Жирные коты.

У нас в городке полно всяких условно беспризорных котов. Поскольку у нас в городке очень сильное зоозащитное лобби -- местный телеграм-паблик забит объявлениями о пристройстве котят, организации лечения, стерилизации и постройке зимних домиков для всевозможных рыжиков, барсиков и пушистиков(умилительные фото котяток, разрывающие гигабайтами ленту новостей, прилагаются). 

Не смотря на всю эту заботу, зима суровое время -- коты сбиваются в прайды, от скученности болеют, по парку ходят чихающие, подоблезлые коты с закисшими глазами. Некоторые, особо циничные, местные граждане считают, что будь местное зоозащитное лобби не таким сильным, то естественный отбор сделал бы свое дело и, оставшиеся котячьи особи, были бы куда здоровее.

Но сейчас я столкнулась с совершенно нетипичным явлением: по парку ходят гордые прайды жирных и холеных котов. Шерсть их блестит, а над лишним весом явно пора поработать. Неужели наше зоозащитное лобби добилось таких потрясающих результатов?

Нет. Это лобби приезжее. Социальный состав беженцев, который спасаются в нашей глуши значительной поменялся -- весной это были молодые люди, некоторые весьма платежеспособные, приехавшие на машине, семьями, снимающие жилье за деньги и немало поднявшие, застоявшуюся местную экономику. Сейчас они либо подались дальше на запад, либо вернулись домой, когда опасность миновала(она не миновала, но домой очень хочется).

Сейчас к нам, в большом количестве, приехали пенсионеры. Те, которым стало страшно настолько сильно, что они перестали цепляться за свои ковры-телевизоры или те, у которых не стало ковров и телевизоров, и цепляться больше не за что. Часто и не за кого. 

Они все какие-то одинаковые: преимущественно женского пола, в этих одинаковых дурацких шерстяных беретах и однотипных, бежево-серых куртках, обтягивающих крупные фигуры, вцепившиеся двумя руками, в крупную дамскую сумку с блестящим замком и модным, сверкающим лейблом. Они растеряны и уязвлены: их старость и без того ужасна --  в бедности, нездоровье и одиночестве, но такого, что случилось с ними, они и представить себе не могли. Отремонтированы старые общежития и раскрыты, запертые на зиму, санатории, соцзащита поставила на учет, медсестра на вахте меряет давление хоть пять раз в день, волонтеры дают всякое, чего нужно... Но дом утрачен -- у многих навсегда, многие не доживут, чтобы вернуться...

...И вот эти самые коты стали тем, что держит в жизни и на земле. 

-- Мяу! -- вызывающе  говорит котик на пороге столовой, наши коты отлично знают карту местности.

И пенсионерка отдает ему половину, припасенной сосиски.

-- Мяу! -- избалованный котик настаивает и старушка отдает вторую половину. Возвращается к поварихе и просит добавки. И создает с этим избалованным котом личные отношения. Человеку нужны личные отношения. И с котом они часто ближе, чем с людьми.

-- Мяу! -- наши коты едят все и не брезгуют кашей, но и владелица зооларька потирает ручки -- ее продажи значительно возросли.

-- Мяу! -- лица пенсионерок просветляются, теперь даже эти береты кажутся не такими ужасными. Все-таки самое ужасное в этих старухах, не это не берет, а выражение лица. А какое выражение лица может быть у старой скво в таком положении?

...Теперь по парку ходят прайды жирных котов, лениво оценивающих прохожих. Подходят к дорожке только, если видят знакомый берет. Теперь это не просто коты. Это соцзащита -- кот эмоционального сопровождения, реабилитационный кот.

-- Я заберу его домой, когда возвращаться буду, -- говорит мне одна пожилая дама, поглаживая лоснящегося любимца.

-- Конечно, -- уверенно соглашаюсь я.

Хотя я вообще ни в чем не уверена.