Мой рассказ для Паприки / Похмелье

Что сказать? Да, я люблю выпить. Да, мне нравится бодрящий запах вискаря; мне нравится, как его тепло разливается по телу; и да, я просто обожаю ту легкость, которую дарит этот чудесный напиток. «Алкоголик», – презрительно кидают в мою сторону пуритане. Ну, да и что? Я же не лезу к вам, между прочим, в некоторых мирах, алкоголизм не осуждается нормами морали; а, вот, например, утренняя пробежка трусцой, да еще в шортах выше колен, может аукнуться нехилым таким штрафом.

Короче говоря, на этом, под темой моего пристрастия предлагаю подвести черту и больше к ней не возвращаться.

Собственно сегодняшнее мое утро началось скверно.

После вчерашней попойки с кентаврами Дрозаном и Фенолом я проснулся в непонятном месте на лавке из деревянных брусков, которые были прибиты с промежутком равным половине ширины одного бруска. Эдакая частая лестница, положенная горизонтально.

«Почему нельзя было сделать лавку из одной сплошной доски? – как ни странно, но именно эта мысль первая появилась в моей гудящей с похмелья голове. – Доска, это же знамо проще, чем прибивать по одному брусочку!»

Широко зевая, я принял сидячее положение.

Да! Сидеть на такой лестничной лавке то еще «удовольствие». 

Как оказалось, неудобная лавка была первым звоночком ожидавших меня злоключений: осмотревшись, я понял, что оказался (интересно как?) в одном из тех отсталых мирков, где жители не знали и не использовали магию, предпочитая различные механизмы. 

Кругом стоял жуткий шум и гам. По широким гладким дорогам носились повозки из металла. 

Улицы были плотно застроены однотипными высоченными домами, похожими на коробки.

Подозрительно на меня озираясь, около навеса толпились люди, которые забирались в длинные повозки, что порой подъезжали. Из них, кто-то выходил, тоже бросал в мою сторону подозрительный взгляд и спешил по своим делам.

Волшебство в таких местах, как правило, носило некий сакральный смысл; в некоторых мирках ему даже поклонялись, точнее людям, которые случайным образом овладевали каким-нибудь простецким заклинанием. 

Однако неаккуратное применение магических способностей в подобных мирах, могло выйти боком. Да-да, был у меня собутыльник-весельчак Томми. Говорят его сожгли в одном из таких мест, как раз за использование магии. Уж не знаю, как местным людям, которые не владеют волшебством это удалось, да и знать не хочу.

– Да-а-а, дело попахивает скверно, – пробормотал я, понимая, что, не применяя магию опохмелиться мне будет совсем непросто.

– Что старичок, паршиво?

От неожиданности я вздрогнул.

Слева от меня сидел лощеный парень лет тридцати.

– Вот, держи, – он протянул мне початую бутылку из темно-зеленого материала, что встречался в некоторых мирах с названиями: сенго, дариум, вейн или пластик.

– Весьма неожиданно, – пробормотал я.

Многолетний опыт застолий приучил меня не пить с малознакомыми существами и уж тем паче, с незнакомцами, ибо всегда был шанс попасть в какое-нибудь неприятное приключение.

– Это пивас! Я не пил почти!

– Не сочтите за грубость, молодой человек, но с незнакомцами не имею привычки распивать алкоголь.

– Правильно! – кивнул парень. – Мало ли какая паскуда станет набиваться к тебе в собутыльники. Я, кстати, Тимон, – он протянул мне руку, так было принято в некоторых мирах: ритуал знакомства.

«Виталио Де Лаконта», – хотел было ответить я, но из-за внезапно подкатившего рвотного позыва, успел произнести лишь «Вит», после чего принялся обильно поливать плитку, которой был вымощен островок вокруг лавки, содержимым своего желудка.

– Держи, Вит, не страдай, – заботливо протянул мне бутылку Тимон.

* * * * *

В себя я пришел из-за ведра ледяной воды, которым меня окатил коренастый мужчина средних лет, это станет мне известно позже, как и то, что все его звали Батоном.

– Живо поднялся, маразота! – рявкнул он, причем это были самые добрые слова, которые не зазорно произносить в приличном обществе. Батон имел привычку говорить исключительно матерными словами, порой даже не используя предлогов.

Не знаю, чем меня опоил Тимон, но я совершенно ничего не помнил и толком не понимал, что происходит. Голова кружилась, а после ледяного душа зуб на зуб не попадал.

– Где я? – простонал я.

– Это последнее, что должно тебя волновать! – матерясь через слово, рявкнул Батон. – Встал, я тебе сказал! – продолжая материться, он несколько раз пнул меня и, скажу я вам, довольно ощутимо.

«Так, а вот это уже перебор!» – пронеслась в моей голове недовольная мысль.

– Милейший, что происходит?! – поднимаясь, прорычал я.

– Пошел в огород, сука!

С трудом сфокусировав внимание, мне таки удалось осмотреться. Мы находились в каком-то сельском дворе, это был пятачок десять на десять метров, окруженный сараем с одной стороны, двухэтажным домом с другой, слева были высокие ворота, а справа темнзеленый забор-штакетник высотой мне до пояса. 

Мы, как раз, стояли у сарая.

«Ни души кроме нас…» – с улыбкой понял я.

– Чего скалишься, мразь?! Бегом в огород!

– Мальто супрэмэ, – еле-слышно слетело с моих губ, но Батон не преобразился, что оказалось неприятным сюрпризом, так как, это заклинание должно было превратить его в поросёнка.

– Дьявольщина, что происходит? – удивленно округлил я глаза. Каким-то невероятным способом, но этим людям удалось лишить меня возможности творить волшебство. – Как вы это сделали? 

Но Батон оставил мой вопрос без ответа.

