — ещё шаг назад.
— Если захочет — сможет. Кто же ей запретит?
— Дядька Лукаш ждёт ее у меня.
— Хорошо. Иди домой, глупый. И не бойся за внука, пусть приходит к реке, его больше не тронут. Даю слово.
В лицо плеснуло теплой водой, колокольчиком зазвенел переливчатый смех. Мельник зажмурился, а когда открыл глаза, то стоял на берегу, а возле ног плавала жёлтая кувшинка. Водяница ушла.