Арат и тенебрис. Легенды мира Соло.

Легенды!!! Они есть в Соло, как же не быть? Источник флешмоба здесь, большое спасибо, идея прекрасная))

××××××××

В коридоре темно, но я слышу, что Ба снова на кухне – оттуда доносится постукивание и скрябание. Вхожу на кухню. Долбанные двери! Всё-таки не вписался. Потираю лоб, смотрю на неё, низенькую и словно квадратную, стоящую ко мне спиной у кухонного стола. Опираюсь спиной о притолоку, ищу слова, чтобы сразу не послала. Вот ведь характер! К такой по прямой не подъедешь.

– Что стоишь? Говори, коли пришёл! – не оборачиваясь, проговорила моя будущая мегера-родственница. Как всегда, недружелюбным сварливым тоном.

– Вы не бабка ей, – немного помолчав, начинаю я утвердительно. Как я понял? Да всё просто – у них нет абсолютно никакого физического сходства. Старуха не отвечает, с остервенением растирает что-то в каменной ступке. И я продолжаю: – А кто?

Молчание было таким недовольным и длительным, что я уже решил, что на этом наша беседа и закончилась.

– Одна я девочку растила, так что я ей и мать, и отец, и вся остальная родня, – говорит, наконец, Ба.

– Прятали её, – продолжаю нарываться я, достаю из кармана амулет Жанны. Ба смотрит на оберег, раскачивающийся на шнурке, зажатом в моей руке. Провожает взглядом, когда я старательно прячу его обратно.

– Хотела для неё лучшей доли, – сухо отвечает она.

– Чем я? – чувствую, что начинаю закипать, не могу понять её категоричной непримиримости ко мне.

– Без костров и пожарищ, войн за троны и королевства, подвигов, жертв, ранних похорон и плача по любимым… Нормальной, пусть и всего лишь человеческой, жизни! – Ба говорит громко, отвешивая слова резко и тяжело. – Обычной семьи, мужа и детей.

Что сказать… Вроде, я не из героев, в подвигах пока не замечен. А эти её «королевства», это из каких братьев Гримм?

– Как ты вообще смог к ней приблизиться? – уже чуть спокойнее спрашивает бабка. И я понимаю, что она имеет в виду свой талисман.

– Она его потеряла, – говорю. – Я к ней полез, она сказала «нет»…

– О, она всё-таки пыталась, – перебила меня Ба, и в голосе её прозвучало даже некоторое уважение. И продолжила, уже громче и с осуждением. – И тогда ты поступил, как любой Высший – ты предъявил свои права! А этому она уже не могла сопротивляться…

– Я не Высший, я арат, – не совсем понимаю, в чём, собственно, разница, но отец говорил, что она есть. Замечаю шок на лице женщины. – Вы хотите сказать… что Жанна равнодушна ко мне, а я её принудил?

От одной этой мысли внутри всё холодеет. Как бы я хотел быть просто человеком, без всей этой паранормальной чепухи. Просто любить и надеяться на взаимность, потому что я уже люблю.

– К счастью, нет, – успокаивает меня Ба осторожно, а я вдруг замечаю, что деревенский налёт полностью исчез из её речи, как по волшебству, – Она увлечена тобой, иначе бы я тебя не стерпела.

– Что значит «предъявил права»? – меня этот вопрос не на шутку беспокоит, я так и не понял, что произошло в тот день между нами.

– Когда она сказала «нет»… что дальше было?

– Я… знаю, что сказал что-то… и Жанна убежала… Мне потом говорили, что в коридоре потемнело, и пронёсся ветер, – вспомнил я рассказ Валета.

– В тот момент ты на Ажан женился! – Ба неожиданно сдавленно рассмеялась. – Получил её единственно возможным способом, что ж…

А у меня в голове что-то взорвалось. Ажан, её зовут Ажан! Моя чёрная «А» на груди!

