Неопубликованное. Политический детектив в "Божественном мире"

Как браться за такой флешмоб, когда неопубликованного в "Божественном мире" едва ли не больше, чем опубликованного?

Первые фрагменты будущего цикла родились ещё в 1996 году. И это не "Нарбоннский вепрь" - он появился годом позже. До Вепря было пять разнокалиберных текстов, от новеллы до большой повести, но ни один из них не видел свет. Теперь, я думаю, и не увидит: они устарели морально, сюжетно, технически, я больше так не пишу, и самому мне непросто поверить, что когда-то мог писать так... странно.

Сюжеты книг ушли далеко вперёд и в сторону, теперь всё по-другому, к старому возврата нет. Оно могло бы представлять какой-то интерес для специалистов-текстологов и поклонников, если бы у нас ещё жила советская традиция выпускать Полные собрания сочинений со всеми вариантами и черновиками автора. Но эта традиция утрачена, тут всё закономерно: в эпоху переизбытка текстов прочесть хотя бы то, что уже издано. А участь неопубликованного - кануть в Лету...

С 2002 до 2017 был вынужденный перерыв, я в сети почти не появлялся и не публиковал. Но что-то всё-таки писал. Иногда это утекало к книжным пиратам и всплывало на самопальных компакт-дисках, потом на торрентах и в сетевых библиотеках; контрафактом отметился даже Букмейт. Большая часть написанного в "годы молчания" так и остаётся неопубликованным. Те фрагменты, которые затем стали более-менее самостоятельными новеллами, рассказами и повестями, я выложил на АТ, но они написаны позднее, и это самая верхушка айсберга.

По сути, "Божественный мир" - огромная мозаика, которую нужно сложить, дособрать из множества фрагментов, неопубликованных и опубликованных, написанных и недописанных, каких там только нет.... Но тут похоже, что уже нужна другая жизнь, не моя.

Это было длинное предисловие, объясняющее, почему фрагмент к флешмобу мне так сложно выбрать.  

Но я выбрал. Он необычен тем, что представляет собой попытку написать в рамках "Божественного мира"... детектив. Вернее, политическую драму с элементами детектива: вот есть преступление, убийство молодого императора, его пытаются раскрыть, и в русле всей этой расследовательской движухи идёт ожесточённая борьба за власть, реформы, преобразования и выбор нового пути. Героиня здесь не названа, но вы её прекрасно знаете, если читали романы, а частный сыщик Натан Таддамг впервые появляется в финале "Машиаха" (там, кстати, тоже подразумевалось детективное развитие сюжета).

– Очень, очень жаль, госпожа, – проговорил Таддамг, – я приношу вам самые глубокие, самые искренние соболезнования... какое горе...

– Натаниэль, – сказала женщина, – мне нужна ваша помощь. Сейчас, как никогда прежде. Дело жизни. Или смерти!

– Моя помощь? – растерялся знаменитый сыщик.

– Да, ваша. Это убийство... – здесь её голос задрожал и умолк.

Задрожал и Таддамг, но не от горя, а от страха. Он сел на диван и произнес:

– Убийство?.. Почему вы думаете, что это убийство, госпожа?

– Я не думаю, я просто знаю, – ответила женщина.

Сыщик сглотнул.

– Госпожа моя, если это действительно убийство... как можно в такое исключительное дело совать свой нос мелкой сошке вроде меня? Я, бывший раб, иудей, или вся ваша генеральная прокуратура...

– Я не могу доверить это дело генеральной прокуратуре, – отрезала посетительница. – В сложившихся обстоятельствах чиновники прокуратуры напишут то, что им велят. Я доверяю это дело вам, Натаниэль.

Таддамг покрылся холодным потом.

– Господи, да кто же ей, прокуратуре, может предписать такое, что будет против вашей воли, госпожа?

– Оставим эту тему, Таддамг. Я доверяю дело об убийстве вам. Вы можете назвать любую цену, и я вам окажу любую помощь. Никто не должен знать об этом, разумеется. Даже Лаваш.

– Но почему именно я?

– Потому что вы.

Она заглянула сыщику в глаза, и ему стало не по себе.

– Хорошо, госпожа... хорошо. Как вам будет угодно. В чем состоит моя задача? Я должен отыскать убийцу?

К совершенному изумлению Таддамга, женщина сказала:

– Нет! Имя убийцы мне известно. Вам надлежит найти и сформулировать надёжные доказательства его преступления. Очень надёжные доказательства, Натаниэль. Такие доказательства, которые сумеют убедить и людей, и богов!

«Ох, ну и влип!», – подумал сыщик.

– Вы скажете мне имя человека, которого подозреваете в убийстве?

– Нет, – ответила гостья. – Не скажу.

Таддамг разинул рот, и тут она протянула сыщику какую-то бумажку. Это оказалась новенькая ассигнация достоинством в тысячу денариев. Сумма немалая сама по себе, но для такого дела просто смехотворная.

– Что это? – спросил Таддамг. – Деньги? Но зачем? Вы же знаете, госпожа, я не беру у вас авансы...

«А особливо наличностью в ваших инфляционных ассигнациях», – хотел добавить сыщик, но счел за благо промолчать.

Женщина наклонилась к нему и прошептала так тихо, что Таддамг едва услышал:

– Возьмите же, Натаниэль. Я не могу назвать вам имя, но я показываю вам портрет.

Натан Таддамг скосил глаза на ассигнацию, увидел украшающий её портрет, и тут сыщику стало страшно. Так страшно, как не было страшно ни разу в жизни. Даже тогда, когда молодчики Пердикки Однорукого пытали его в заброшенной канализации. Даже тогда, когда чиновник из налоговой милисии постановил опечатать заведение за неуплату. И даже тогда, когда конкуренты похитили родную дочь Таддамга и требовали от него убраться из космополиса подобру-поздорову, так как он сильно им мешал... В общем, никогда еще Натану Таддамгу не было так страшно, до тошноты страшно, как в этот вечер перед Новым годом.

Таддамг закрыл глаза и прошептал:

– Помоги мне, Господи, Боже мой, спаси меня по милости Твоей!

«Теперь понятно, почему она не хочет обращаться в генеральную прокуратуру! Ох, ну и влип я, ну и влип...»

Купюру он не взял: у него такие и свои были, с тем же портретом.