Флэшмоб - Вмешательство магии
Автор: Александр НетылевДолго думал, какие фрагменты будут у меня уместны для флэшмоба от Итты Элиман (https://author.today/post/325474). Магия у меня используется много, нет, ОЧЕНЬ много. Если соединить все фрагменты, где применяется магия, этого хватит на целую книгу.
Поэтому я решил ограничиться теми фрагментами, где магия выступает не просто орудием или средством, а поворотным моментом сюжета. Причем заменить ее немагическими средствами нельзя: к примеру, убийство Леандра, хотя меняет весь ход событий, не подходит, поскольку с тем же успехом Амброус мог бы заколоть его кинжалом.
И да, два из четырех фрагментов уже фигурировали в других флэшмобах, но это не мешает вспомнить их снова)
Итак...
Для начала - момент, звучавший в свое время в лекарском флэшмобе:
А тем временем оторвалась друг от друга и другая пара. Король Амброус отошел к дверям зала, и Лану посетило нехорошее предчувствие. Что-то должно было произойти. Что-то… страшное.
- Господа, - подал голос он, - И, разумеется, дамы. Прошу минутку вашего драгоценного внимания.
Как странно. Вроде бы, не так уж громко он говорил. Не было у него командного голоса, каким обладал его отец. Но что-то такое было в интонации Первого Адепта, что вынуждало людей оборачиваться к нему, а разговоры стихать. Что-то… волшебное.
Удостоверившись, что завладел вниманием аудитории, король продолжил:
- Уже довольно давно я слышу разного рода порочащие меня слухи. Думаю, сейчас самое время развеять их. Встречайте женщину, которая, как многие из вас рассказывали, давно мертва. Королева Идаволла и герцогиня Иллирии, Леинара!
Двери отворились, и на пороге появилась Лейла. Ее светлые кудряшки были тщательно уложены, а голубое шелковое платье с длинным шлейфом потрясало роскошью, но все же что-то Лане не нравилось в том, что она видела.
Парой мгновений позже она поняла, что именно. Взгляд. Пустой взгляд, подобающий не человеку, а кукле. Такой же, как у солдат Железного Легиона.
Лейлы больше не было. Лишь безвольная игрушка в руках Амброуса.
- Благодарю, супруг мой, - сказала королева, - Мне нездоровилось, но ныне я в порядке и могу вернуться к вам. Я также заверяю…
Она заговорила громче.
- …что не знала ничего об интригах моего отца-предателя и моей подруги-убийцы. Я желала лишь мира, и я молю вас о снисхождении.
Лейла поклонилась в ноги своему мужу. И если бы Лана не знала его, то непременно поверила бы благостности его улыбки.
- Я прощаю тебя, моя супруга. Предатели наказаны по всей строгости, и скоро ничто не помешает нашим великим народам жить в мире под нашим общим правлением.
Вот оно что. Теперь Лана понимала. Амброус ждал с раскрытием того, что Лейла жива, пока не погибнет Герцог Иллирийский. Теперь он мог через Лейлу заполучить его трон.
Для того же ему и понадобилось так много иллирийцев на балу. Вряд ли знать сдастся в ближайшее время, но слухи о появлении Лейлы будут распространяться и множиться.
И вскоре с ними станет невозможно бороться.
- А сейчас – продолжайте веселиться! – сказал тем временем Амброус, - Нам же, полагаю, стоит засвидетельствовать свое почтение тем, кто подарил нам столь замечательный праздник.
Амброус, Лейла и Ильмадика направились к Килиану и Лане. И по тому, как напрягся ее спутник, чародейка поняла, что его это нервирует не меньше, чем её.
- Лорд Реммен, - чуть кивнул король, - И прекрасная эжени Иоланта. Не могу не восхититься организацией этого бала. Я впечатлен.
- Ваше Величество, - поклонился в ответ Килиан, - Вы могли бы предупредить меня о своей гостье. Я выделил бы ей комнату в донжоне.
Амброус улыбнулся в ответ. На протяжении всей истории их знакомства Лана считала эту улыбку очаровательной. И даже сейчас, когда она знала, сколько лицемерия она таит, что-то внутри нее все равно откликалось теплом.
