Виды богов или религия в Энии. Акт второй.

Так и быть, поддержим  Некто Нечто (я) предлагает флэшмоб про богов чего вашего творчества

Предупреждение - будет простыня.

Все изображения взяты из сети интернет.

Религия людей

Как бы странно это не звучало, но вера людей, как и жизнь во многом, вращается вокруг четырех стихий – воздух, земля, огонь и вода. Всеотец, Создатель, Первый… Высшее существо носит множество имен. Он является единым воплощением четырех стихий. Иначе и быть не может, ведь только единство четырех стихий и дает жизнь всему в мире.
Четыре стихии не единственное, что присуще вере людей. Мужское и женское начало неотделимая часть мира. И если мужское представлено одним существом, то женское сразу четырьмя. Эрху – воплощение воздуха, беспечная покровительница путешественников и ученых. Магма, вечное пламя домашнего очага, огонь в душе воинов. Заботливая наставница земледельцев Флория, мать всего живого. Вассе – живая вода, почитаемая торговцами и всеми изворотливыми личностями. Веру людей в четырех богинь можно разделить на три направления. Первые убеждены, что они – это отдельные кусочки Создателя, собравшись вместе, они становятся им. Другие называют их сестрами Первого, веря, что сперва появился он, а затем и воплощения стихий. Для третьих, они дочери Всеотца, давшего им жизнь, дабы было кому заботиться о созданном им мире и народах.

Женское и мужское, стихии… Казалось бы куда уж больше? Но нет, люди во всем проявляют разнообразие. Риэль-Дейна, богиня с двумя ликами, воплощение света и тьмы, дня и ночи, добра и зла. С первым лучом солнца в мир приходит Дейна, светлая богиня, воплощение доброты, заботы, любви. Все, что можно назвать светом – это она. С первой звездой рождается воплощение тьмы – Риэль. Страсть, неистовая ярость, даже ненависть – это все ее суть.

Последним аспектом является, конечно же, Жизнь и Смерть. И если для жизни существует множество богинь и божество, то смерть в едином воплощении. Фау и его верные псы, неустанно шагает по миру, собирая души умерших. Для каждого у него приготовлена своя участь: для павших воинов – вечный пир и слава; для страдавших – долгожданный покой; для мерзавцев – кара.

Религия эльфов

Мэгранор, он же Первый Тигр. Сущность, давшая жизнь всему живому. Именно он приводит в мир новые души, по его воле растут и цветут растения, плодятся животные. Покровительствует Высшим эльфам.
Саеатх, Вечный Лес. Пугающее своей внешностью божество, сопровождающее всех в последний путь. Увядание, смерть – для кого-то это может и мрачные процессы, но они такие же естественные, как и рождение. И кто-то должен за них отвечать. Покровительствует Дроу.

Мудрый Волк, Лухар. Уравнитель, наставник живущих. Он следит за тем, чтобы все свершалось в свое время, он присматривает за всем живым, дает спутника. Эльфы верят, что именно Лухар зажигает на небе звезду, означающую новую жизнь, являющуюся спутником живого существа. Он же и гасит звезду, когда ее подопечный умирает. Покровительствует лесным эльфам.