– Двигай, я сказал! – с этими словами он стал толкать меня в сторону штакетника.

Ошарашенный произошедшим, я решил не испытывать судьбу и подчиниться, пока не выясню, как им удалось блокировать мою возможность колдовать.

Мы покинули двор через калитку, оказавшись среди деревьев и длинных грядок различных растений, которые протянулись метров на сто, не меньше.

Здесь уже мы были не одни. На грядках работало около дюжины человек.

Батон сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Двое оставили свои грядки и, положив тяпки на плечо, направились к нам.

– Вот, Тяпка, принимай пополнение, – сообщил Батон, толкая меня вперед, когда они подошли к нам.

– Опять бомж? – поморщился один из них: толстый невысокий мужчина средних лет, с большой залысиной на затылке и редкими гнилыми зубами.

Второй был повыше, выглядел постарше и смотрел на меня с хитрым прищуром и непонятной ухмылкой. Позже я узнаю, что его зовут Витёк. 

– А тебе кого надо, Анджелину Джоли?! – хохотнул батон и пошел обратно во двор.

– Откуда сам, рванина? – снисходительно обратился ко мне Тяпка.

– Не помню, – буркнул я, прекрасно понимая, что местным не стоит знать мою принадлежность к другому миру.

– Да, дружок, синька – чмо. Не переживай, труд и молитва сделают из тебя человека. Идем.

Мы направились в поле к остальным.

– Можно мне что-нибудь сухое?

– На солнышке просохнешь, – нарушил свое молчание Витёк.

* * * * *

Оказаться запертым в чужом непривычном мире, скажу вам, то еще удовольствие. Ладно, если я, хотя бы, мог пользовать магией. Так нет же! Богам было угодно провернуть все именно так, чтобы мне удалось прочувствовать все тонкости рабской жизни. 

Причем без капли хоть чего-нибудь мало-мальски горячительного!

Да-да, вы не ослышались, меня занесло на ферму, где я стал самым настоящим трезвенником, а Батон и Тяпка, всячески унижая заставляли работать в поле за еду. Правда назвать едой те помои, которыми нас кормили, язык не поворачивался.

На все мои попытки объяснить этим идиотам, что для большей эффективности мне нужно что покрепче их похлебки, мне прилетали лишь оскорбления, тумаки и оплеухи, обидно, знаете ли.

Следующий день тянулся мучительно долго и монотонно. Тяпка поднял нас с первыми лучами солнца и, после завтрака похлебкой, погнал в поле. Как вы уже поняли, на ферме я работал не один – включая меня было десять рабов. Тощие, обросшие, грязные и вонючие.

Но самым страшным для меня оказался их взгляд. Абсолютно покорный, без жизненной искры и какого-либо интереса к происходящему. Даже у гремлинов, работающих в «Дарконьем карьере» Его Темнейшества, взгляд более жизнерадостный.

В первую же ночь, я собрался сбежать и предложил это своим товарищам по несчастью, на что получил удивительный ответ:

– Куда убегать-то? Здесь у нас хоть какая-то крыша есть, еда; зимой тепло – всяко лучше, чем бомжевать в городе да еду искать на помойках. А в зиму, так вообще – труба.

– Но вы же невольники!

– И что? Зачем мне воля, когда у меня нет возможности жить как человек на этой воле?

– Как? Ведь вы так же можете работать, как и здесь!

– Если нас кто и возьмет в городе на работу, платить будут столько же, что хватит только на паршивую еду, как и здесь; только, вот, жилья не будет.

– Я был в городе! Там же куча жилья!

– Ты знаешь, сколько оно стоит?

– Его можно построить!

– Ха! – расхохотались почти все в один голос. – Ты что, с луны свалился?

– У вас что, запрещено строить жилье? – не сдавался я.

– Строить новое еще дороже, чем покупать готовое…

– Забудь о побеге, Лунатик, – посоветовал мне самый старый раб. – Батон все равно тебя поймает и всю душу вытрясет, – с этими словами он показал мне след на шее от петли, а потом левую руку, на которой остались всего два пальца, – Поверь, призрачная надежда того не стоит.

«Это да, – подумал я, – если Батон такой изверг, то лучше не рисковать, а то в случае чего, без волшебства мне его не одолеть. Сначала выясню, почему пропали мои волшебные способности» …

* * * * * 

Так прошли три долгих и мучительных дня.

Вставали мы с первыми лучами солнца, работали пока не стемнеет, а ели непозволительно мало. Правда есть баланду, которой хозяева нас потчевали не очень-то и хотелось.

Витёк и Тяпка, первое время глаз с меня не спускали – уж очень я смирно себя вел; но на третий день привыкли. Ну, или делали вид, специально, чтобы я расслабился.

На все мои расспросы про волшебство и про способности хозяев к чему-то сверхъестественному по местным меркам, мои товарищи только и крутили пальцами у виска. После этих расспросов за мной окончательно закрепилось прозвище Лунатик.

Никто из хозяев не были замечены на за чем мало-мальски похожим на занятие волшебством. В таких мирах, причастные к волшебству, устраивали различные обряды, поклонялись тотемам или идолам; в общем, незаметным это не осталось бы.

Я уже начинал грешить на своих собутыльников кентавров, не сыграл ли кто из них со мной злую шутку, как в ночь на четвертый день, проснулся от того, что почувствовал, как в мое тело возвращалась волшебная сила.

«Хвала богам, – довольно подумал я, – таки значит это из-за бухла».

До меня доходили слухи, о том, как волшебники теряли свои способности с бадуна. Но кто в такое поверит, не испытав на себе?

Подпитав отощавшее тело силой земли, я вышел из сарая, где нас держали и направился к хозяйскому дому. Нам с Батоном и остальными предстояло кое-что обсудить…