Волшебное создание

Да, такое вот создание)

В конце концов, у нас вроде как тёмное фэнтези.

   Небо было цвета разбавленного вина. В его аметистовой прозрачности над почерневшими кронами деревьев таяла жемчужина бледной луны. Энтреа и сам не заметил, как задремал в тряской повозке. А теперь его разбудило какое-то странное чувство. 

   Перебраться в повозку ему предложила женщина в платке. Энтреа в последнее время не везло с лошадьми. Его новое приобретение на второй день пути стало заметно прихрамывать и после обеда осталось поправлять здоровье под присмотром добрых поселян. Повозка везла дорогие подарки паломников - Госпожа Энана любила щедрых гостей. Но её покровительство того стоило: в обрывках тихих разговоров спутников сквозила затаённая надежда на приобщение к секретным мистическим практикам, прославившим монастырь. Духовный опыт, который, к зависти прочих, получали в обители немногие избранные, делал людей бесстрашными перед лицом смерти и ужасом Последних Дней. 

   Без сомнения, знаки избранности легко читались на челе Энтреа, но предводительница пилигримов вряд ли могла даже представить, насколько редкая птица сидит в эту минуту рядом и встревожено трёт спросонья глаза. Однако она насторожилась. 

   - Что-то приснилось, дружок? 

   - Мне и сейчас снится. Кто-то идёт сюда через лес. Я чую, как им хочется крови, как мокрые, все в росе, хлещут по лапам ветки. Зови своих цыплят, их скоро не будет больше. 

   Окликнув ближайших всадников по именам, женщина отдала пару коротких команд. Зашелестели клинки, высвобождаясь из ножен. 

   И тут они все услышали вой. 

   Многоголосье вышедшей на охоту стаи наплывало из глубины лесной чащи, и на первый взгляд казалось просто волчьим воем, но каждый в отряде почему-то сразу понял, что это не так. 

   Сумерки сгущались. Совсем скоро должен был показаться ночлег, но, судя по тому, откуда и как быстро приближались потусторонние голоса, укрыться в спасительных стенах путники уже не успевали. Несколько человек разводили костры, другие распрягали испуганных лошадей, иные молились вслух, иные богохульствовали - где поминают Энану, там порой и не разберёшь. 

   Энтреа чувствовал себя маленьким мальчиком на цирковом представлении, у его души сейчас не было границ, она вмещала и весь этот лес, и разгоравшуюся луну, и восхитительных хищников, чьи тела рвали сырой лесной воздух, и храбрых рыцарей на деревянных лошадках, готовящихся к игрушечному бою. Он был всем этим - и в то же время был зрителем, восхищённым, очарованным и неуязвимым. 

   Женщина озадаченно смотрела ему в лицо. 

   - Так вот ты какой. Ну, что ж. Самое время. 

   В одно из мгновений вой смолк. Наступившая тишина нарушалась лишь треском занимавшихся огнём веток, неопределёнными лесными шорохами и горячим дыханием насторожившихся мужчин. Энтреа улавливал страх и возбуждение, источаемые всеми порами их подобравшихся перед битвой тел и ощущал, как кружат головы нападающим эти оттенки вкуса в холодном настое запахов мха и земли, смятой травы и раздавленных ягод. 

   А потом началось самое страшное. 

   Они вылетали из-за кустов как пушечные ядра, как огромные хвостатые кометы, оставляющие за собой светящийся след. 

   Подобие честных земных тварей, внутри себя они несли ледяную ярость недоступной человеку бури страстей и разум, лишённый всякого тепла сотворённых из праха тел. 

   Храбрые рыцари не могли устоять против демонов. Кто-то сразу упал, салютуя небу кровавым фонтаном из разорванного горла, кому-то было позволено немного пофехтовать. Нападавшие могли прикончить отряд одним махом - но они растягивали удовольствие. 

   Энтреа перелез через борт повозки и теперь стоял, раздумывая, в какой из моментов будет удобно окликнуть резвящуюся стаю. Он был уверен, что имеет над ними власть, но из-за своей неопытности ощущал некоторую неловкость. 

   Внезапно одна из косматых туш свернула в его сторону, оборачиваясь на ходу клубком дыма, бешено мчащимся смерчем. Перед самым носом у Энтреа вихрь сгинул, развеялся, оставив звёздную, млечную сердцевину - нагую прекрасную женщину с бездонным пытливым взором. Перламутровое сияние бродило по её телу, как у русалки, освещённой луной сквозь подвижную воду. И когда она ему улыбнулась, сияние стало ярче. А когда заговорила, её голос обещал больше, чем любая русалочья песня. 

   - Ого, это второй. Первый раз они встретили девочку, мои серые друзья. Дед не пожалеет, что отпустил меня прогуляться с ними. А как обрадую Принца! Значит, Саад родила двоих - и князю, и сестрице его по утешеньицу. Чудны дела твои, Господи! Так кто же из вас нужен Принцу? 

   Девичьи пальцы, нежней монастырских лилий, погладили его по щеке. Энтреа почти не слышал слов, очарованный сверхъестественной, немыслимой красотой удивительного создания. Он никогда не доверял женской прелести, всегда отчётливо разбирая в облаке благовоний ноту неизбежного разложения плоти, гниения и тлена. А здесь - ничего. Победоносное сгущение волшебного эфира взамен принаряженного сосуда с нечистотами. И эти пальцы так же ласкали Принца,- от ослепительной догадки захватывало дух, и какое-то время Энтреа не замечал, что многое вокруг изменилось. 

   

   Теперь они оба вглядывались в темноту. Где-то поодаль шёл настоящий бой. Как такое было возможно? Каким диким, немыслимым чудом человек побеждал демонов ночи, и что это был за человек? 

   Наконец, шум утих, и из мрака глубокой тени выступил в поле лунного света молодой еретик с птичьим профилем и растрёпанной чёрной косой. Он был грозен, как ворон с императорского штандарта и в каждой его руке блестела сталь, омрачённая вязью текучих тёмных разводов. Когда еретик поравнялся с костром, пламя взметнулось вверх, осветив картину ужасного побоища. И тут юный гончий заметил Энтреа и женскую фигуру рядом с ним. 

   - Бей! - закричал он отчаянно, - Франи, бей! Руби ведьму, бесову суку, поганое отродье! 

   Энтреа вынул из ножен стеклянный клинок. 

   - Бей, не спи! 

   В одно мгновение еретик оказался рядом. Стальные лезвия полыхнули алым и голубым, кромсая нежное перламутровое сияние, бросая на траву невесомое, угасающее, изломанно-прекрасное нагое тело. 

   Из глаз Энтреа бежали слёзы. 

   - Не смотри, что баба. Заморочила тебя, мара, бесовка. 

   Сквозь слёзы Энтреа следил за тем, как призрачная плоть истаивает паром, едва заметно пылит в воздухе мельчайшими мерцающими блёстками и исчезает, будто и не было никогда. 

   - Она не мара, - говорит он, быстрым и точным движением снизу вонзая клинок в живот юноши с чёрной косой, - она Мара. А кто я такой, ты и вовсе понятия не имеешь.