Воительниц-то явный недобор

Чего в моей нетленке не хватает - это боевых героинь.

Сама удивилась.

Наверное, в глубине души я всё-таки реалист)

Нет, конечно, у Фран большой потенциал - но первые две книжки девушка пребывает преимущественно в пацифистских настроениях.

За исключением одного эпизода.

В нём она действует под влиянием одержимости, под руководством чужого разума - но всё же.

Вот она через тайный ход проникает в осаждённую башню захваченного города:

   - Открывайте, - нарушил молчание взволнованный голос музыканта, - кто тут спрашивал белую ведьму? 

   - А кто это? - растерянно произнёс недавний пекарь, но не дождался ответа. 

   - Ты уверен? - уточнил у гитариста седой с самострелом. 

   И скомандовал открывать. 

   

   Из проёма люка показалась голова, до самых глаз укутанная в богатый, но очень пыльный шёлковый платок. 

   - Покажи лицо, - потребовал седой. 

   - Ладно вам, братья, - вмешался повеселевший Тони, - разве не видите эти глаза? Тут уж не ошибёшься. Я, помнится, как-то советовал девке - на случай, если придётся скрываться - выбить себе один глаз. Одноглазых-то много, - он покосился на бородача с зияющей раной вместо правого ока, - а такая игра природы - большая редкость. 

   Фигура в люке приветственно махнула рукой, нырнула обратно, и, распрямившись, выбросила на каменный пол неумело обвязанный верёвками небольшой дубовый бочонок. 

   - Не понял, - казалось, лицо булочника стало ещё краснее, - так это, выходит, девка? 

   Лёгкий смешок пронёсся по башне, слегка разрядив напряжение. 

   - А столько времени потрачено впустую, - съязвил кто-то из молодёжи, - придётся помирать нецелованным. 

   Когда гостья поставила ногу на край проёма, Тони азартно и восхищённо выругался самыми ужасными словами. Девушка бережно прижимала к себе великолепный варварский лук - из тех, что клеятся мастерами из рога и воловьих жил и напружинены так туго, что выворачиваются наизнанку, свиваясь кольцом, если лопается тетива. 

   - Ради этакой штуки я бы сам кого-то ограбил, - заметил вполголоса один из стрелков. 

   - Откуда и с чем идёшь? - самострел ясно указывал, к кому обращался седой. 

   Тонкая девичья лапка с чёрной каймой под ногтями метнулась к горлу, потом туда, где под платком угадывался рот. 

   - Не может говорить, - догадался Тони, - похоже, ей изрядно досталось. 

   - Но она всё же здесь, - звонко прозвучал голос музыканта, - я скажу за неё: маленькая упрямая бестия явилась убить Роксахора. Как обещала. 

   Фран кивнула. 

   

   Седой человек с серебряной серьгой опустил самострел. 

   Светловолосый красавец первым нарушил затянувшееся неопределённое молчание: 

   - Ну что ж, милости просим. Только у нас тут очередь. 

Вот захватчики готовят подрыв, а осаждённые думают устроить засаду:

   - Ну-ка гляньте, - донеслось из восточной бойницы, - не пойму, что несут. 

   - Похоже на бочки. 

   - Масло, чтоб ярче горело? Какая- то дрянь, чтоб добавить чаду? Вино? 

   - А вино-то зачем? 

   - Может, в жертву своим богам? Или выманить нас отсюда? 

   - Ха! 

   - Нет. 

   Сет и человек с серьгой обменялись хмурыми взглядами. 

   - Нет. Это не вино. Это порох. Выходит, пора уходить. 

   

   - Вы идите, - в глазах Тони разгорался фанатичный огонёк, - а я остаюсь. 

   - Дай мне лук, - повернулся он к Фран, - и веди остальных в подземелье. Там, под городом, можно скрываться неделями. Порох! Здорово он разозлился. Хорошо, это так хорошо. 

   - Ты рехнулся, - повторил боец с перевязанной головой, - вот так, просто, их подпустить? Для чего - начинить караулку порохом, разнести ко всем бесам ворота и башню с ними? Ты этого хочешь? Мы положим десяток-другой, пусть попробуют подобраться! 

