Флэшмоб праздников

Присоединюсь к флэшмобу от Татьяны Луковской (https://author.today/post/331325). Именно застолий как таковых у меня особенно не описывается; однако есть пара сцен праздников. Одна, - бал в честь разгрома иллирийских войск, - у меня уже фигурировала в флэшмобе танцев (https://author.today/post/250965). А вот другую, чествование участников спасения наследника престола, я покажу сейчас. 

В Идаволл они возвращались героями.

Хотя  война ещё не была окончена, разрушение базы на островах и убийство  халифа, проходя через десятки пересказов, превращались в эпический штурм  темной цитадели и победу над самым настоящим сказочным злодеем. Кстати,  по общему мнению, Первого адепта сразил в поединке Амброус, которому  остальные лишь принесли меч и исцелили раны. Килиан по этому поводу  очень возмущался, говоря, что это заслуга Ланы, но чародейка не желала  это опровергать. Она не хотела, чтобы массовое убийство, в силу природы  толпы принимаемое за подвиг, связывали с ней.

Она хотела забыть эту историю как можно скорее.

Увы,  такой возможности им никто не давал: какое-то время после возвращения  все четверо были дико популярны. Вокруг Килиана увивались какие-то  дворянки из достаточно низких родов, чтобы обратить свой взор на  безродного алхимика. Тот забавно смущался, злился на себя за это  смущение и пытался скрыть его за образом порочного злого гения. Отчего,  по мнению Ланы, смотрелся ещё забавнее. Девушки, впрочем, велись.

А  вот кто не смущался, так это Тэрл. Невозмутимо, как нечто само собой  разумеющееся, он принимал свою порцию славы и, Лана точно знала,  неоднократно пользовался возникшим интересом к себе. Впрочем, ему, герою  не одной войны, наверное, не привыкать.

Как реагировал Амброус, Лана не знала. Она его толком не видела на протяжении почти недели.

До тех пор, пока не настало время официального чествования.

Очередная  официальная церемония. Вообще, Иоланта Д'Исса никогда не имела ничего  против приемов, балов и тому подобного. Стереотип об их мучительности  казался ей смешным и нелепым. Но одно дело – появиться на балу в  качестве ученицы мага и подруги маркизы, а совсем другое – вот так вот,  идти к трону Герцога через расступающуюся толпу под прицелом сотен глаз.

Так, отставить ассоциации с проходом сквозь строй…

Зал  ей, кстати, не понравился. Тронный зал идаволльской столицы был  роскошен, но ему недоставало изящества. Дубовая отделка и маленькие окна  создавали давящее впечатление; света хватало, чтобы видеть, но не чтобы  чувствовать себя комфортно. В довершение, развешанные повсюду  идаволльские знамёна с языками пламени вызывали безотчетное ощущение,  что дворец горит. В общем, самое то для успокоения нервов, да…

Справа  точно так же нервничал Килиан… Так же? Почему-то Лане показалось, что  он нервничал даже сильнее. Казалось, он вообще не обращал особого  внимания на толпу: его мысли были о чем-то другом. О чем-то неприятном.

Хорошо  хоть Тэрл сохранял спокойствие. По-военному четко он двигался на шаг  впереди, задавая темп их маленькому отряду. Именно он первым подошёл к  трону и опустился на одно колено. Парой секунд позже его примеру  последовал и Килиан. От женщин обычаи Идаволла преклонять колени не  требовали, поэтому Иоланта сделала книксен.

-  Сегодня, - послышался гулкий бас Герцога Леандра Идаволльского, - Мы  собрались здесь, чтобы чествовать героев, нанесших сокрушительное  поражение нашему чудовищному врагу и спасших жизнь моему сыну. В это  темное время такие люди, как они, вселяют надежду в меня, мою страну и весь  Полуостров.

Наверное, это должно было быть приятно, но Лана слишком четко видела, что он говорит по заученному.

-  Сэр Тэрл Адильс, - продолжил Герцог, - Высокое собрание хорошо знает  тебя. Ты верный защитник Идаволла. Поведай мне: чего ты хочешь в награду  за последний свой подвиг.

- Лучшая моя награда – возможность служить своей стране, - скромно ответил воин.

Лана, впрочем, поняла, что это был расчетливый отказ от награды. Леандр не оставил бы Тэрла ненагражденным.

- Твоя верность восхищает. Ты сможешь служить своей стране… в качестве господина Миссены.

Мысленно  Лана зааплодировала. Изящное решение. С одной стороны, Миссена была  большой территорией, и никто не посмел бы сказать, что эта награда мала.  А с другой, расположена она на юго-западе и омывается двумя морями.  Нападение на нее кораблей халифата – лишь вопрос времени.

Наверняка  это понимает и Тэрл. И уж он-то проследит, чтобы нападение Миссена  встретила во всеоружии. И тогда пообломают себе черные об него зубы.