- Уверяю вас, моя супруга прекрасно провела это время в королевской карете.
- Не могу одобрить вашего отношения к женщинам.
Со стороны могло показаться, что Кили вступился за Лейлу. Но это было не так. Как поняла Лана, Лейла была для него лишь средством. Возможностью, чтобы уязвить брата.
Поняла это и Ильмадика, поспешившая вмешаться:
- Килиан, почему бы тебе теперь не потанцевать со мной? Надеюсь, твоя спутница не будет против.
Ученый явственно заколебался. Лана физически чувствовала, как разрывают его влечение к его богине и нежелание оставлять ее в обществе Амброуса. Наверное, ей было бы приятно, если бы он в итоге выбрал ее. Но все же…
Нет. Это была ловушка. Ильмадика провоцировала его на жертву в пользу Ланы – жертву, которую он не сможет принести легко.
Да и если честно, чародейка вдруг поняла, что это будет не лучшим вариантом.
- Миледи, - обратилась она к Лейле, - Я очень беспокоилась за ваше здоровье. Не только как ваш лекарь, но и как ваша подруга; и я надеюсь, что наша дружба остается в силе, несмотря на все произошедшее в последние дни. Я прошу вашего прощения за все, что сделала, исполняя приказы вашего отца.
Вот так. Вроде и не признала вину, и официально принесла извинения. Лейла вопросительно глянула на Амброуса, но тот, кажется, не успел придумать, как на это реагировать. Поэтому она все-таки высказалась:
- Вы лишь исполняли приказы, эжени.
Вот только звучало это все так же холодно и безэмоционально. С Ланой она даже в официальной обстановке никогда не говорила таким тоном.
- Замечательно, - постаралась улыбнуться чародейка, - Тогда надеюсь, вы не против поговорить с глазу на глаз, между нами, девушками? Я так давно вас не видела, и мне о стольком нужно с вами поговорить, что едва ли будет интересно Его Величеству или моему господину.
Она поклонилась сперва одному, а потом второму. И не давая кому-либо вставить слово, продолжила:
- А барон Реммен с Богиней смогут тем временем потанцевать, как собирались!
И сделав микроскопическую паузу, постановила, что возражений нет.
- Вот и отлично! Давайте отойдем в сторонку, чтобы не мешать танцующим!
Оставив растерянного короля одного и стараясь не думать о том, каким ядом сейчас будет Владычица капать на уши Кили, Лана отвела подругу в сторонку, к бирюзовой портьере, ограничивавшей пространство зала.
Иоланта Д’Исса тяжело вздохнула. Сейчас ей было страшно. Она понимала, что если хоть где-то ошибется, ей не жить. Но она устала бояться. Устала ничего не делать и плыть по течению.
Она отчетливо поняла, что если ничего не делает сейчас, оправданий этому быть не может.
Раз, – и обеих девушек накрыл полог отведения глаз.
Два, - и Лана накинулась на подругу, зафиксировав ей руки и зажав ладонью рот. Лейла пыталась бороться, но… она никогда этого не умела. Хотя Лане было далеко до настоящих воинов, изнеженная аристократка не могла ей противостоять.
Три, - и обе девушки скрылись за портьерой.
- Лейла, пожалуйста, не дергайся, - зашептала чародейка, - Я пытаюсь тебе помочь.
Королева затихла, - хотя не нужно было быть гением психологии, чтобы понять, что она просто ждет удачного момента. Нужно было действовать быстро.
Лана понятия не имела, что нужно сделать, чтобы вылечить ее. Она не знала даже, можно ли ЭТО вылечить. Она просто знала, что не имеет права не попытаться. В конце концов, в отличие от магии адептов, её магия не требовала знания принципа.
Достаточно было желания.
«Проснись…»
Негромко, на ухо подруге она запела. Вплетая в протяжные нотки огонь своей души, свою магию, Лана передавала ей короткий приказ.
«Оживи.»