   - Там десятков-то - тьмы и тьмы, - Тони словно был словно захвачен могучим потоком особого мрачного вдохновения, - но есть дичь покрупнее. Пусть увидит, что мы беззубы, пусть поверит. Уходите, спускайтесь под город. Если я промахнусь, может, вам повезёт. Дай лук, - вновь обратился он к Фран с неожиданным властным напором. Но она словно не слышала его. Легко, как козочка, как лунатик по залитому серебром карнизу, взбежала она по лесенке к верхнему ряду бойниц и затаилась в проёме ниши, выражая всем видом готовность к долгому ожиданию. 

   - Сука, - Тони будто подвёл какой-то итог и тут же начал новую мысль, - стрелять-то она умеет? - развернулся он к еретику. 

   Тот не сводил с девушки внимательного взгляда. 

   - Нет никакой разницы. Но попасть она попадёт. Куда пожелает. Действительно важный вопрос - чьё это будет желание. 

   - Брат, ответь по-простому, - приблизился и вмешался в разговор одноглазый, - белая ведьма явилась сюда завалить Роксахора, или всё это слишком славно для правды? 

   - Да, - сказал Сет, - да. Это так, если кто и способен на это. Попытайтесь уйти. Тут ничем уже не поможешь. 

   - Тут нечисто, - одноглазый развернулся к остальным горожанам, - темнят что-то пёсьи дети, чую подвох. Я остаюсь. Надо кому-то присмотреть за чужаками. 

   - Никто не сделает этого лучше, брат, - почтительно отозвался кто-то из молодых зубоскалов.

А вот и сама стрельба:

 

   Со стороны казалось, что Фран едва подалась вперёд - а между тем, всё её тело звенело напряжением и внимание обострилось до предела. Каким-то краем сознания она замечала вредоносную возню у подножия башни, еретика, который неслышно приблизился и застыл за кромкой свода ниши, но сейчас это было не важно. Пристально всматриваясь вдаль, она жадно впитывала каждую черту, каждую подробность облика своего врага. 

   Роксахор был прекрасен - он словно искрился переполнявшей его энергией, необыкновенной силой, направленной в будущее, творящей великую судьбу. На всех вокруг лежал этот царственный отблеск. Кроме всадника, закутанного в чёрную одежду - тот выглядел тенью, фоном для золотого юноши на золотом жеребце. 

   Фран заметила, что удары сердца будто бы стали реже, и словно замедлилось происходящее вокруг. Посреди разговора с колдуном, Роксахор, склонившись в седле, потрепал, погладил шею коня, весело бросив животному несколько слов - кольчужная горловина при этом развернулась, раскрылась навстречу холодному ненавидящему взору Фран, - и, смеясь, повернул голову к собеседнику. Тонкая бармица, стекающая с золочёного шлема на плечи, больше не защищала молодую смуглую шею. Девичьи руки с нечеловеческой силой натянули крепкую тетиву. 

   Но за несколько тактов сердца до мига, когда с тетивы сорвалась стрела, случилось непредвиденное. 

   - Он ведь знал, - внезапно заговорил Сет - негромко, весомо, камнем роняя каждое слово - и ещё до того, как в сознание Фран проник смысл этих слов, она по одному лишь особому тону уже понимала, о ком идёт речь, - он всегда это знал - про ученика, который погубит учителя. Он сам, нарочно, вырастил его таким. Кто не остановится, кто доведёт Пустыню до Меды. Чтобы сразиться со Змеем. Чтобы исполнилось лучшее из пророчеств. В остальных - ад и смерть. 

   И еретик был прав. Что-то похожее Фран слышала в монастыре - а потом не то, чтобы забыла - не успевала подумать об этом. Ей трудно давалось думать в последнее время. 

   Сет почти не видел её лица - угол левого глаза и штрих ресниц, - и где-то там, совсем неуловимо, что-то дрогнуло и изменилось. 

   Стрела из варварского лука вонзилась в атласную шею царского жеребца. Взметнулся веер, фонтан алой крови, окатив Роксахора и оказавшихся рядом. Животное упало на колени и медленно завалилось набок. Последнее, что показало волшебное зрение Фран - из-под низкого капюшона, не замечая поднявшейся суеты, неотрывно смотрел в её сторону чёрный колдун. 

Лошадку, конечно, жалко.