От  этих размышлений Иоланту оторвал голос Герцога. В Иллирии женщин  награждали бы уже после мужчин, но Леандр перешёл сразу к ней.

-  Эжени Иоланта Д'Исса. Хотя вы служите дружественному герцогскому дому  Иллирии, я не могу оставить без внимания ваших заслуг перед Идаволлом.  Если бы не ваше волшебство, мой сын был бы мертв. Знайте же, что отныне и  вовеки, как бы ни складывались отношения наших стран, в Идаволле вы  желанная гостья.

- Благодарю, милорд, - поклонилась она в ответ.

- Поведайте же мне, чего вы хотите в награду.

Иоланта  глубоко вздохнула. Всю эту неделю она раздумывала над этим вопросом и в  итоге пришла к решению, по ее мнению не самому разумному, но… все-таки  самому правильному.

- Милорд, я хотела  бы, чтобы вы пересмотрели свое решение в отношении того человека, о  котором мы говорили на корабле. Я полагаю, что он заслуживает шанса на  жизнь и свободу.

Ещё тогда Герцог  предупредил, чтобы они не смели упоминать, что один из рабов с корабля  халифата выжил. Поэтому она выбрала самую нейтральную и обтекаемую  формулировку. Но что-то подсказывало, что Леандр Идаволльский не станет  ловить ее на неоднозначности, чтобы обмануть с наградой. Это было бы для  него слишком… мелочно, что ли.

- Вы  могли бы попросить о чем угодно для себя, но вместо этого вы просите за  другого, - в голосе Герцога послышалось лёгкое удивление с оттенком  уважения, - Поистине, у вас доброе сердце, эжени. Что ж, хорошо. Я  пересмотрю дело этого человека.

От Ланы не укрылось, что ничего конкретного он не обещал. Но на большее рассчитывать она вряд ли могла.

-  Килиан Реммен, - продолжил тем временем Леандр, - На вашей совести  поступки, которые сложно не осудить. И все же, вы сделали очень многое  для нас. Взгляните все: оружие, сделавшее возможным это, было создано  его рукой и его умом.

Он указал на  стену над троном, на которой, присмотревшись, Лана заметила прибитые,  словно охотничьи трофеи, обгорелые головы регенераторов.

- Поведайте же мне. Какой награды вы просите за свои заслуги?

Килиан  молчал. Странно. Насколько успела его узнать Иоланта, учёный был не из  тех, кто в принципе может не решить заранее, о чём попросить. Да и в  первую их встречу он обмолвился, что у него уже есть идея… Чуть подумав,  Лана пришла к выводу, что сейчас он скажет что-то, от чего уже  окружающие ошарашенно замолкнут.

И Кили не подвёл:

-  В награду за свои заслуги я прошу лишь о возможности переговорить с  вами наедине. Место и время – на ваше усмотрение, но я хочу, чтобы наш  разговор не слышал никто, кроме меня и вас. Включая как вашу личную  охрану, так и тех ребят, что вы отправили присматривать за мной втайне  от меня.

На мгновение мелькнула мысль, а  только ли за ним «присматривают» (следят, иными словами). Мелькнула и  пропала: Кили умудрился подкинуть очередную головоломку. Зачем ему это?  Каким бы хитрозадым он ни был, интриган из ученого был, как из виверны  оперная дива. Дипломатичности ему недоставало. И он не сказал «я попрошу  награду в отсутствие свидетелей». Нет, как будто… этот разговор и был  для него наградой.

- Вы заинтриговали меня, - заметил Герцог.

- Разумеется, я готов оставить оружие, - торопливо сказал учёный.

-  Нет необходимости. Я прекрасно понимаю, что если бы ты хотел меня  убить, то сделал бы это не клинком. Пойдёмте в мой кабинет: лучше  разрешить все вопросы сразу, чем бесконечно откладывать.

<...>

Лана сама не знала, на что надеялась. Что  «принц» проникнулся глубоким и искренним чувством к спасшей его  «ведьме»? Что сейчас возьмёт и признается в любви? Смешно же. Смешно и  вдобавок – жалко и нелепо.

И все же,  зачем-то она постаралась пересечься с Амброусом на балу в их честь.  Зачем? Она и сама не знала. Просто чувствовала, что так надо.

- А, эжени, - чуть поклонился маркиз, - Рад видеть вас.

Он  приложился губами к ее запястью, и Иоланта мигом почувствовала желание  убраться отсюда подальше. Она поняла, что с самого начала идея  пообщаться с Амброусом на балу была крайне неудачной.

Потому  что в этом приветствии и в этом поцелуе было столько фальши, столько  лжи, столько притворства, что казалось, она ими сейчас отравится.

О,  нет, маркиз не испытывал к ней враждебности или неприязни, ничего  такого. Но и чего-либо теплого не было тоже. Безразличие и холодная,  «дежурная» вежливость, - вот и все, что «ловила» Иоланта от мужчины,  которого полюбила.

- Маркиз, - нашла в себе силы улыбнуться она, - Мы с вами не общались с того самого момента, как корабль пристал к берегу.