Лейла забилась в ее руках. Колдовство короля защищало себя. Но Лана чувствовала, что оно поддается. Что бы она ни делала, что-то у нее получалось. И теперь нужно было лишь довести дело до конца.
«Стань собой.»
Королева все-таки вырвалась, оттолкнув чародейку и опрокинув ее на пол. Она даже успела открыть рот, чтобы закричать… И вдруг застыла.
Исцеляющая магия эжени возымела эффект.
- Лана? – в глазах девушки медленно появлялась осмысленность, - Что произошло?..
- Нет времени, - чародейка торопливо подскочила и заговорила шепотом, - Они промыли тебе мозги. Я вылечила тебя. Притворись, будто ты все еще кукла Амброуса. А ночью бери коня и скачи…
Она хотела сказать «в Иллирию», но поняла, что там подругу наверняка догонят. Это слишком предсказуемо.
- …в Идаволл. В столицу. Там остановись под чужим именем в таверне «Золотая шпора». Я свяжусь с Роганом и скажу ему, чтобы нашел тебя там.
- Роган в порядке?! – переспросила королева.
Но вводить ее в курс дела было некогда. К ним кто-то приближался; похоже, полог отведения глаз разрушился, когда Лейла оттолкнула Лану от себя.
- Я же говорю! – громче воскликнула чародейка, - Я не убивала Герцога!
К чести Лейлы, она сориентировалась почти мгновенно.
- Мой супруг был там, - монотонным голосом ответила она, - Он все видел. Его свидетельство непререкаемо. Ты – убийца.
Именно на этом моменте портьеру откинули, и Лана увидела любопытствующих. Двое стражников, несколько гостей, Килиан и Амброус.
- Как ты можешь такое говорить?! – воскликнула чародейка, - Я – твоя лучшая подруга! Ты должна мне верить!
- Я верю своему супругу, - ответила королева, идя мимо нее к выходу, - Ты – убийца.
Лана провожала ее взглядом, и в ее глазах блестели искренние, не наигранные слезы. В какой-то момент она почувствовала объятие, и обернувшись, уткнулась лицом в плечо Кили.
Она могла лишь молиться, чтобы он не узнал, что она только что сделала.
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Игра теней" https://author.today/work/52961
Следующий момент может быть довольно тяжелым для восприятия. По крайней мере, у меня, когда я его писал, разболелась голова:
Стоя на вершине Вала, Лана вглядывалась вдаль. Вот приближались пять точек. Вот медленно, очень медленно, по мере приближения проявлялся густой рыжевато-черный мех на их непропорционально-больших брюшках. Шесть пластин полупрозрачных крыльев. Странно выглядящая нелепо-неуместная вытянутая мордочка грызуна. Железы, выпускающие воспламеняющуюся смесь, чародейка, не будучи специалистом в анатомии Тварей, распознать не могла.
Но об их существовании знала не только она.
- Десять секунд до выхода на дистанцию атаки! – предупредил немолодой усатый лучник с капитанской нашивкой справа от нее.
От местных Лана уже знала, как атакуют «серафимы». Первый залп они дают на расстоянии около шестидесяти пяти метров. Затем, пролетая на бреющем метрах в пятнадцати над позициями защитников, они успевают дать еще три или четыре залпа. После чего, поднявшись повыше, заходят на второй круг.
В принципе, отбиться от пяти «серафимов» было не так уж сложно. Но порой в одной волне их бывало и десять, и двадцать, и даже тридцать, и тогда не такому уж большому княжеству приходилось собирать все силы. А уж в тех случаях, когда «серафимы» нападали совместно с наземными Тварями…
- Пять секунд!
С другой стороны, именно странная способность Тварей разных видов нападать в союзе и позволяла рассчитывать на благополучный исход ее задумки. Это свидетельствовало о наличии какой-то организации. Возможно, не такой как у людей. Но и не на уровне отдельных стай.
Кто-то или что-то заставляло Тварей преследовать общие цели.
- Три!
Люди так редко задумывались об этом… Слишком часто они говорили фразу «все просто». Есть враг – его нужно убить. Убьешь его – будет хорошо. Не убьешь, - он убьет тебя, твою семью, и тогда будет плохо. Все просто.
