Очерки о поездке домой #8

06.05.2021. Часть I.

Говорят, по деревне бродит злобный бык. Он угрожающе роет копытом землю, шумно хрипит и никому не дает прохода. Даже взрослые предпочитают держаться от него подальше, а иные и вовсе лезут на крыши своих домов стоит тому показаться поблизости. Но лично я его ни разу не видел.

А ещё неизвестно, чей он. Люди не знают, кому на него жаловаться и кого обвинять. Моя двоюродная сестра говорит, скоро кто-нибудь отрежет ему голову, а тушу продаст на мясо. Но пока что никто даже и не думает приближаться к нему.

* * *

Я ходил на могилки, деда проведать. Путь туда лежит через холмы. Вокруг зелёная и желтая сухая трава, и цветы белые маленькие и жёлтые. Я слышал полёвок и сусликов. Может и змеи есть, но это не страшно. Я думаю, как бы не встретить по дороге злого быка.

До погоста дошёл без приключений. Озирался вокруг, но не видел ни единой живой души. Деревня кажется вымершей. С тех пор как приехал, кроме своей семьи и одной пьяной женщины, других людей я не встречал. О том что они вообще существуют в деревне, можно было судить только по тому, что иногда на глаза мне попадались чьи-то телята, лошади и овцы.

На маленьком кладбище оказалось более оживленно нежели за его оградой. Рядом стояло четыре машины. Здесь было несколько семей. Люди с суровыми лицами неспеша прибирались на могилках почивших друзей и родственников, будто копались в огороде. Но я надеялся на уединение. 

Побродив немного, я нашел могилу деда. Посидел с ней рядом на земле, покурил. Пока был там никак не мог отделаться от мыслей, что обо мне думают посторонние. Говорят, наверное, пришёл покойника проведать а ничего не принёс, и даже толком не убрался на могилке. 

Мне нет дела до этого, но не получается не слушать их шепоты, не обращать внимания на взгляды, не пытаться читать их мысли, о которых я, в общем-то, ничего не знаю и не могу судить наверняка. Может им просто интересно кто я и к кому приехал. Может они пытаются вспомнить, видели ли меня прежде. Иногда любопытство легко спутать с враждебностью и вызовом, особенно если оно бесцеремонно или наивно. 

Покидая кладбище, я не взглянул на прощанье на могилу деда, чтобы не поворачиваться лицом к людям. Как будто, если я посмотрю на надгробие и уйду, они подумают и скажут: «Ну и что? ты правда считаешь, что могилка выглядит нормально и можно вот так, ничего толком не сделав, уходить?» 

Я думал, если не обернусь напоследок, то как будто и не виноват буду, что ничего не сделал, ведь я и не видел, что что-то не так. Поэтому я просто ушёл.

* * *

Здесь повсюду вороны в полях и слышно их карканье, а галок пока что совсем не видно. Наверное, они только осенью собираются в огромные стаи и летят-кружатся в закатных сумерках, от края до края покрывая собою небо. 

В зеленом пруду и в болотах живут тысячи лягушек и жаб, и их слышно задолго до того как становится виден сам пруд. Их голоса сливаются в один непрерывный трескучий гул, и он гуляет по деревенским улицам, проникает в заброшенные дома и от него воздух по вечерам кажется живым и тяжелым. 

Я пришел на зов пруда и сел на берегу. Над головой разливался закат и небо, рассечённое тонкими линиями облаков, напоминало алый сердолик. Солнце садилось быстро, будто падало на землю и вскоре закатилось за холмы. За спиной как непомерно длинный плащ раскинулись синие сумерки. 

Я увидел, как в темных водах квакают лягушки, похожие на младенцев. Их глаза в лунном свете блестели словно бусины и чешуя отливала бледным перламутром. Что-то кряхтели вороны. Они черной листвой сидели на ветвях торчащих из болота деревьев. Чуть поодаль, у воды — я далеко не сразу её заметил, — стояла белая корова с тёмным пятном на лбу и вечность пила из пруда, вглядываясь влажными глазами в своё отражение. Ветерок играл с медным колокольчиком на её шее и тот слегка побрякивал. Я положил голову на колени и задремал.

Мне приснился сон.

Я встал и выпрямился, и осмотрелся вокруг. Была глубокая ночь. Я подошёл к пруду и сел на корточки у самой воды. Я как в зеркало смотрел в темно-зелёные воды, а по ним бежала лунная тропинка и терялась в топи среди деревьев. На ветвях висели большие красные яблоки. Они отражались в пруду и казалось, будто на дне кто-то большой истекает кровью. Я легонько хлопнул по воде ладошкой. От удара побежала кольцами рябь, и когда достигла середины пруда, над растревоженной гладью поднялось нечто чёрное и круглое. Это была макушка головы. Показались два больших глаза, сверкающих как изумруды под мокрой чёлкой. Я поднялся и медленно зашёл в воду. Сначала по колено, потом по живот, по грудь, по шею, пока не встретился с зеленоглазым лицом к лицу. И затем, ведомый им за руку, шагнул вслед за ним в глубину и пропал под поверхностью пруда. И я многое увидел, чего уже не вспомню.

Холод разбудил меня примерно через час. И птицы и лягушки все шумели, будто спорили о том, кто из них громче. Коровы нигде не было. Я отправился домой.