Разговор с учёным котом_Инспекция по сказкам

Начала этой истории, то бишь сказки, я не видел. Я подошёл к избушке на курьих ножках… 

Ну почему они все будто по одному типовому проекту построены! ГИПРОсказка, должно быть, проектировала? Почему не сделать на утиных лапках, на гусиных – для болотистых мест. Надо выяснить по возвращении, есть ли подобные проекты. Подать предложения…

Хотя, если присмотреться, внешние отличия в оформлении разных избушек, несомненно, имелись. Они явно отражали индивидуальные свойства или пристрастия владельцев. Но раньше я не обращал внимания на отличия, а тут обратил.

У этой избушки с конька крыши свисало несколько сушёных рыбьих скелетиков на суровой нитке, куканом.

Когда я подошёл к избушке, на подоконнике раскрытого внутрь окна сидел здоровенный рыжий кот, и уписывал за обе щёки краюху белого хлеба.

Из окошка доносился визгливый старушечий голос:

– Кот! Продери глаза!

– Погоди, доем хлеб – и продеру! – пробурчал кот с набитым ртом.

– Продери, после доешь! – завопила старуха.

– Нашла дурака, – кот саркастически усмехнулся, – тебе продери глаза, ты увидишь еду – и сама всё стрескаешь. Что, не так?

Старуха замолчала.

– Доем – продеру, – снова пообещал кот, куда более миролюбиво.

Однако, не спеша доев краюху – он жевал всё медленнее и медленнее, – кот задней лапой пододвинул к себе стоящую на подоконнике кринку молока, сцарапал тряпицу, которой была замотана горловина, и принялся пить… нет! – смаковать – молоко, блаженно закатывая глаза при каждом глотке и со вкусом облизываясь. У меня потекли слюнки.

– Кот! Продери глаза! – снова закричала старуха.

– Погоди, допью молоко! – пробулькал кот.

Пил он долго, с придыханиями и длительными остановками, во время которых задумчиво озирал окрестности, да играл зацепившимся за один из передних когтей суровым шнурком с хвостиком домашней колбасы, из чего я сделал вывод, что у котика был обед минимум из трёх блюд. Но, увидев блестящие под окном свежие рыбьи чешуйки, понял, что ошибся: минимум из четырёх.

– Кот! Продери очи! – в который раз закричала старуха.

– Погоди, – с трудом пробормотал кот. – Последний глоток остался… 

Он отставил кринку в сторону и затуманившимся взором уставился куда-то вдаль, в ему одному заметную точку.

– Мне в погоню бросаться надо! – в окошечке показалась скрюченная физиономия Бабы-Яги. 

Глаза её были замазаны чем-то чёрным. Похоже, сапожным варом, смолой.

– Не то сам побежишь! – пригрозила она.

– Погоня… – задумчиво пробормотал кот и процитировал: – Какой же детектив обходится без погони? Но насколько она необходима в существующей ситуации?

Старуха прервала его:

– Или продирай очи, или беги догоняй девчонку! 

– Мне? Бежать? После такого обеда? – медленно проговорил кот. – Это стопроцентное несварение желудка, а ты знаешь, сколь трепетно я к нему отношусь. И потом: я к тебе в скороходы не нанимался. Лучше я продеру тебе глаза… Фу, какая гадость! Чем это она тебя? 

– Смолой! – простонала Баба-Яга. – Горячей!

– Нет, она давно остыла, – промурлыкал кот. – Горячую было бы много легче счищать… Слушай, может, её разогреть? Утюжком… Угли-то в печке остались?

– Продирай! – потребовала старуха.

– Погоди, – сказал кот, – щепочку возьму. Не хочется когти пачкать. Потом не отчистишься. А вылизываться после смолы – брр! Врагу не пожелаю, – и он хихикнул.

– Ты чего? – насторожённо спросила Баба-Яга.

– Да эта фраза! – кот едва не застонал от смеха. Он даже бросил щепочку. – Врагу не пожелаю… вылизываться после смолы! Ой, не могу! Враги-то у кошек – собаки! А они никогда не вылизываются! – и кот снова захихикал.

– Продирай! – прервала его старуха.