Большинству из них и в голову не приходило, что врага можно еще и понять.
- Две!
Наверное, это был всего лишь страх. Страх, что поняв врага, уже не сможешь в него выстрелить. Что полюбишь его так, как он сам любит самого себя. Что понять – значит простить.
Когда-то и Лана думала так. Стремясь понять весь мир, стремясь обнять его и подружиться с ним, она отрицала всякое насилие. Она верила, что любой конфликт можно разрешить, просто поговорив по душам.
Теперь она понимала, что это не так. Иногда насилие неизбежно. Иногда даже оттого, что ты понимаешь врага, он не перестает быть врагом. И тогда нужно бить на поражение. Это не значит, что ты начинаешь его ненавидеть.
Просто то, что должно быть сделано, будет сделано.
- Одна!
А любовь… Она вообще к пониманию отношения не имела. Лана не понимала Амброуса, но это не мешало ей, несмотря ни на что, продолжать любить его.
Так же, как и любовь не помешает ей, когда настанет время, сделать то, что должно быть сделано.
Капитан стрелков готов был отдать приказ, но Лана взглядом остановила его. Она находилась здесь не для того, чтобы сражаться. Сочтя, что существа подлетели достаточно близко, девушка потянулась к ним рукой.
Рукой – и сердцем. Внутренним огнем, горевшим в груди каждого чародея.
Тут же у нее закружилась голова. Атаковавшие Вал серафимы не были разумны в полном смысле этого слова. Даже на уровне животных. Это была распределенная сеть простых сознаний, существующих в непрерывной связи друг с другом. Чародейка не могла понять их образ мышления, и точно так же они не могли понять ее.
К счастью, им и не требовалось.
«С вами будет говорить королева», - решили серафимы спустя несколько миллиардных долей секунды. При использовании мыслеречи субъективное время значительно замедлялось.
Наверное, будь на ее месте стратег, он извлек бы из того, что она ощутила, массу полезной информации. Сигнал её сознания передавался по цепочке от серафима к серафиму, и, наверное, его траекторию можно было использовать, чтобы узнать расположение каждого из… существ, - Лана не могла называть их Тварями, одновременно настраиваясь на их волну.
Но вот, наконец, сигнал достиг цели. Чародейка не видела королеву, но она ощущала её. Королева чувствовалась… иначе, чем серафимы-солдаты. Она была не просто психически сильнее. Она отличалась от них на порядок, как высшее существо.
Для них она была богом, что наводило на неприятные мысли об Ильмадике.
Не пытаясь затянуть королеву в сад своего сознания, Лана передала ей свое почтение. Ответом ей стала похожая эмоция, но тесно сцепленная с интересом. Королева никогда не видела людей, которые умели бы говорить – в ее понимании этого явления.
Чародейка раскрыла свой разум, давая понять, что люди – существа, с которыми можно договориться. Серафим в ответ передала образ людей, стрелявших в её детей. Вопрос.
«Это договороспособность?»
Лана не стала скрывать свое возмущение. Мыслеречь – это не дипломатические переговоры, где нужно всегда поддерживать вежливую мину. Напротив, эмоции – это универсальный язык. Единственный язык, понятный любому существу во Вселенной. И сейчас эмоцией, которую испытывала девушка, было возмущение лицемерным обвинением.
«Вы напали первыми!»
Возражение. Ответную реакцию королевы ум чародейки визуализировал как склоненную набок в задумчивости голову, - хотя разумеется, в действительности та этого не делала.
Задумчивость. Сожаление. И согласие.
«Это была необходимость»
Сожаление королевы не относилось к тому, что она делала. Более того, Лана ощутила, что появись возможность переиграть произошедшее, серафимы напали бы снова.
Сожаление относилось лишь к сложившимся обстоятельствам.
«В чем именно заключалась необходимость?» - вопрос.
Земля жжется. Именно так королева визуализировала Порчу. Земля жжется. Сила, что породила саму ее расу, убивала ее детей. И вдруг – осознание. Ясность. Знание, что есть земля, что не жжется. Земля, где можно жить долго и счастливо.