-  Действительно, - подтвердил он, - Приношу свои искренние извинения. Это  было совершенно непростительно с моей стороны. Вы понимаете,  государственные дела.

- Понимаю, - кивнула Лана, хотя и Тэрл, и Килиан, нагруженные не меньше, всё-таки находили на нее хоть немного времени.

«А  если я скажу ему, что люблю его, он останется так же холоден?» -  пронеслась мысль в голове. Лана решила, что попытка не пытка…

Но промолчала. Не хватило решимости сказать.

- Вы сегодня необычно молчаливы, - заметил маркиз.

- Это хорошо или плохо? – спросила она, подумав, что витая мыслями где-то далеко, наверное, производит впечатление блаженной.

- Это необычно, - ответил он, - Как правило, вы говорите гораздо больше.

Что  ж, тут он был прав. Говорила она всегда много. Часто ее упрекали за  это. Говорили, что она «грузит» собеседника. А кое-кто даже сравнивал ее  речь со словесным поносом.

- Кстати,  позвольте восхититься вашим певческим талантом, - продолжал маркиз, - Вы  никогда не думали о том, чтобы попробовать себя на сцене?

О,  она об этом думала. Порой она об этом даже мечтала. Как и, возможно,  любая женщина, она наслаждалась мыслями о признании и всеобщем обожании.  Но в то же время это ее и ужасало. Страшно было представить себя в  центре внимания десятков людей, жадно ловящих любой промах, любое  несовершенство… Бр-р-р, в общем.

- Меня всегда устраивал путь эжени, - дипломатично сказала чародейка.

Против ее желания, интонация вышла чуть резковатой.

- Я не хотел вас обидеть, - повинился Амброус.

- Вы не обидели.

Вот  теперь Лана почувствовала фальшь уже от себя. Как глупо. Разве он  виноват в том, что ему всё равно? Разумом она понимала, что нет. Но  сердцем все равно чувствовала себя обиженной. Обесцененной. Втоптанной в  грязь.

- Я вижу, мой жених уделяет внимание другим женщинам, - послышался справа чуть ехидный голос, - Ах, какой скандал, просто ужас.

Лейла  выглядела совершенно здоровой, будто и не лежала недавно в коме. И  небесно-голубое, под цвет глаз, платье очень ей шло. Как и золотое  кольцо с красным яхонтом на безымянном пальце. Лейла составляла  прекрасную пару своему нареченному. Достойную. Уж точно более достойную,  чем чудачка-эжени.

Не особо задумываясь над протоколом, маркиза подошла и крепко обняла подругу.

- Спасибо тебе, Лана. Я обязана тебе жизнью. Мы оба обязаны.

Говоря  это, она не видела лица чародейки. К счастью. Лана не смогла бы  объяснить ей выражение боли и гнева, которое, как бы она ни старалась,  не удавалось изгнать до конца. В конце концов, Лейла тем более ни в чем  не виновата. Нет ее вины в том, что ее подруга положила глаз на ее  жениха.

Нет ее вины в том, что с самого их знакомства Лейле доставалось все, о чем мечтала Лана.

- Всегда рада помочь, - ответила чародейка.

Она уже давно приучила себя не отвечать на благодарность «не за что». Чародей должен быть очень осторожен в своих словах.

Ведь Вселенная слышит его.

- Не скромничай, - засмеялась Лейла, - Ты сегодня героиня. Это твой праздник. Наслаждайся им.

Праздник,  да. Ей должно быть радостно и весело. Даже если хочется плакать, она  должна улыбаться, принимать поздравления и тупить глазки в ответ на  восхищенные взгляды толпы.

Она должна.

- Я все думаю, куда пропал Килиан, - нашлась Лана.

Разговор  с Лейлой окончился отнюдь не сразу, но Лана его почти не запомнила. А  уже при прощании случилось нечто такое, что испортило ей настроение  окончательно. Амброус бросил на нее один-единственный взгляд.

Это  уже не был взгляд, выражающий лишь холодную вежливость. Но и тепла в  нем тоже не было. Взгляд, исполненный превосходства, уверенности и  какой-то… властности, что ли. Ощущения того, что он крепко держит в  кулаке ее разум и ее душу.

Лана  ошибалась. Амброус видел, прекрасно видел ее влюбленность в него. Он  видел, что она готова прыгать вокруг него, как собачонка. А на собачонку  никто и никогда не посмотрит как на равную себе.

Люди  на балу перестали обращать на нее внимание: не выдержав этого взгляда,  Лана набросила на себя покров отведения глаз. А потом, развернувшись,  тихо ушла. Сдерживаемые слезы душили ее. Горло схватывало спазмами. Но  нельзя было плакать: если заплачет, привлечет общее внимание, и покров  спадет. А она не желала портить Лейле ее день своими собственными  печалями.

(с) "Осколки старого мира", глава "Молчание" https://author.today/work/33948