Можно без слов :)

Видно, он всё же задремал, потому что проснулся вдруг от незнакомого запаха. Первое чувство было тревогой: что опять, где?! Темно, тихо, уже давно не жарко — наоборот, из окна тянет ночным холодком. Но запах не оттуда. Тихое дыхание рядом, еле слышный шорох ткани, ещё тише — живое дыхание. Он повернул голову:

— Кто здесь?

— Вадё*, — ответила шёпотом темнота. Еле видна в сумерках — светлый овал лица, тёмные волосы облаком по плечам, белая рука осторожно берёт его за запястье, пальцы тверды и прохладны.

Орсо приподнялся, опираясь на локоть, с удивлением рассматривая нежданную гостью.

— Вы кто?

— Илли, — в голосе слышна улыбка. Белая рука осторожно касается его волос, скользит по щеке на шею…

— Что… что вы, зачем?.. — Он растерялся, ощущая нечто неведомое: воспитание твердило, что незнакомая девушка в его комнате — верный знак будущих неприятностей, но… здесь не дом, не мир, вообще непонятно что — всё куда-то катится, рушится, и кто знает — быть может, здесь, посреди обломков старого, только так и бывает? И так не хочется, чтобы исчезала эта прохладная рука, приносящая исцеление больной голове...

Тёмная извитая прядь упала ему прямо в ладонь, пахнуло розой — это запах любят зинальи, их любимый аромат. Роза — символ Надежды мира, на иконах белокурая жена Творца часто держит в белых пальцах розу.

Девушка потянула завязки на воротнике, повела плечами — белая рубашка, вышитая розами, сползла, открывая грудь. Белые руки притягивали его голову туда, ближе, и вот теперь оттолкнуть эти руки — уже верх невежества, незаслуженная обида для этой тихой, чудной, пахнущей розами…

— Тебя зовут Илли? — Он сел, притянул её к себе, усадил рядом, осторожно коснулся щекой белого плеча.

— Ие**, — кивнула она, прохладная рука легла ему на затылок, другая подхватила белую прохладную грудь, подтолкнула поближе к его обветренным губам.

Нет правил, нет закона, нет морали, нет долга, обязанностей, обычаев, только прохладное тело невесть откуда пришедшей Илли, пахнущее розой, тяжёлые кудри, рассыпанные по спине, горьковатые прохладные губы, и только жаль, что в темноте не видно цвета её глаз…

Кажется, он пытался ещё что-то объяснить насчёт того, что не знает точно, как правильно, и вообще… Она только выдохнула: «Эс йен***», — и улыбнулась, и ждала сколько потребуется, и сама, как оказалось, тоже не знала, как правильно… Но здесь, на краю старого мира, и знать было не нужно — всё приходило само.

Хохот в несколько глоток и разудалая песенка разбудили командующего, солнце поливало уже через окно жарким лучом, по белой занавеске прыгали весёлые тени. Будай поставил на стол, в точности как вчера, запотелый кувшин и деревянный поднос с нарезанным хлебом. Орсо прислушался к себе. Голова не болела, ушла резь в глазах, и не ныли больше колени после целого дня в седле, и еле слышный запах розы задержался на волосах…

— Будай, — спросил он без предисловий, — какие у неё глаза?

— Как сосновая кора, — не удивился зинал.

Орсо провёл ладонями по лицу сверху вниз, от лба к надоевшей бороде:

— Когда мы победим… ты поможешь её разыскать?

Будай глянул сурово, сжал губы, словно в сомнениях, но потом молча кивнул и налил сыну Творца свежей простокваши в глиняную чашку.

* - Привет

** - Ага

*** - Я тоже