Земля обетованная.
«Земля, занятая вами»
«Вы нападаете на нас лишь потому что мы живем на своей земле?» - спросила в ответ Лана.
Задумчивость. Сожаление.
И твердый ответ.
«Или мы, или вы»
Или мы, или вы. Святая истина, которой веками следуют люди. Умри или будь убитым. Поработи или будь порабощенным.
Истина, которую, несмотря ни на что, Лана не желала принимать.
«Так не должно быть!»
Ярая, отчаянная уверенность. Вера в справедливый мир, всегда отличавшая юную чародейку. Та вера, то не позволила ей сломаться, столкнувшись с войной, предательством и рабством. Та вера, что не позволяла ей сдаться, даже когда казалось, что все потеряно и надежды нет.
И снова ответ королевы визуализировался как склоненная набок голова. Вопрос.
«Что ты предлагаешь?»
О, Лане было что предложить. Пребывание в рабстве помогло ей кое-что узнать. Пусть недостаточно. Но все-таки, увиденное было символом надежды. Символом, что проблему можно решить.
Она передала образ того, что видела в записях Кили. Ильмадику интересовало лишь то, что можно использовать в войне, поэтому она приказала ему сосредоточиться на других проектах. Но глубоко в душе ученый тянулся к созиданию. Он желал не разрушать, он желал сделать мир лучше. Потому его научная мысль, бывшая лишь формой для его творческой силы, составлявшей основу любого волшебного дара, направлялась отнюдь не на поиск новых способов убивать своих врагов.
Поэтому одним из проектов было очищение земли от Порчи.
«Ты можешь это сделать?» - волнение. Королева мгновенно осознала перспективы, которые открывал этот проект.
Перспективы мира.
«Возможно все», - пылко, уверенно ответила девушка.
Абсолютно искренне. Но королеву этот ответ не удовлетворил.
«Но ТЫ можешь это сделать?»
Что тут можно было ответить? Лана видела записи Кили лишь один раз. После того, как она попыталась использовать его разработки, чтобы сбежать от него же, ученый больше не допускал девушку в свою лабораторию. Да и даже если бы она прихватила записи с собой, - как ни крути, но Килиан смотрел на магию с совершенно другой стороны. Его магия была наукой. Ее магия – искусством. Не факт, далеко не факт, что она смогла бы разобраться в том, что и как он делал. Даже то, на что были способны другие эжени, было ей доступно далеко не всегда.
И все-таки не могла она и ответить «нет». Не потому что хотела обмануть королеву: невозможно обманывать при эмпатической связи. Но совершенно искренне она считала, что надежда есть. Ведь любая магия – это в первую очередь Желание.
И видит Мир, она желала, чтобы их народы могли мирно сосуществовать.
«Я не знаю», - честно ответила чародейка.
Я не знаю. Почему люди так боятся сказать эти три слова? Если бы они чуть меньше этого боялись, насколько меньше было бы в мире лжи. Насколько меньше было бы ненависти. Я не знаю дороги через болота, поэтому я не заведу путников в топь. Я не знаю, чего хочет Бог, поэтому я не стану жечь на костре тех, кто считает, что Он хочет чего-то другого. Я не знаю, смогу ли тебе помочь, поэтому я не стану обещать тебе помощь.
Но что я обещаю – это что сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе помочь.
«Ты говоришь правду»
Королева помедлила, прежде чем продолжить.
«Но велика ли ценность обещаний?»
Обещания… Одновременно величайшая сила во Вселенной и самый бесполезный на свете мусор. Обещания сплетают судьбы, меняют ход истории. Брачный обет меняет историю рода, а клятва верности правителя – истории целых народов. И в то же время – ничто не забывается так легко и так часто не бросается на ветер, как клятвы.
«Думаю, все зависит от человека», - ответила Лана.
Мысленный кивок.
«Я читаю в твоих мыслях. Ты веришь в то, что говоришь. Но достаточно ли этого, решать не мне»
Королева замолчала.
«Кому же тогда?» - спросила чародейка.
