Смерть
Автор: Осколок ВетраИногда я описываю смерть персонажа в кровавых подробностях. Так случается чаще всего.
Изредка делаю по-другому. Символист себе может это позволить. Поделюсь с вами в паре постов.
Эйприл знала: во тьме не окажешься ни на секунду, её попросту нет. Есть только Тьма — совершенно другое. Есть только бесконечная многоликая жизнь.
И всё-таки было немножечко страшно. Ведь смерть — это смерть.
Её миссия провалилась — иначе и быть не могло. Её миссия удалась — разве могло получиться иначе?
Она ощущала себя пустотой — пустотой в бесконечно живом океане. Деревья, цветы, облака были теперь только символами. Беседовать в таком состоянии было так сложно… Но Эйприл всё-таки говорила. Она понимала: иначе нельзя.
— Знаешь, какая с людьми проблема? Они думают, что существуют! — перехватив настороженный взгляд Кирилла, она поспешно поправилась: — Существуют, как автономные сущности. Разве можно изменить что-то в судьбе, если менять просто-напросто некому? Понимаешь?
Эх! Как же растолковать это Кириллу? Он ведь считает, что все его действия идут от него самого. Не видит того, что видит она: как мир раскрывается, разворачивается, плетёт тонкую паутину обстоятельств, чтобы заставить тебя совершить тот или иной поступок.
Тонкую, а не вырваться, не порвать!
В этом нет никакого насилия, ведь о твоём существовании мир не подозревает. Для него есть только цельность, которая — Кир, Эйприл, и все остальные. Он реализует себя единственным, наилучшим способом.
Как объяснить Кириллу, что он выдумал себя самого?
Верный ответ: никак. Кому же захочется быть хоть и не до конца прочитанной, но уже написанной книгой.
— Апрель подходит к концу. Мне пора… Или нет… Смотря, что ты выберешь.
— Апрель? — Кир изумлённо взглянул на зимние снежные тучи.
— Апрель, — ничуть не смутилась девчонка. — Так что, решай: кто из двоих будет жить.
— Решить должен я?
— Ну а кто же ещё?
— Потому, что такие Правила?
— Именно так! Мы не в силах нарушить баланс. Не прикидывайся, что это не знал!
— Но ведь смерть — это смерть! Всё по-настоящему?
— Да. И мне нечего больше сказать…
— Смерть…
— Не нужно бояться.
Кир вовсе и не боялся. Просто холод потёк по рукам и ногам, и тело как будто исчезло.
— И что же я должен…
— Написать на стене: «нет» или «да». Напишешь «да» — я умру.
— Умрёшь? Тебя что, на куски разорвёт?
Эйприл взглянула так, как будто Кирилла впервые увидела, и грустно сказала:
— Для тебя это имеет значение?
Долго молчала, глядя в безбрежную даль, а после отклеила нитки наушников и протянула Кириллу:
— Возьми.
Кир понял, что она догадалась, и больше не мог посмотреть ей в глаза.
В Логово Кир не пошёл. Невозможно было лежать рядом с мёртвой девчонкой.
Он спустился к чёрной воде и просидел на камнях до утра.
— Эйприл, почему ты меня ненавидишь?
— Ненавижу? Ни капельки! Хоть ты меня и убил.
«Не могла сказать раньше! Не оставила времени на размышления!»
Впрочем, как он давно убедился, у девчонки были свои отношения со временем.
Разумеется, Кир понимал: будь у него даже вечность, ничего бы это не изменило.
— Зачем ты убил меня, трус?
Она знала всё наперёд.
Не сначала. Но в какой-то момент поняла.
Он думал, что Эйприл не отвечает взаимностью на любовь, а оказалось, что он не имел о любви ни малейшего представления. Ничего о ней и не знал.
— Ничегошеньки…
Снежинки крутились в воздухе, падали на ладошку и умирали.
Нет, это не смерть — они превращались в капли.
Эйприл, подняв глаза, ещё раз взглянула на алые буквы.
Она сама пожелала.
Стать конопатой девчонкой с обгоревшими под солнцем ушами. Дышать терпким воздухом и трястись от ветра, пробирающего до костей.
Ощущать.
Помочь жукам, никогда не существовавшим, и перепуганному мальчишке. Ведь страдали они взаправду.
А любить не хотела. Зачем, если любовью она и была?
Теперь пожелал Кирилл. И всё, что осталось ей — перестать придумывать Эйприл.
Что же, пора…
Она развернулась. Пошла — неторопливо, неслышно, как призрак.
К центру Станции, к Излучателю.
Шмыгнув носом, она влезла на прислонённый к чёрному кубу тяжёлый серебристый велосипед и покатила сквозь снег...
Когда ноги перестали доставать до педалей, остановилась.
Опустила седло. Сняла и повесила на ветку чужую огромную куртку. Поехала дальше медленно, после быстрей и быстрей. По бетонной дорожке, усыпанной жёлтыми листьями, через жаркую летнюю степь, по мосту, громыхавшему будто драконья спина — в ту весну, где у лунного озера её ждал любимый, Кирилл.