Про лошадей

— Брат... Гаэтано*? — Молла тоже его узнал. — Что случилось? Может быть, ты войдёшь и поговорим спокойно? Правда, у матери гости, но...

— Нет времени, прости. Ты не одолжишь мне коня? Своего я отдал, а возок не пропустят ко дворцу...

— Да, там повсюду заставы, но... если ты уверен, что...

— Я уверен, — решительно кивнул Орсо. — Я не забуду этой услуги, поверь.

— Да я... что ты, какие услуги... бери, конечно, — Федерико без сомнений отдал поводья безумно дорогого коня едва знакомому человеку. Вот это вера в чужую честь! — Его зовут Грозный...

— Спасибо! — Орсо одним прыжком взлетел в седло. Грозного пришлось основательно пришпорить, чтобы он понял: пора шевелиться. Порох** не зря звался Порохом — едва почувствовав всадника, он уже был готов нестись куда угодно и скакать хоть весь день... Это конь был такой же медлительный добряк, как хозяин.

От скачки голова разболелась снова, но теперь это можно было терпеть — нужно было непрерывно думать, считать, решать на ходу. Орсо сразу понял, что к парадному въезду торопиться бессмысленно — туда не пропустят даже самую важную шишку. К воротам со стороны Морской улицы можно попробовать — там, если что, можно просто прорваться мимо привратника, на таком коне это легко... О том, что будет, если его попытаются задержать, Орсо не думал — просто выпало из головы, что такое может произойти.

Свернув на Морскую, он понял, что был, пожалуй, прав в обоих предположениях: проехать там было можно, но прорываться придётся. Весь подъезд был загромождён каретами и возками, они перекрывали улицу, теснились по обочинам, напирали на ограду. Кучера бранились и спорили, пытаясь разделить спутавшиеся экипажи. Ждать, пока они разъедутся, совершенно невозможно!

Грозный, не сбавляя хода, покорно скакал туда, куда вёл его всадник, — прямо на мешанину повозок. Чуть ли не в последний момент Орсо придумал, куда направить это могучее животное: успел слегка развернуть его и послать в прыжок через невысокую живую изгородь и калитку для привратника. Летом это было бы смертельно опасно, а сейчас из-за насыпавшегося и укатанного снега калитка оказалась несколько ниже. Когда громадные копыта Грозного коснулись земли по ту сторону ограды, Орсо, борясь со страшным приступом боли, успел подумать, что Порох, пожалуй, был бы не способен на такой подвиг — для этого надо быть настоящим рыцарским конём, привычным носить на хребте трёхсофунтовую тяжесть. У семьи Травенари таких коней не было никогда, семья Масканьи по традиции держала этих реликтов древности... Рыцарский дух и аристократические традиции. Спасибо прошлому, оно сегодня пришлось удивительно кстати!