Продолжается

свободная подписка на роман "Седьмой принцип".
Читаем, добавляем в библиотеки, комментируем!

"...Пока еще, в эту самую секунду, в это звенящее мгновение его зовут Вениамин, Веня Лисицын, многие предпочитают говорить просто Лис, но как будут звать его и кем он будет,  когда сделает хотя бы один еще шаг вперед?
Он стоял на самом краю парапета на крыше девятиэтажного дома, в котором прожил последние десять лет своей жизни.  Смотрел на небо над головой, на дома, выстроившиеся перед ним как молчаливые караульные или свидетели, и шире - на город, то ли тонущий в дымке, то ли восстающий из нее, и пытался заглянуть за горизонт, линию которого отсюда можно было увидеть в единственном месте за излучиной реки. Он понимал, что прошлая жизнь осталась у него за спиной, а впереди его ждало неведомое, причем вне зависимости от того, шагнет он напрямую с крыши немедленно, или же найдет способ и возможность спуститься на плоскость земли невредимым.
С прошлой жизнью он прощался, не решительно, но обреченно. И, по правде говоря, эти перемены не были его выбором. А точней, сам он на них никогда бы не решился, хоть и желал уже давно, но события стали происходить как бы сами собой, и их логика была такова, что влиять на их ход он не мог никоим образом. Не мог влиять, но и увернуться от этого колеса тоже не умел.
Если бы кто-то сейчас стал его расспрашивать, как, каким образом все повернулось так, что он оказался в положении человека, собирающегося  свести счеты с жизнью, он не нашелся бы, что ответить на этот вопрос. Во-первых, он абсолютно не помнил, как оказался на этой крыше и, тем более, как и зачем забрался на парапет. И, во-вторых, насколько он сам себя понимал - он вовсе не собирался прекращать свою жизнь, но только хотел ее изменить. Беда лишь в том, что он совершенно не знал, не представлял, как ему это сделать другим, не столь радикальным методом. Теперь же, стоя на краю, он отчетливо, ясно, и с каким-то внутренним ликованием понимал, что да, это тоже выход.
Освобождение от всего, что угнетало и унижало его последние месяцы и дни, было рядом, на расстоянии вытянутой руки, и это ощущение свободы, этот липкий ужас и восторг осознания своей полной над собой власти, обволакивали, словно язык хамелеона, и тянули, увлекали туда, в пропасть невозвратного "...