«Мудрейшему. Я читаю твои мысли. Он же заглянет в самую душу. Но ты должна будешь встретиться с ним лицом к лицу»
В то же самое мгновение сквозь сознание Ланы табуном диких мустангов пронеслись чужие знания. География земель к северу от границы. Путь в горы. Пустоши с высоты полета серафима.
«Ты хочешь сказать, что я должна отправиться в Земли Порчи?» - спросила чародейка.
«Должна. И если ты говоришь правду, если ты можешь спасти мой народ, значит, тебе достанет сил спасти и саму себя»
«Это не первый раз, когда я отправляюсь в Земли Порчи», - сообщила Лана, передав королеве образ путешествия в Гмундн… и его последствий, - «Но как же люди, которых я обязалась защищать?»
Заминка. Сомнение.
Но в итоге в голове Ланы промелькнуло понятие, взятое из ее же памяти. Договор.
«Нападения серафимов прекратятся. На время. Но торопись. Я не знаю, как долго другие королевы будут верить мне. Мудрейший может приказать им подчиняться. Я – нет»
Иоланта коротко поклонилась, передавая чувство благодарности.
«И еще одно», - добавила королева, - «Возьми с собой то, что забрала у Прислужника. Мудрейший поймет, что делать»
«Спасибо за совет», - ответила чародейка.
Она передала образ церемонного реверанса, - с пояснением, что он значит. То же сделала и королева.
А затем связь разорвалась.
- Не стрелять! – уже голосом приказала Лана.
Стрелки явно сомневались, следует ли им выполнять такой приказ. Но на самую капельку дисциплина перевесила инстинкт самосохранения.
Серафимы так и не выбросили зажигательную смесь. Заложив вираж над Елизаровым Валом, твари Порчи двинулись обратно на север.
- Передайте князю: на какое-то время нападения прекратятся. Но нам нужно готовить экспедицию в Земли Порчи.
Чародейка покачнулась, уцепившись за плечо ближайшего солдата. После общения с королевой серафимов у нее все плыло перед глазами и адски раскалывалась голова. Но несмотря на это, она была довольна.
Она чувствовала, что поступила правильно.
(с) "Свет погасших отражений", глава "Безмолвные слова" https://author.today/work/112247
Но не только же Лане показывать волшебство. Килиан тоже кое-что умеет:
Килиан сразу почувствовал, что что-то не так.
В саду шел снег.
Казалось бы, что в этом такого? Пусть настоящей зимы, настоящих льдов мифического Севера на Полуострове никогда не бывало, но холодные зимы иногда случались. Иногда снег выпадал, особенно в горах.
Но не здесь. Ни в коем случае не здесь.
В личном пространстве Ланы всегда царила весна.
И все-таки, даже зимой её сад был прекрасен. Повсюду, куда ни глянь, с неба сыпались белые хлопья снега. Одеялом стелился он по земле, умиротворяя, нагоняя сон, обещая покой.
Вечный покой.
Умирали под снегом прекрасные цветы, слишком хрупкие для зимы. Клонились они к земле, оплакивая свою весну.
Оплакивая свою жизнь.
Лана сидела прямо в снегу – тихая и поникшая. Её белое платье и алебастровая кожа странным образом гармонировали со всем этим. Казалось, она и есть – воплощение зимы.
И это при том, что чувствительная к любому дискомфорту, чародейка никогда не любила холод.
- Кили? – тихим, безжизненным голосом спросила девушка, когда ученый вошел в её разум, - Это ты? Ты… пришел за мной? Пришел сопроводить меня?
В первый момент Килиан не понял, что она имела в виду. А между тем, Лана продолжила:
- Спасибо. Спасибо, что пришел. Я… боялась. Я очень сильно боялась. А теперь мне не страшно.
И несмотря на эти слова, по её прекрасному лицу катились слезы. Чародейка тихо плакала. И казалось, вместе с нею плакали цветы.
- Чего ты боялась? – хрипло спросил Килиан, страшась услышать ответ.
Тень слабой улыбки мелькнула по бледному, без кровинки, лицу волшебницы.
- Я боялась, что мне придется умирать в одиночестве. Одна… Всеми покинутая, всеми забытая. Всеми брошенная.