– Счас, – мрачно произнёс кот, разом оборвав смех.

Он оторвал новую щепочку от наличника и принялся осторожно процарапывать старухины глаза от залеплявшей их смолы.

– Продирай живее! Я плачу тебе за службу!

– Позвольте, – кот поднял брови. – Тот жалкий эквивалент наличности, который я получаю, вряд ли способен компенсировать в полной мере все материальные, а самое главное, – он поднял щепочку, – все моральные затраты, которые я несу, находясь у тебя на так называемой службе, – кот скривился.

– А харчи? – напомнила Баба-Яга.

Кот сплюнул тягучей молочной слюной.

– У меня от них пучит желудок, – заявил он. – И вообще, что за манера: попрекать куском хлеба? Кто тебе всех мышей выловил? А? Кто жаловался, что они мешают спать?

– Я, – покорно согласилась старуха.

– То-то, – подобрел кот. – Ну, посуди сама, как я могу торопиться? Девочка – сиротка, а для меня, совершенно незнакомого ей кота, можно сказать, чужого домашнего животного, не пожалела свежей рыбки, – он облизнулся, прекратил процарапывание старухиных глаз и принялся загибать когти, – домашней колбаски, – он снял с когтя бечёвочку с хвостиком колбасы и со вздохом опустил за окно, – каравая белого хлеба, – он цыкнул зубом, – и кринки молока…

Кот пригладил усы и вздохнул.

– И ты хочешь, чтобы я побежал за ней и получил несварение желудка? А ведь мыши только и ждут, чтобы я слёг! То-то они попируют в избушке, то-то напляшутся на твоём любимом одеяле! И лапок перед этим мыть не будут, заметь, – пригрозил он.

– Ладно, – буркнула Баба-Яга, – продирай дальше.

– Ну, хорошо, – продолжал кот, – предположим, что я откликнусь на твою просьбу и помогу поймать девчонку. Какая же судьба её ожидает?

– Какая? – тупо спросила старуха.

– Ты заточишь её в подземелье, и будешь давать на обед засохшую и заплесневелую корку хлеба, – кот сплюнул с отвращением.

– Ты должен служить мне! – напомнила Баба-Яга.

Кот выгнул спину.

– Надо подумать: не сделал ли я в своё время грандиозную ошибку, – сообщил он.

– Но мне обязательно нужно её поймать! – простонала старуха, вспомнив что-то. Она на ощупь перехватила у кота щепочку и принялась продирать глаза самостоятельно.

– Надо уважать свободу личности, – сказал кот, важно поднимая лапу. – Я к тебе на службу нанимался исключительно с таким условием. Конечно, будь на моём месте какая-нибудь паршивая собака, которой всё равно: бьёт её хозяин или кидает кости, то, возможно, она и бросилась бы безрассудно в погоню, позабыв о своём драгоценном здоровье. Повторяю: возможно! Я ничего не утверждаю категорически. Мало того: я беру на себя смелость заявить, что и среди людей бывают субъекты, для которых слово хозяина, начальника – превыше всего: чести, совести, здравого смысла, наконец! Такие люди ещё хуже псов! – по моему мнению…

Баба-Яга закончила продирать глаза щепочкой, выбросила её из окошка, плюнула туда же и скрылась в темноте избы.

– Так-то оно лучше, – промурлыкал кот, растягиваясь на подоконнике.

Через несколько минут я услышал за избушкой шум взлетающей ступы, и увидел её над крышей. Баба-Яга решительно смотрела вперёд, прикрывшись ладонью от солнца. Другой рукой она придерживала торчащее назад помело.

Кот приподнял на звук левую бровь, проводил ступу движением глаза и уронил бровь на место.

– Скатертью дорожка, – пробормотал он.

– А не есть ли всё то, что дала тебе сиротка, скрытой формой взятки? – вкрадчиво поинтересовался я, подходя поближе.

– Почему скрытой? – взвился кот. Я отшатнулся: реакция кота оказалась неожиданной.

Он вскочил на выпрямленные лапы, шерсть его вздыбилась, хвост торчал трубой, глаза сверкали.