– У этой фразы при том же звучании на протяжении времён смысл несколько менялся, но первоначально – да, это были слова брачного обряда, – продолжает рассказывать странная бабушка, которая так и не призналась, кто она такая. – «Объявляю своей и жду послушания», такой смысл был у этих слов на заре времён, в эпоху Первых. Тогда вступали в брак по обоюдному согласию, и от невесты требовалось ответить. «Объявляю принадлежность и требую подчинения» – стало означать, когда Первые дети стали делить миры. Тогда впервые появились династические и межрасовые браки, и согласие несчастной девушки уже никого не интересовало. А позже этой фразой даже брали в рабство. Поэтому, что случилось, зависит от того, какой ты сам придашь ему смысл. Она дала тебе ответ?

– Да, – мои губы сами собой расплылись в улыбке. – Этой ночью. «Тууссам» , так она сказала. Это же ответ?

– Да, ответ, причём ритуальный, – Ба нахмурилась. Значит, ей тоже не всё понятно. Мы дети этой планеты, откуда нам знать древние замшелые ритуалы?

– Меч моего рода носит имя «Ажан», – говорю я. Смотрю на суровое морщинистое лицо старухи, ей очень не нравится происходящее, это очевидно.

– Мораг! Ах, Мораг… значит, она знала, – Ба качает головой, и на лице у неё такая печаль, что даже не по себе. – Мать её. Увидела и поняла, что в будущем её котёнка не будет её самой, зато будешь ты. Вот и устроила принадлежность, чтобы мимо не прошёл. С рождения тебе малышку предназначила. Но теперь вопрос в другом – что дальше? Ты сумеешь её защитить, арат? Ты овладел творящей силой, познал свою сущность?

– Нет, – моя очередь хмуриться. – Отец говорил, неведение – моя защита… что все ответы получу, когда обрету сущность. Но я… всё ещё просто человек.

– Вот же… – бросает бабка в сердцах и задумывается. – Крайне нелогичное поведение для арата.

– Да вы тоже, кстати, логикой не страдаете, – говорю ей. – Вы знаете, что Жанна спит при включённом свете? Боится, сама не знает, чего. Почему вы не расскажете ей, чего на самом деле опасаться? От кого её нужно защищать? Недалеко ушли от моего отца.

Ба легко развернулась и, подхватив стоящую у стола клюку с чёрной, похожей на костяную, ручкой, направилась ко мне через кухню. Я эту палку давно заметил, она не пользовалась ею при ходьбе, но всегда держала где-то рядом. По мере приближения она становилась тоньше и выше ростом, исчезали смуглый цвет кожи и возрастные морщины, а волосы удлинялись и струились пышными непокорными волнами. Обалдев, наблюдаю, как ко мне подходит Высшая, сногсшибательно красивая и очень юная, намного моложе Элен даже внешне, укрытая, как плащом, чёрными, слегка волнистыми волосами. Одной рукой она держит на весу за шнурок, обвивающий её шею, оберег, очень похожий на кулон Жанны. Видимо, именно от него зависит её облик.

– Мужики! Независимо от расы и статуса, сначала всё одно, пест отрастает, токмо потом мозги, – говорит она звонко, но с интонациями Ба. Она поднимает клюку и осторожно касается ею моего лба, а я замечаю единственный изъян этой яркой красоты – руки у девушки до локтей обезображены ожоговыми рубцами. – Не суди ни о ком по тому, что он сделал, всегда интересуйся, зачем.

– Вы – Высшая! – мямлю я, и она смеётся, колокольчато и мелодично.

– Я – да. А вот ты… Хм, а может, ты и сможешь её защитить, – задумчиво произносит она и опускает кулон на грудь, снова принимая гораздо более комфортный облик Ба. Разглядывает тёмную ручку палки, на которой виден очень яркий голубой след. – Интересно, почему он это сделал…

– Мой отец? – спрашиваю, и она кивает. Я вспоминаю разговор, услышанный мной на больничной автостоянке. – Мне кажется, я недавно понял. Он дал мне возможность выбрать, каким быть.