- Я не брошу тебя, - сказал он, - Никогда.
И в тот же миг он ощутил укол вины. Пока он пытался разобраться в себе. Пока жалел себя, пока боролся с ломкой из-за отвержения Ильмадикой. Пока жил как ученик ансаррского знахаря. Все это время Лана была одна. Некому было помочь ей. Некому позаботиться. Некому поддержать. Некому хотя бы выслушать. А он… он был так поглощен своими бедами, что не задумывался об этом.
И – вот он, результат. Снег накрывает цветущий сад.
Смерть забирает её у него. Как когда-то забрала маму.
«Больше никогда!»
- Лана, - сказал Килиан, - Послушай меня. Это может прозвучать странно… Я приду за тобой. Но твое время еще не пришло. Борись. Пока можешь, борись.
- Зачем? – спросила девушка, - Я не боюсь смерти, Кили. Если настало мое время, я приму смерть с достоинством.
- В смерти нет никакого достоинства! – воскликнул мужчина, - Достоинство – это жизнь! Достоинство – это держаться за жизнь, пока только можешь!
Осознав, что почти кричит, он смутился.
- Извини. Лана. Ланочка. Послушай меня. Еще не все потеряно. Я не брошу тебя. Я помогу тебе. Просто дождись меня. Просто держись, пока можешь. Ты ведь еще можешь держаться?
Множество мучительных вечностей длилось её молчание. Но вот, наконец, слабо, неуверенно чародейка ответила:
- Наверное… Да. Могу. Какое-то время.
- Значит, мне нужно поспешить, - сделал вывод Килиан.
А затем, повинуясь внезапному наитию, подошел к девушке и крепко ухватился за её запястье.
- Держись за меня. Держись, пока есть силы. Держись, потому что я хочу, чтобы ты жила. Держись, потому что… потому что я люблю тебя.
Его сознание разделилось. Часть его осталась там, с Ланой. Поддерживая ее у Последних Врат. Другая же часть заставила тело проснуться.
Никогда еще Килиан так быстро не одевался. Накинув на плечо сумку с реагентами и пристегнув к поясу саблю, он бросился к горну – подавать сигнал тревоги.
Пару минут спустя сонно моргающие ансарры выстроились перед ним. Ученый прекрасно понимал, что Лана не станет для них весомым аргументом. Они вообще не в курсе, кто это такая.
Поэтому он сменил тактику.
- Только что мне было видение! – воскликнул бывший адепт, - Боги предупреждают нас об опасности! У нас нет времени до рассвета! Халифат атакует сегодня ночью, и их будут многие тысячи!
- Чужеземец, какое видение, какие боги… - начал было Джамиль, но Килиан жестом остановил его:
- Нет времени на пререкания! Вы или верите мне, или нет, но действовать нужно сейчас же! Нагма, Яруб, за мной! Остальные – готовьтесь к отбытию!
Быстрым шагом, едва-едва не переходя на бег, ученый направлялся в порт, где всю ночь работали местные батраки по его проектам. К счастью, торговцы выделили ему достаточно людей, чтобы рассчитывать закончить работу к утру.
К несчастью, времени до утра у него не было.
Пока его тело направлялось в порт, его разум в субреальности сознания Ланы продолжал удерживать девушку. Он не чувствовал, чтобы что-то вырывало её из его рук; Килиан всегда представлял смерть как течение, которое рано или поздно унесет, как с ним ни борись.
Лана же, казалось, готова была просто исчезнуть, растаять, стоило бы ему хоть немного ослабить хватку.
Килиан уже не держал её за руку: сев в сугроб рядом с девушкой, он крепко обнимал её, прижимая к себе. Устроив ее голову у себя на плече.
Убеждая её и себя, что все будет хорошо.
Дорога до причала тянулась невыносимо долго. Но вот, наконец, Килиан увидел результаты своих интеллектуальных трудов.
