"Родниковая правда" народной памяти (о романах Ники Ракитиной)

В древней заповедной пуще, в самом её сердце, куда ни пешему, ни конному не пробраться через топкие болота и чащу непролазную, стоит лесная хата. Толстые, неохватные бревна потемнели от времени. Маленькие окошки смотрят настороженно. 

А в горнице – деревенский ткацкий стан. И за ним ТА, ЧТО ЗНАЕТ. В лубяном коробе – разноцветье нитей. Вот белая – на ясный день. Вот синяя, словно небо и вода. Вот жёлтая, как солнышко и зрелый хлеб в поле. Конечно, зелёная! Разве можно без неё? Зелень трав луговых, садов, лесов.

А вот и красная нить. Много в этом цвете значений. Это и радость, и красота. Но это и зарева пожаров, и кровь.

Чёрная нить… Нет, это не цвет земли. Мало здесь богатых, плодородных чернозёмов. Скудна родимая земля. Нелегко на ней прокормиться крестьянину. 

Чёрный цвет – это память о пожарищах, о пепелищах, что оставляли враги на месте сёл и городов. 

Берёт мудрая ведунья нитку за ниткой, быстро мелькает челнок в ловких пальцах.

И постепенно создаётся узор народной истории, в котором причудливо переплелась быль с легендой, правда со сказкой.

Чтобы помнили люди, не забывали ни горя, ни радости, пережитых народом и родимой землёй.

Вот такое чувство возникло в моей душе, когда я читала книги Ники Ракитиной «Гонитва», «Ясень», «Ратанга». Формировалось, обретало «телесность» в словах и образах.

Казалось бы, фэнтези. Но её фэнтези не безлико. Оно стоит на родной земле, уходя в неё корнями.

Про «Гонитву» много говорить не буду, потому что есть уже прекрасная рецензияhttps://author.today/work/7939/review. Добавлю только, что автор помимо всего прочего затрагивает очень серьёзную, даже, я бы сказала, трагическую проблему. Может ли человек в борьбе за правду, справедливость, свободу не стать жестоким фанатиком?

Скажу честно, у меня нет ответа на этот вопрос. В истории слишком много примеров, когда борцы за справедливость сами это чувство утрачивали. Осторожность перерастала в маниакальную подозрительность. И можно ли их за это осуждать, когда сплошь и рядом друг, соратник оказывался предателем?

В романах «Ясень» и «Ратанга» основой сюжета тоже является борьба со злом, которое готово пожрать родную землю. И в обоих произведениях главная роль в этой борьбе принадлежит женщинам. 

Не знаю, сознательный ли это выбор автора или интуитивный (подозреваю, что у героини «Ясеня» есть исторический прототип). Но в народной сказительной традиции образ женщины-героини встречается очень часто. Почему? Приведу объяснение прекрасного писателя Владимира Чивилихина, которое он дает в романе-эссе «Память»: 

«… Завидую тем, кто ещё не читал рассказ-старину об Авдотье-рязаночке — впереди у них радость встречи с романтической, умной и красивой притчей, пленительным образом русской женщины-патриотки. Действие условно перенесено на Туретчину. Некий царь Бахмет разорил Русь, убил всех князей и бояр, увел большой полон. И вот, проделав долгий, полный опасности путь, молодая жёнка Авдотья-рязаночка является к царю Бахмету выручать брата, мужа и свекра. Он предлагает ей выбрать одного из родных и за неправильный выбор пригрозил отсечением головы. Авдотья выбирает брата, потому что муж и свекор у неё ещё могут быть, а брата никогда: «Не видать мне буде единыя головушки, — милого братца родимого, да не видать век да и по веку». Бахмет, у которого во время набега русские убили брата, заплакал, одобрил выбор и за речи разумные и слова хорошие вернул Авдотье-рязаночке весь полон, который она привела в родные места и расселила по-старому…

Известный дореволюционный литературовед В. А. Келтуяла, по учебникам которого гимназисты, студенты и курсистки вникали в нашу литературную старину, писал: «Почему муромо-рязанское творчество обнаруживало особый интерес к женщине, остается неизвестным». Н. К. Гудзий, насколько я помню его книги, лекции и семинары, такого вопроса вообще не ставил, хотя ответ на него, мне кажется, очевиден.

Великий Саади писал: «После вторжения монголов мир пришел в беспорядок, как волосы эфиопа. Люди стали подобны волкам». 

Русская литература, всегда выражавшая нравственные народные идеалы, откликнулась на невиданное бесчеловечие и разорение родной земли произведениями высокого гуманистического смысла. Муромо-рязанцы, испытавшие первый, самый страшный удар орды, создали галерею прекрасных женских образов, олицетворявших великие человеческие идеалы — любовь, верность, братство, сострадание, поведали о взаимопомощи и бесстрашии, об уме, гордости и самообладании русских людей; это было бесценным духовным оружием наших предков, попавших под иго завоевателей…»

В.Чивилихин упоминает и другие легенды. В частности, о Евпраксии Рязанской, которая предпочла смерть жизни без любимого и возможному позору. При этом Чивилихин утверждает, что память народная достовернее любых письменных источников.

Вот и Ника Ракитина, будучи несомненно умным, чутким и тонким художником, вольно или невольно продолжает эту народную традицию. Неслучайно одна из героинь "Ясеня" с горечью повторяет слова Легенды: "Мужчины утратили мужество". Это произошло не сразу, а после долгих лет безуспешной борьбы. И именно женщинам суждено это мужество возродить собственным примером.

Не могу не сказать о языке и манере повествования этих произведений. Я, честно говоря, читала и наслаждалась. Льётся рассказ ровно, легко, неторопливо, но и без занудных длиннот. 

Уже в самом начале появляется интрига, некая загадка, тайна, которая вызывает интерес, "затягивает", читателя.

Что касается лексической составляющей. Автор не стремится к ярко выраженной, нарочитой стилизации. Архаизмы и историзмы не бросаются в глаза. Они вплетены в ткань повествования незаметно, ненавязчиво. Но во многом благодаря им, и создаётся та неуловимая атмосфера, то дыхание прошлого, та в хорошем смысле слова народность, которая и отличает эти романы.

P.S. Не смогла удержаться от соблазна проиллюстрировать свой текст картиной К. Васильева "Настасья Микулишна"