Религия драконов и гномов

Драконы знают - мир состоит из двух частей. Одна материальная, ее видит наш глаз, могут пощупать руки, нос учуять его ароматы. А еще есть астральный план, не видимый и не ощущаемый, но все же существующий.
Старые драконы, прожившие не одно столетие, рассказывают подрастающему поколению, что для мира характерна цикличность. Так день сменяет ночь, после дождя в небе расцветает радуга, соцветия вянут, но дают начало плодам, живущее умирает, чтобы в конечном итоге дать чему-то другому новую жизнь. Цикличность мира порождает множество энергии. Часть ее остается в материальном мире, часть уходит в астральную составляющую мира. И если в материальном мире эта энергия еще имеет какие-то оттенки, то попав в астрал она становится нейтральной, гармоничной.
Когда-то давно в мире существовали народы, о которых сейчас и помыслить не могут. Эти народы не ведали того, что знают драконы. Они жили, развивались, умирали и рождались. Но они не ценили окружающий их мир. Их жизнь была полна эгоизма и направленна только на удовлетворение своих низменных желаний. В порождаемой ими энергии все больше присутствовали негативные ноты, внося дисгармонию в окружающее пространство. И мир их за это покарал. В один день мир просто начал рушиться, грозя уничтожить вместе с собой и всех живущих в нем. И тогда те немногие, кто еще ценил мир, взмолился о прощении и помощи. Их мольба была услышана Началом Начал.
Буйство Бездны раскалывало мир, стирая жизнь с его лица. И в момент, когда катаклизм достиг своего апогея, раздался громовой раскат, заглушивший уничтожение целого мира.
Сразу за ним последовала ослепительная вспышка молнии, устлавшей все небо. И в ветвистых ее очертаниях народы увидели исполинского белого ящера, чьи кожистые крылья закрыли раздираемую бурей землю. Молнии соскальзывали с чешуи дракона, подобно воде; град разбивался о могучие крылья, не причиняя вреда; оглушительный рев прокатился по миру, развеивая массивные тучи, низвергающие свою ярость на страдающий мир. И этим рычанием зародилась сила, зародилось имя дракона – Агхролониа.

Единым мгновением поздней земля приняла на себя удар второй молнии. Антрацитово-черная, она столкнулась с горами, волей терзающих их землетрясений, обнаживших недра. Ящер цвета ночи обрушился на них всем своим весом, порождая последнее землетрясение утробным ревом – заставляя замолчать агонию земли. В реве дракона слышалось его имя – Пелаидиа.

Рев породил расколовший землю разлом, из которого полыхнуло алое зарево подземных огней – самой основы мира, притянувшей к себе третью молнию. Алая, подобно огням, она погрузилась в недра – и единым мигом позднее изнутри поднялся красный дракон, заполняя небеса торжествующим криком силы. И сила эта вернула земле пламень, пожранный катаклизмом впервые его дни. (Дараилониа)

Приход троих ознаменовал конец катаклизма. На короткое время – кто знает, секунды прошли, либо года? – в мире, залечивающем раны, поселилось затишье.
Ветви массивного древа – самого великого среди ныне существующих – сухо трещали на ветру. Когда-то исполинский гигант, ныне он был мертв, как и окружающий его мир. В силах драконов было спасти мир, разваливающийся на части – но не вдохнуть жизнь в то, что умерло. Сухой треск молнии перебил заунывную песнь ветра в его ветвях. После соприкосновения оно снова зацветало, покрываясь листвой – а в его тени лежал изумрудного цвета дракон, обозревая голые камни и иссохшую землю, которые сызнова наполнялись жизнью. (Нордеаланнон)

Снизошел четвертый, воскрешая этот мир – а вместе с ним полыхнула последняя молния, пронзая небеса. Множество шрамов испещряло изувеченную землю, и для ее исцеления требовалось нанести еще один. Молния врезалась в дно иссохшего океана, раскалывая камни и разметав осколки на множество миль вокруг – и из раскола забила вода, вновь наполняя мир. Лазурный дракон парил над источником, принеся в мир последнюю искру, необходимую для его возрождения. (Офэмир)

Последний ящер ступил на землю без буйства стихий, предзнаменовавших снисхождение остальных. Воспарив в небесах уже возрожденного мира, он огласил его громким ревом, вернувшим единственное, что оставалось привнести – Гармонию, вернувшую волю живых существ к жизни, сломленную катаклизмом. (Хораинфиум)Вновь два плана Мирозданья обрели возможность существовать и развиваться.
Время шло, у них появилось потомство, а у этого потомства еще потомство. Вскоре драконы стали частым явлением, они научились изменять облик, что позволяло им удовлетворять свою главную черту – любопытство. А первые драконы постепенно впадали в спячку. Под конец не спящими остались всего двое - Хораинфиум и Пелаидиа. Они знали, что скоро и их время выйдет, скоро и они погрузятся в вечный сон. Но для сна они желали найти спокойное место, где их никто не нашел бы. Однажды, во время поисков, они нашли небольшое плато, на котором была группа камней. Эти камни настолько были похожи на низкорослых крепышей, что драконам пришла в голову мысль о создании такого народа. Хораинфиум своим дыханием дал жизнь забавным камням, после чего настал и его черед погрузиться в сон. Пелаидиа же некоторое время была с новым народом. Она назвала их гномы, дала им знания о мире вокруг, научила находить железо и делать из него оружия, показала им удобные для жизни пещеры. Несколько лет она оберегала малый народ, словно заботливая мать, после чего и ее настиг сон.