– Почему скрытой? – яростно промявчал он. – Явной, явной формой! Да, она дала мне эти продукты, желая, чтобы я манкировал своими обязанностями и отпустил её молча, не поднимая тревоги. Чтобы я не разбудил старуху и дал сиротке возможность замазать ей глаза смолой. Но я и не мог поднять тревогу: у меня был забит рот! Я ел! Это смягчающее обстоятельство. Но даже если вы не хотите принимать его во внимание, скажу другое: вы знаете, что её ожидало бы у старухи?

– Я слышал, – кивнул я.

– Вы слышали не всё! Вернее, я не всё сказал. Её ожидала бы долгая мучительная смерть в темнице, или скорая, но не менее мучительная смерть в печке. Да-да-да, эта ведьма свободно могла изжарить сиротку, – кот облизнулся. – И отметьте следующее: в этом случае я получил бы свою долю. Но я отказался от неё! – он гордо выпрямился. – Я предпочёл верняк: синицу в руках, то есть в лапах. Я подумал, что лучше сам съем все продукты – а свежая рыба долго не лежит, она могла испортиться, – чем стану надеяться на то, что когда-то, возможно, старуха расщедрится и даст мне кусочек сиротки… – кот всхлипнул. 

– Но взятка… – напомнил я.

– А что же вы хотите, – вскинулся кот, – чтобы я отпустил девчонку просто так? Между прочим, у отрицательных персонажей брать взятки не считается зазорным, даже наоборот.

– Считается добродетелью? – поддел я его.

– Считается нормой! – отрезал кот. – Потому-то старуха меня поняла… и уже простила. Если бы у девчонки было чем откупиться, она могла бы и саму старуху подкупить, но, увы! – он вздохнул. Потом подумал малость, и добавил: – Будь у сиротки достаточное количество золота, она могла бы не пачкаться со смолой. Золото замазывает глаза намного надёжней.

– Значит, беря взятку, отрицательный персонаж становится положительным? – попытался уяснить я для себя.

– Да, но только с точки зрения другого отрицательного персонажа, – мрачно согласился кот, садясь и эффектно подгибая хвост, – что и вызывает ненависть последнего к первому.

– Ненависть? – не понял я. – Но ты же сказал, что старуха… Баба-Яга поняла тебя и простила?

– Вопрос очень сложный, – кот перевернулся на спину, – все эти соотношения добра и зла, совершаемого положительными и отрицательными персонажами, как по отношению друг к другу, так и по отношению к персонажам противоположного знака.

– А именно? – заинтересовался я, присаживаясь на пенёк у окошка.

– Взять хотя бы наш случай, – потянулся кот. – Сделав гадость хозяйке: отказавшись выполнить её приказ, или промедлив с его выполнением – безразлично – я тем самым вызвал у старухи ненависть по отношению к себе, одновременно сделав ей доброе дело – в понимании зла. То есть, с точки зрения злых персонажей, увеличил количество содержащегося в ней зла…

– Вот как! – удивился я.

– Ну да, она-то на меня разозлилась! – пояснил кот.

Я хмыкнул.

– И это ещё не всё, – продолжал кот. – Теперь рассмотрим проблему с противоположной стороны: как она повлияла на положительного персонажа, то есть на бедную сиротку, – кот снова всхлипнул. – Давая мне взятку, она не только совершила преступление, предусмотренное статьёй… впрочем, неважно, – прервал он сам себя. – Главное: она уверовала, что таким путём сможет многого добиться в любой подобной ситуации! И я боюсь, – он покачал головой, – что со временем из этой сиротки вырастет настоящая, я бы даже сказал, классическая, Баба-Яга.

Он вздохнул и свесил хвост наружу.

– Но, может, дело обстоит не столь скверно? – посочувствовал я.

– Хотелось бы верить, – меланхолично пробормотал кот, задрёмывая, – хотелось бы верить.

Я попрощался с котом (он не ответил) и пошёл от избушки, размышляя: сказка – ложь, да в ней намёк? Сколько людей дают взятки, но негодяями не становятся – потому, что негодяи вынуждают их дать взятку, и часто за то, что люди должны получать по закону. Негодяи стоят между людьми и законом, вот в чём дело. Но к сказкам это отношения не имеет.