Замуррчательный флешмоб

... предложенный Серафимой. Котики есть, ну как же тут не присоединиться?

И первым номером выступает кот по имени Рембрант из сказки "Поезд и волшебные часы" ("Тыквенные сказки").

«Всяк сверчок, знай свой шесток», — частенько любит повторять младший Матиус.

Кот Рембрант эту пословицу никогда не любил. Если ей следовать, то он должен заниматься только ловлей мышей, ну, или на худой конец, податься в рыбаки. А Рембранту нравятся книги и краски. И с мышами он предпочитает дружить. Но самая большая его мечта стать часовщиком. Вот если бы только лапки... Его мягкие, пушистые лапки совершенно не годились, чтобы держать инструмент, которым работают часовщики.

Вторым номером идёт кошка Маська и волшебные кошки "Кошкиной горы".

Катюша очень боялась упустить из виду белый «маячок» на хвосте кошки, так что даже почти не смотрела по сторонам. Вот блеснула в лунном свете водяная гладь реки, кисточки мятлика, коснувшись, пощекотали голую коленку. Слева надвинулась, раскинув корявые ветки, старая груша. Маська шла тяжело, прихрамывая на задние лапы, часто останавливалась. Иногда девочке казалось, что в зарослях в стороне от тропки проскальзывают другие кошачьи тени. Но они тут же растворялись в ночной темноте, а если и оставались там, то бесшумно скользили невидимками.

И вдруг Мася исчезла. Вот только что её белая кисточка хвоста маячила впереди. И пропала. И луна, как нарочно, как раз спряталась за облако. Катюша осталась одна в темноте. Страшно стало. Возвращаться страшно. И Масю одну оставить тут — как её оставишь, больную. И оставаться вот так на месте, тоже страшно. Стоит Катюша и думает, то ли расплакаться, то ли вперёд идти. А куда идти? Вдруг маленький зелёный огонёк поплыл по воздуху. Закружил, затанцевал. И словно по его сигналу в траве зажглись сотни других таких же огоньков-светлячков. А Катюша увидела, что никакой дороги и нет вовсе, а она стоит на поляне сплошь заросшей лиловыми и розовыми цветами кукушкиных слёзок. А вместо Маси на краю поляны сидят две больших кошки. Белая и чёрная. У белой чёрное пятнышко на левой щеке, а у чёрной белая манишка на груди. Глаза ярче светлячков светятся.

Под их взглядами Катюше стало ещё неуютнее. И всё-таки она набралась смелости и громко, как учили её стихи в садике читать, сказала:

— Я с Масей пришла, она заболела. Где моя Мася? Вылечите её, — и добавила уже тише. — Пожалуйста.

Белая кошка моргнула, чёрная прикрыла глаза. А потом обе кошки улеглись у выхода с поляны.

Далее безымянный котёнок и его проводник с миниатюрой "Куда-то они уходят".

Город был обречён. Все эти вылизанные до пылинки тротуары, мощённые фигурной плиткой, старые и новые дворы, на которых высились детские горки и теснились щеголяющие сочной краской загородки для сушки белья. Выстроенные в ряды вдоль подъездов элитных многоэтажек и обшарпанных пятиэтажек автомобили. Торопящиеся в рабочие часы люди...

— Мама, кися, — карапуз лет двух тянет свои ручонки к притулившемуся у стены котёнку серой масти. Шёрстка котёнка влажная от прошедшего недавно дождя, закисленные глаза настороженно смотрят на человеческое дитя.

 — Не трогай, кошку! Она грязная.

... и вот такие карапузы, как этот, после окрика и с молчаливого одобрения матери поднявший камень и швырнувший его в сторону котёнка. Хоть силёнок не хватило докинуть.

Когда-то его прозвали Крысоловом, добавив в имя название города сделавшего его знаменитым на весь мир и превратившим в легенду. Когда-то он уводил полчища крыс за собой спасая города. И не только крыс. А ещё он давал надежду обречённым.

... Но в этом городе почти не осталось ничего, что стоило бы спасать. Он с грустью посмотрел на заваренные наглухо металлическими листами окна подвала. Их изгнали. Серых, рыжих и с рыжеватыми подпалинами, черных и белых. Этому городу они стали вдруг не нужны. Не то чтобы это случилось в одночасье, но сейчас была поставлена последняя точка.

