Инициировано обсуждением в ленте

Мне тут попеняли, что я зазря обидел хорошего человека, мол вовсе даже и не политическая проститутка получилась у человека-птицы в нетленке про попуданца в Керинского.

Я решил глянуть, ну как не врёт.

Итак, что у нас в прологе. В прологе мы видим прям все мечты закомплексованного подростка, каким бы хотелось быть. Автор бьёт по болевым ЦА?

ГГ не слишком молод, он прям герой дамских романов – высок, красив, блондин с голубыми глазами, настоящая арийская бестия славянского (?) разлива. Из семьи с хорошими лицами (из других в элитные школы не берут, в МГУ не учат, чай небыдло). Смотрит через губу, говорит презрительно. Характер стойкий, женщинами пресыщен.

Характеристику нам рисуют весьма занятную – по протекции друга устроился на работу (а папаньки-маманьки не помогли? Чо так-то? И пошел по головам, стучал, подставлял, лизал жопу начальству, возможно шантажировал/сливал инфу о постояльцах (в тексте «подкинутой интересной информацией хозяину отеля). Ну, такая себе гнида среднего звена. Дополняет характеристику то, что на собственного ребенка ему насрать, отделывается алиментами. Что интересно, женщины у него эмоций не вызывают. Вообще никаких. Это как? Пресыщен до потери ориентации?

Дальше автор проявляет чудеса оригинальности. ГГ ВНЕЗАПНО давит бешенный крузак, вместе с тем в прошлом его полного тезку, А.Ф. Керенского давит повозка с испуганной лошадкой. Они меняются сознаниями (или телами) и оказывается, что министру не свезло – молодое светловолосое и голубоглазое тело чутка не пережило наезда крузаком… Занавес, увы.

А вот хитрожопый сова-манагер прочно закрепился в теле министра. От свезло так свезло, из грязи в князи, еще одно чувствительное место ЦА удачно потеребонькано.

Как обычно у этого автора сравнения поэтичны, прям как в скандинавских сагах. "Но острая боль копейными наконечниками пронзила все тело"

Логика тоже сразу бьет дно:  блондинка, которая грызет ногти (банально) и хмурится, оформляя заселение ГГ в нумера. Твою ж мать, девка на ресепшене, оформляя жилье начальнику будет давить лыбу и шуршать по клавиатуре а не вот это вот все. Ладно, будем считать, что это он ради красивого словца.

Дальше автор бросает нас в котел революционного Петрограда. Сразу же видно, где зловонное и гнилозубое коммунистическое быдло, а где люди с хорошими лицами, голубые офицеры, боевые князья. Почти как у яхиной. 

ГГ тем временем демонстрирует чудеса изворотливости и изобретательности – вопреки попуданческим канонам память министра ему не подгрузилась. Тут хочется прям восхититься. Либо уму и начитанности ГГ, который успешно изображает лексикон и манеру речи человека жившего больше века назад, либо туп… ээээ… простодушности его супруги. Но ладно супруга. Потом повеселимся, как он на основе информации, полученной от эээ… простодушной супруги будет общаться с акулами политики и крабами Мосада. Манеру речи, он, кстати, копирует так себе – то пенталгина попросит, то дасистфантастишами сыплет.

Дальше я слегонца впал в ступор. ГГ, который до переселения в тело министра женщинами не интересовался в принципе, вдруг задумался об обеспечении безопасности любимой женщины, которую он обязательно найдет. Не законной жены вытесненного им министра, не его детей, а женщины? Позвольте, какие женщины? Вот ведь что попаданчество животворящее сотворяет! Враз чакры оттопырились и ориентация нормализовалась.

Родное сердце, ты в теле чувака, который очень близок к вершинам власти, а это как бы означает, что его не любят с вероятностью 146%. Ты нихера не помнишь о политических союзниках, противниках, компромате на тех и других, у тебя нет почки, тебе 36 лет, ты, по твоим же собственным грустным всхлипам тот еще урод… Какие женщины, тем более любимые? Надо себя заставить, ЦА требует гаремов? Понятненько.

Тут автор спохватывается – миссион импоссибле, надо подтаскивать рояль! И обана! Память начинает подкидывать «старорежимные фразеологизмы», которые как гугл-перевод подменяют собой МГУшный новояз.

Дальше ГГ проявляет чудеса интеллекта, решив с нихера вломить революционному матросу и солдату. Сразу чувствуется – прям знает автор тхэквондо, бокс, джиу-джитсу и еще много таких страшных слов. Тхэквондо прям кладезь знаний о том, как обезоружить противника, это я как человек с базой в тэквондо говорю. Захваты, броски – наше все. Да-да. И все это с бледным лицом, еще не оправившись от травмы. ВЕЕРУУУУУЮЮЮЮЮ.

Блять, ты подходишь к двум бойцам, один из которых солдат. Три года войны, резня в окопах, почти стопроцентный ПТСР… Да, вломить такому человеку без причины – это прям удачная идея. Скажите, Наташа, а вам случалось получать прикладом по еблу-с и штыком в бок? Это я так, разговор поддержать.

Отсылочки к циклу про африканскую тумбу-юмбу это тоже шикарно.

Ладно, начало всратое. Промотаю, гляну, что там дальше.

Итак, вторая книга. Там-то все должно быть хорошо и логично, верно?

Начинается все с бурного символизма. Керенскому снится сон.

«Кусок веревки с черным двуглавым орлом на желто-черном фоне спланировал на скользкую от воды поверхность крейсера и прилип к ней».

Ну не символизм ли? Какая мощь слога! Поверхность крейсера, это ж надо! Не палуба, не борт. Поверхность! Наукоемко!

«Люди, перемещаясь по кораблю бегом, стали скользить по палубе, покрытой водой, свежей кровью и сгоревшими крупинками пороха»

Сгоревшие крупинки пороха, покрывающие палубу!

Поэзия. Прям…. Прям так и представляется пороховая зола, вся ее серость и безысходность.

«Молча лежали трупы погибших.»

Молча. Это странно и подозрительно, ни стона ни крика? Почему? Неужели они не страдают? А, нет, они трупы.

Как мы понимаем – сон – это аллюзия на ПМВ, показанный нам в виде морского боя. Коварные наглы прячутся за крейсером Гардарика, галлы, как им и положено, трусливо бегут, все дела. Под конец в ход идут торпеды. Керенский просыпается и просит сонник.

Иногда, Саша, торпеды – это просто торпеды.

Дальше читать не стал. В принципе, со времен африканской мумбы-юмбы мало что изменилось. Разве что автор больше читает википедию, видать сообразил, что заклепочники от истории не дремлют. Но историческая часть меня в данном случае интересовала мало. Мне было интересно, действительно ли Птица начал писать хорошо. Нет, не начал, увы.