80-летие победы под Сталинградом

Сегодня исполнилось 80 лет со дня окончания сталинградской битвы. Наши деды и прадеды выстояли в казалось бы, безнадежной ситуации и даже превратили ее в ошеломляющую победу. Как говорил Черчилль: "Русские могут казаться глупыми, грубыми, недалекими. Но остается только молиться тем, кто становится у них на пути". 

Немцы, кстати, тоже молились. Богоматери своей лютеранской, еще там непонятно кому. Но Боженька-то все видит, его не обманешь. Не стал он помогать подонкам и сдохли они. Заслуженно сдохли. 

А я хочу по случаю годовщины привести отрывок из своего рассказа "Сказ про воеводу Жука". В котором Великая Отечественная война описана языком такого деревенского деда-сказителя. В частности, эпизод про сталинградскую битву. 

Колоритен он и сочен, простонародный язык 

Покричал тут Адольфий, походил по дворцу своему, слюной бешеной поплевался, да и говорит этак мирно:

– Ну ладноть, ослы вы безголовые, пес с вами. Что с возу упало, то пропало. Одначе таперича вот вам наказ мой. А ну, слуги, карту сюды!

И начал немчинским воеводам в карту пальцем тыкать.

– Вона, – кричит, – олухи, видите, на Волге реке град стоит, Железин-град именуется? Штоб мне к лету город энтот взяли. Под Москов-градом у вас не срослось, так чтобы тута непременно победа была! А не то я вас в бараний рог скручу!

Поклонились тут нижайше воеводы немчинские, да отправили свои рати и таньки да ерапланы Железин-град воевать.

Как поперли снова рати немчинские, с прежней силою, так русские рати сызнова попятились. Одначе воевода Жук дело энто остановил. Дал богатырям наказ суровый, а Осип Железин возбранил далече отступлению делать. Так-от воины у Железин-града стеной встали и немчинов туда не пустили.

Немчины-то все прут, ярятся да лютуют. Орды ерапланов да танек на Железин-град посылают. Те все бонбят да пуляют немилосердно, аж дым и огонь стоит всюду.

А богатыри-то русские никак не сдаются! Все стоят на своем, да немчинские таньки колошматят, а из ратей вражьих дух вон вышибают. Да так, что самим немчинам жутко становится. Не пужаются их русские воины, силы немчинской не признают, а сами бьются, себя не щадя! А по Волге-реке в Железин-град ишшо дружины русские плывут, да товарищам-то пособляют в сече лютой. За русскую землю в огонь и дым диавольский вместе идут, ворогов не страшась.

Одначе ж воеводы немчинские, памятуя о гневе Адольфия, все новые рати на Железин-град отправляют.

Так уж лето прошло, осень началась, а рать русская все стоит, да вгоняет в гроб силу немчинскую.

Опосля токмо, трудом превеликим, кровью своей вдоволь умывшись, одолели наконец немчины силу русскую, да и то весь Железин-град взять не смогли.

Адольфий-то и прочие немчины ликовали всяко, да радовались паскудно. Думали, что конец Руси пришел и нонеча все будет ихнее, немчинское!

Да токмо Осип Железин да воевода Жук так не думали. Замыслили они план дерзкий. В ту пору опять зима подступила, немчинам столь нелюбезная. А народ русский в тылах прорву танек и ерапланов смастерил, да рати снарядил новые, могутные. Энто добро-то воевода Жук вместе собрал, да по немчинам, что в Железин-граде ошивались, нежданно-негаданно вдарил.

Смотрят немчины: русские таньки железные ползут туча тучей! Рати несметные, от края до края земли идуть! Да ерапланы силой неисчислимой летят, так, что в небе тесно! А пушки-то палят – не приведи Господь, как свирепо и нещадно! Немчинское войско аж в малые клочки разлетается.

Возопили тут немчины: да што ж это деется? Мы ж давеча рати русские побили, а они эвона – словно воскресли, да ишшо грознее и дюжее стали! Откуда у русских така силища?

А воевода-то Жук к тому ж непрост был! Увидал он, как вороги от страха оторопели, да времени зря не терял. Сдавил он немчинов ратями со всех сторон, да и в ловушку самую загнал.

Опомнились немчины, сунулись-то из Железин-града вырваться – ан русские-то рати и не пущают!

Да все сильнее палят пушки русские, да таньки все свирепее немчинов побивают! Воевода немчинский Пальюс и не знает, што делать, куды войску ейному податься?

Тута уж сам Адольфий испужался, да послал воеводу Маштына Пальюса выручать. Маштын-то неделю таньками своими в оборону русскую бился-колотился, да все попусту! Пожгли его силу пушки русские, да ратники гранатиками закидали.

А тут уж зима пришла лютая, матерая. Шибко холодно немчинам стало, да и жрачка закончилась. Стали они помирать скопом от мороза, да с голодухи. Что ни день, то войско Пальюса редеет да мельче становится.

А Жук воевода-то все бьет и бьет басурман поганых со всех сторон и так и эдак! Да ишшо приговаривает: тепло ли вам, немчины? Хорошо ли вам на земле русской? Милая ли жисть у вас, разлюбезных?

Терпели они терпели, да потом враз все воеводе Жуку сдались! Это те, коим повезло ишшо. Кто не передох подчистую от голода да холода. На том битва-то за Железин-град закончилась.

Поехал воевода Жук на добром коне пленных смотреть. Глянуть-то на них – и смех и жалость берет! Все синие да оборванные, тощие, как удочки, али жерди в заборе. А уж покойников-то ихних повсюду – как листьев осенью! Всюду вповалку валяются, убитые да закоченевшие, где рука, а где нога из снега торчит. А чуть далече – кладбища немчинские, ровные, с крестами березовыми – от края до края!

Остановился тут воевода Жук, усмехнулся в бороду, да и молвит:

– Ну что немчины вы мои, гости дорогие забугорные? Хотели вы землицы русской отведать? Хлебушка русского покушать? Под солнышком русским на наших косточках жить да радоваться? Так вот же вам! И землица вам, и крестики добрые, и хлебушек! И солнышко зимнее, теплое да ласковое! А косточками-то сами вы стали. А по весне-то и сами хлебушком для ворон наших будете, да удобрением для полей наших просторных! Так вот и поделом вам! По Сеньке и шапка, по мощам и елей!

Тут вся рать-то русская как захохочет, дружно, да весело!!!

***

А в Бурлин-граде-то бяда! Адольфий, как узнал, что немчины его под Железин-градом загинули, так сразу в припадке на стенку полез. Глазья у его выпучены, пена изо рта хлещет! Сам орет благим матом, да обои и стены когтями скребет. Пытались охолонить его, да куда там! Руки только покусал слугам, вырвался, да и убег в поле.

Долго по полю шатался, песни жалобные немчинские выл. Шнапса бутылку добыл, там и сям в канавах грязных валялся. А потом нашел самую высокую осину в Немчинии, да на нее залез. Лбом-то колотится в осину, да и кричит на весь свет:

– Ой, да вы мои фрицушки-гансушки! Да на кого ж вы меня покинули, родненькие! Да што ж я нонеча делать-то буду?!

Насилу сыскали его, да с осины той сняли, во дворец обратно отвезли.

С праздником всех!!! С годовщиной победы!!!