– Что ж, возможно, возможно. Да и будь ты воспитан традиционно, не стоял бы сейчас здесь, – говорит… неловко называть её «Ба», но другого имени я не знаю.

Скептически задираю бровь, и женщина продолжает.

– Араты всегда держались особняком от других рас. Единственные из Первых детей блюли чистоту крови. Для них не существовало межрасовых союзов, дед рассказывал, что они скорее бы вымерли, что, в конечном итоге, и случилось. Никто во Вселенной, говорил он мне, не видел аратов уже несколько десятков тысяч лет.

– Странно, – замечаю я.

Это очень важный для меня разговор, я так долго ждал, чтобы завеса неведения приоткрылась хоть немного. Но при этом – как же мне тяжело. Как говорится, теперь моя жизнь не будет прежней, а в ней мне не всё не нравилось.

– Мачеха рассказала мне накануне, что араты и тенебрисы создавали союзы. Это так естественно, сказала она, ведь и те, и другие – крылаты. Правда, рождаются у них только котята, но…

– Это ложь, – заявляет Ба. – Вагусы, вот они были крылаты. У аратов не было крыльев, сила их в ином. И странно, что ты говоришь, что твоё родовое оружие – меч. Дед говорил, что орудие всех аратов – булава. Что до союзов с тварями, то не было их. Был в древней истории только раз … и никто не знает, кто у них может родиться.

– Почему вы называете таких, как Жанна, тварями?

– Там, где я родилась и выросла, откуда мы с Мораг пришли, они считаются настоящим бедствием. Живут большими стаями, в непроходимых, труднодоступных местах, воруют скот, сообща могут и быка загнать и унести. Местные даже не подозревают об их человеческой форме, так и зовут их – «тёмные твари».

Ба задумалась и замолчала. Столько информации, противоречащей моей привычной жизни! Я ощущаю, как в очередной раз с треском ломается моё мировоззрение, моё представление о мире и о моём месте в нём.

– Что стало с ними? – я погребу под завалами эту прежнюю жизнь, но должен всё узнать. Так просто надо.

– Арат и тенебрис полюбили друг друга единственный за всю многомиллиардную историю раз, – Ба начинает рассказ, задумчиво теребя свой талисман. – Полюбили безусловно, страстно и всепоглощающе. Настолько, что нарушили все законы и совершили обряд. Они не только сочетались браком, но и слились. Это потрясло всю древнюю общественность, сказал дед, потому что это был чудовищный, противоестественный мезальянс.

Вообще-то, я спрашивал о родителях Жанны. Не могу привыкнуть называть её «Ажан», для меня «Ажан» – это двуручник. Но и эта история необходима мне для понимания происходящего.

– По легенде, они теперь там, с Ним. С Создателем, как все невинно погубленные души.

– Невинно погубленные?

– Как ещё назвать убийство во имя непонятно кем навязанных идеалов? Меня всегда интересовал вопрос – откуда все знают, какова эта самая «Воля Создателя»? Он вам прислал письмо с подробными указаниями? Правда? Потому что, прикрываясь Его волей, творились самые невероятные преступления. Против жизни, против мироздания. И я очень хотела бы знать, кто автор этих замечательных инструкций. А он, безусловно, существует. – Ба гневно уставилась в окно. – Арат и тенебрис, Меар и Антола, знали, что нарушили Каноны, поэтому не сопротивлялись суду, который приговорил их к казни. В назидание остальным. Убить аратора нелегко, и поэтому их сначала разлучили. Антолу убили араты, тайно, и Меар уже не хотел жить. Он сам просил о смерти. Я запомнила эту историю, потому что она показалась мне такой красивой и чудовищно несправедливой… Вечера на Оре были длинные, и дед рассказывал мне всё, что только мог вспомнить.