Уткнувшиеся в светящиеся экраны дети и взрослые. С наушниками, отгородившими их от всего остального мира гремящей музыкой. Когда одна такая прошла мимо, а потом вдруг вернулась и остановилась возле котёнка, Он напрягся. Но девушка просто отломила кусочек хот-дога и положила перед котёнком. Тот беззвучно мяукнул и чуть попятился уже наученный горьким опытом. Девушка протянула руку, но так и не решилась погладить маленький серый комок. Крысолов огорчённо вздохнул, провожая её глазами, пока она не скрылась в одном из подъездов высотки. Он провёл пальцами по гладкому дереву дудочки, спрятанной на груди. Можно было бы конечно попытаться, но зачем? Город сделал свой выбор.

Крысолов шагнул вперёд и встал перед котёнком.

— Пойдём, малыш, похоже, здесь ты уже никому не поможешь.

Серенький попытался встать, но маленькие лапки дрожали от слабости. Тогда Крысолов нагнулся и подхватил котёнка на руки.

Прежде чем пересечь невидимый рубеж между мирами, Крысолов всё же опустил котёнка на землю.

— Этот шаг ты должен сделать сам, малыш.

Серенький качнулся, но всё же устоял на ногах. Потом поднял переднюю лапку, словно пробуя воздух, который неожиданно превратился в воду. Уверившись, что это не так, он сделал шаг вперёд.

Крысолов скинул плащ, освобождаясь от ненужной больше одежды.

С каждым шагом чувствуя всё больший прилив сил, котёнок пересёк границу между мирами. На какой-то миг рядом с ним мелькнула тень огромного кота. И они оба исчезли.

У города больше не было будущего. Ну а те немногие, кого можно и нужно спасти... их спасут. Однажды, когда наступит время, каждый из оставшихся людей выйдет на Дорогу, и впереди него будет шагать, гордо распушив хвост, проводник.

Не совсем кошка, но ведь кошка, из мистической миниатюры "Лунный".

На фоне ночного неба клубились свинцово-серые облака. Слышно было, как в мусорной куче по соседству возятся мыши. От запаха свежей крови мутилось в голове. И сильно хотелось пить. Я провела языком по губам, представляя чашку с чистой свежей водой.

От неудобной позы мышцы затекли. Поднявшись на ноги, я потянулась, прогнув спину. Подалась чуть вперёд, потом назад. До лёгкого, едва слышного хруста в косточках. Представила, как вернусь в свой дом в новом обличье. Никаких тебе шпилек грозящих вывихами и переломами лодыжек, никакой неудобной обтягивающей одежды.  Свершилось. Свободна. Да, это всё стоило одной из девяти жизней. 

И завершают кошачий парад кошки из небольшой повести "И её тридцать три кошки".

Кошка слегка потягивается на рисунке. Рыжая кошка среди россыпи коричнево-рыжих листьев. По одному листку ползёт припозднившаяся божья коровка. Марина кончиком кисти подправляет крылышко.

Настойчивое подталкивание в спину не даёт продолжить. Когда Марина оборачивается, рядом сидит полусиамка Маргоша. Вид у Маргоши тот самый, про который можно сказать «я просто мимо проходила». Но по опыту Марина уже знает, что стоит ей вернуться к работе, как упрямый лоб вновь упрётся ей в бок. А если присоединится ещё и черно-белая Кася, то чуть пониже спины, она почувствует острые, как иголочки, коготки.

Уже почти полночь. Кошки пришли укладывать хозяйку спать. Марине завтра с утра на работу. Так что, как ни крути, пора закругляться.

Маргоша любит устроиться в ногах. Она запрыгивает на постель и мгновение спустя, вместо кошки на одеяле оказывается пушистый клубок шерсти с одним торчащим наружу ухом. Кася предпочитает спать под боком у Марины. Предварительно она долго мнёт одеяло, и только удостоверившись, что достаточно его намяла, вытягивается рядом. Но ещё долго слышно её мурчание.

Обе кошки словно взяли на себя ответственность отгонять от Марины плохие сны.

Сны порой всё же снятся. Хотя и не причиняют уже той боли, что когда-то.

И ещё оттуда же.

Котёнок выходить не хотел категорически. Каждый раз, когда Марина, возвращаясь с работы, подходила к подвалу, котёнок сидел на окошке или около него. Но стоило только девушке приблизиться, как он моментально слетал вниз и больше не показывался. Ни стойкий запах кошачьего паштета, ни взятый в качестве «тяжёлой артиллерии» кусочек куриной грудки, не помогали. Маленький партизан хоронился в недрах подвала и отказывался показываться. 

Вот и всё. Но это ещё не точно всё. Кошки будут. Однозначно. Они уже крадутся своими мягкими лапами, присматриваются, в какую из историй нырнуть, кого осчастливить своим присутствием.

Мур-мяу