А еще бывают сны, просто сны

Наушник радиоприемника трещал и жалобно подвывал, даже несмотря на то, что приемник выключен. Иван прижался к стенке пещеры, обнимая старый, местами стершимся воронением АКМ. Снаружи пещеры бушевала песчаная буря, но судя по тому, как вел себя наушник, буря непростая. Либо ветер поднял в воздух чертов пепел, либо адский хвощ сбросил семена, либо кто-то колдует неподалеку. Не человек – людям такая магия не по силам. Кто-то из Древних, тех, что успели пройти через врата, или одна из тварей разлома. 

В любом случае, подумал Иван, высовываться из пещеры ни в коем случае нельзя. Те чары, что ему по силам, защищают вход в пещеру от пепла и семян, а с древними или тварями разлома лучше не встречаться одному, по крайней мере, если под рукой нет РПГ. 

Бывший десантник почесал щеку, мельком подумал, что неплохо б сбрить бороду. Или хотя бы постричь, а то похож на библейского старца. Совершенно седые волосы и борода этого сходства лишь добавляют, пусть ему и перевалило лишь за тридцать. 

Треск в наушнике усилился, вскоре он услышал и шаги. Редкие, дробящие камень удары. Десяток шагов в минуту, каждый шаг – метров десять. Иван вспомнил, как впервые увидел рогача, чей родич, скорее всего, ходит возле пещеры. Он тогда выбрался из перевернутого взрывом бэтэра, оглушенный, ничего не понимающий. И увидел, как с земли поднимается, с трудом, опираясь узловатыми, многосуставчатыми руками, гиганстская фигура. 

Рогач был немного похож на гориллу ростом с девятиэтажный дом. Ветвистые рога делали его еще больше, добавляя верных пять метров высоты. Выглядел он хреново – толстая, обгоревшая шкура местами была сорвана, висела лохмотьями. Рогач мотал головой, оглушительно ревел. Возможно, вспышка взрыва сожгла ему глаза. Однако же, когда из ближнего в рогачу бэтэра начал вылезать боец, рогач ударил лапой с ошеломительной точностью. Бойца вмяло, размазало по броне. В бэтэре кто-то закричал и Иван, словно во сне, сунулся в раздолбанное нутро своего бронетрансопртера. Наощупь нашел РПГ-7, выдернул из ящика пару гранат, похожих на здоровенные булавы. 

Рогач бесновался над останками бронетранспортера, долбил по нему гигантскими кулаками. Иван зарядил РПГ, прицелился. Куда стрелять было непонятно. По уму, надо бы стрелять в голову, но он боялся промазать, пусть голова и была здоровенной. Он прицелился в то, что можно было бы назвать крестцом, вздохнул, задержал дыхание и нажал на спуск. До твари было метров пятьдесят, промахнуться, конечно, можно, но он попал точнехонько куда целился. Взрыв выгнул рогача, словно добрый подсрачник первоклашку, тварь зашаталась, завалилась на спину, конвульсивно дергаясь, надсадно, монотонно воя, а потом затихла. 

- Сто три шестьдесят один, сука- Иван сплюнул. После выстрела ныли зубы, его еще мутило после удара головой о борт бронетранспортера. Кто-то, кто кричал в бронетранспортере, затих. Иван огляделся по сторонам, со всей безысходностью понимая, что остался один. Не было ни друзей, ни врагов. Только два раскуроченных бронетранспортера и множество трупов. Метрах в трехста впереди словно изломанное дерево торчал искалеченный ствол «Конденсатора», а дальше, за ним, где-то на грани зрения и сознания осыпалось осколками небо. То, что рвалось в пролом казалось порождением дурного сна, Иван замер, выронив гранатомет, дрожа всем телом. Это был даже не ужас. 

Раскатистый, тряхнувший, казалось, весь мир выстрел, вырвал его из оцепенения, он глянул в сторону, одновременно боясь отвести глаза от рушащихся врат и мечтая это сделать, увидел второй «Конденсатор». Задранный вверх ствол дымился, ему показалось, что он видит стремительный росчерк исчезающей в небе атомной мины. Иван опрометью бросился к туше покореженного танка, нырнул под него, продолжая считать. Почему-то ему казалось, что если мина долетит и рванет, то все будет даже хуже, чем после первого взрыва. Ожидание тянулось невыносимо долго, ему казалось, что счет идет не на минуты, а на часы. 

А потом пришла вспышка. Ему казалось, что все его тело стало прозрачным, что свет проник в каждую песчинку, что весь мир состоит из света. Он продолжал вжиматься в землю, жмурить глаза, но света меньше не становилось. Это было невыносимо и больно. 

Темнота, нахлынувшая после, была непроглядной. Наверное он ослеп, но после пронзительного света это принесло облегчение...

Шаги рогача стихли и буря пошла на убыль. Говорят, что со временем магия станет слабее - как радиация в Хиросиме. И, глядишь, лет через сто возле разрушенных врат и на берегах разлома вновь будут стоять города. Жаль, что он и другие зараженные магией этого не увидят.