Реквизированная у Халифата шхуна со снятым парусным вооружением была, пожалуй, тяжеловата; однако насколько мог судить ученый, в пределах допустимого. Как же жаль, что не было времени для тщательных проверок! Действовать приходилось вслепую, и даже контроль вероятностей слабо утешал. Не внушали доверия и модификации, внесенные им в систему управления. То есть, навскидку Килиан не видел отличий от своей схемы. Но кто мог поручиться, что подневольные рабочие не внесли какой-нибудь незаметной подлянки?
- Это точно то, что тебе было нужно? – со скепсисом уточнила Нагма.
Она так и не знала, в чем заключался план. Но каким-то образом чувствовала его сомнения.
- Я все тщательно проверил, - соврал Килиан, - Эта штука сделает все, что от нее требуется.
Девушка глянула на него с сомнением, но все же не стала подрывать его авторитет. У ансаррок не принято спорить с мужчинами на публике.
Килиан перевел взгляд на другой проект. Жарко горел огонь, нагревая огромный резервуар с морской водой. Пламя имело белый оттенок: Килиан бросил в него кое-какие химикаты, чтобы горело ярче и жарче. Это существенно помогало ускорить процесс.
От резервуара отходила труба, отводившая водяной пар. Вокруг другого её конца, напротив, был разложен лед со всех ледников в городе. Днем он, конечно, растает. Но до того – будет охлаждать поступающий пар. Заставлять его конденсироваться, превращаясь обратно в воду.
Только уже пресную.
Последним компонентом стал громадный кожаный шар, который и наполнялся водой. Когда трубу уберут, его должен закрыть герметичный клапан. К тому моменту вода должна наполнить его полностью. Он должен быть на грани того, чтобы лопнуть, - но все же не за гранью.
- Медленно, слишком медленно… - пробормотал Килиан.
- Нужно наполнить его быстрее! Разожгите огонь ЕЩЕ ЯРЧЕ!
Труба была на грани, но к счастью, пока держалась. Пока последние приготовления завершались, Килиан тасовал вероятности. Направление ветра. Избежание поломок. Отсутствие сторонних помех. Состояние здоровья Ланы.
- Пусть я успею прийти ей на помощь, пока она еще жива. Сто процентов или цельная единица… Я так хочу!
Почему, по какому наитию он сказал «Я так хочу» вместо обычного «Да будет так»? Килиан не знал ответа. Но почему-то это казалось правильным.
«Я успею спасти тебя. Ты будешь жить. Потому что я так хочу!»
(с) "Свет погасших отражений", глава "Искусство умирать" https://author.today/work/112247
И мааленький фрагмент, имеющий, однако, решающее значение для формирования событий следующего тома.
Пожалуй, единственной, от кого командующий гвардией принимал помощь, была Лана. Чародейка все время держалась рядом с Тэрлом, не отходя от него ни на шаг. Именно она перед церемонией привела крючки его мундира в относительный порядок. Сегодня она изменила своему обычному пристрастию к светлым и нежным тонам в одежде, вместо этого нарядившись в глухое черное платье с закрытым лифом и тяжеловесные золотые украшения. Украшения, среди которых Килиан заметил одно, при виде которого что-то внутри него оборвалось.
Украшавшее ее безымянный палец золотое помолвочное кольцо с традиционным для Идаволла кубиком красного яхонта.
Килиан не стал спрашивать об этом, не стал даже подходить. Он не имел на это права. Не теперь. Не после того, как он подвел её, предал её доверие. Может быть, если бы он смог спасти Амброуса… Если бы выполнил свое обещание… Может быть, тогда он и имел бы права спросить ее, почему? А может быть, и нет. Может быть, его глупая вера в их общее будущее, его мечты о том, что она ответит на его чувства, с самого начала были обречены. Килиан не знал ответа. Но в любом случае, чего он точно не собирался делать, так это досаждать ей своей ревностью и своей болью.
Лишь мысленно чародей сотворил самое могущественное из своих заклинаний, на какое только был способен, наполнив его силой своего желания:
«Пусть все сложится так, чтобы Лана была счастлива. Сто процентов или цельная единица. Я так хочу.»
(с) "Свет погасших отражений", глава "Слишком хрупкие сердца" https://author.today/work/112247