Религия демонов

Император возглавляет народ, в чьих жилах течет пламя первородного Хаоса. Искры и багряные отблески этих огней зарождают основы их душ - гордыню, вечную ярость и непокорность. Обуздать пламя может лишь тот, кто подчинит его себе - и из этого проистекает культ Силы, которого придерживается каждый демон.
Народ Хаоса слишком горд, чтобы подчиняться слабым - лишь сильный может доказать свое право на власть и назваться Архидемоном. Титул этот передается от одного правителя к другому - либо вырванный из остывающих лап, либо переданный по принуждению. Добровольно сложить с себя имя Первого никто не готов - вместе с ним Правитель получает и власть над Хаосом, которую вяжет имя. Утрать имя Первого - утратишь и узды, что сдерживают потоки Хаоса в жилах, оставляя от предыдущего повелителя лишь горсть пепла.
Вместе с этим, народ Хаоса слишком горд, чтобы предать. Неважно, кто обретет имя Повелителя - член Императорской семьи, безродный бродяга или, быть может, изгнанник - преданность к нему будет столь же глубока, как к самому себе.
Ему подчиняются - и каждое мгновение пытаются свергнуть, сорвать с головы корону и водрузить на собственное чело.
И это - тоже часть вечных попыток доказать, что Император имеет право Власти.

Сразу за ним идут трое доверенных Советников. Каждый из них - реинкарнация самого первого Правителя, которые проходят бесконечный цикл смертей и перерождений. После смерти Советника незамедлительно начинается поиск его нового воплощения, чтобы вновь привести его к браздам правления. Разумеется, не по праву рождения - ему тоже требуется доказать свою власть и силу. В случае неудачи - смерть и новые поиски, поэтому зачастую Советники никогда не собираются втроем. Времена, когда им это все-таки удается, сравнимы с Золотым Веком. Демонические народы воистину процветают, сияя огнем величия.
Особняком стоит Дочь Хаоса, напрямую не подчиняющаяся никому. Огни первородного пламени сияют столь ярко, что выжигают разум той, в ком воплощается его суть - лишь ведьма может стать Дочерью, через которую с демоническим народом говорит сам Хаос и воля его.В те редкие минуты прозрения она - один из самых сильных чародеев Империи. Не искусных, нет, шарм и грация ведьминского колдовства выгорают в грубом огне Хаоса - но силе этой остается только завидовать.
Остальное же время она пребывает в постоянном бреду, душой сливаясь с сомном предыдущих владельцев Искры - так зовется душа Дочерей, после смерти своей истаявших в Хаосе.

Религия нежити

На заре времен в каждой смерти была искра того, что порождало человеческую сущность. Оставаясь без оболочки она медленно истлевала - до тех самых пор, пока не осыпалась прахом. И однажды из праха множества оборванных жизней поднялся человек - в котором не было ничего человеческого. Пустые глаза его были зеркалом всех жизней, которые нашли свой конец. В разуме его не было единой личности, лишь сонм бесчисленных голосов, принадлежавших мертвецам.
Первый Немертвый - так называют поныне того, кому поклоняется каждый, кто связан с Той Стороной жизни

Когда ты сам являешься практически божеством, сложно верить в кого-то еще. Фактически маги повторяют путь демонов, поклоняясь Силе. Только их сила – это магия самого мага. Но с другой стороны, “вера” магов переплетается с верой нежити. Насколько это правда до сих пор спорят, но никто не отрицает, что частицы жизни, давшие жизнь Первому Немертвому, порождают и магию. А значит, что маги сами по себе божества, а Немертвый их далекий предок. Как и многие другие, маги почитают своего предка, но ни в коем случае не поклоняются ему.
Кому понравится, что кто-то претендует на звание божества? Конечно никому, тем более истинным богам. Наверно из-за этой неприязни прочие боги предпочитают не слышать молитвы магов, а следовательно и маги не молятся им, считая себя если не богами, то несущими в себе божественную сущность. Впрочем, исключения находятся везде, но они скорее уж подтверждают правило.