Героизм персонажей (флешмоб)

Во-первых, поздравляю всех причастных с днём защитника Отечества.

Во-вторых, я решил поддержать флешмоб Аркадия Голубкова, суть которого заключается в том, чтобы взять из своей книги  какой-то эпизод, в котором персонаж совершит нечто героическое, пусть  даже с риском для жизни, и/или пожертвует собой ради других.

Вообще, герои цикла "Шепот Ночи" действительно отличаются самоотверженностью, поэтому достаточно сложно показать какой-то эпизод, ведь, по сути, все книги цикла зиждутся именно на этой черте характера персонажей. И всё-таки один неплохой эпизод нашёлся во второй новелле первой книги цикла:

Девочка бежала к щенку, а автомобиль неумолимо приближался к ней. Наконец водитель снова посмотрел на дорогу, и едва смог увидеть фиолетовое пятнышко. Он резко ударил по тормозам, отчего автомобиль заскользил по асфальту и начал разворачиваться по дуге. Это бы не спасло ребёнка, если бы не проворность ловкого не по годам деда. Он отбросил сумку, отчего две банки пива выскочили из неё и покатились по тротуару, закатившись в ливневый желоб. Поток ветра сорвал с него шляпу. Между «Кашкаем» и девочкой оставалось десять метров, семь, пять… Старик в прыжке сбил девочку, подхватил её и выкинул на противоположный тротуар, сам при этом ударился тазом и бёдрами об остатки бордюра. Юля приземлилась на спину <...> и заплакала. «Кашкай» сделал два с половиной оборота вокруг собственной оси и оказался на полосе встречного движения, свистя скользящей резиной, которая оставила чёрный след на асфальте. <...>

Татьяна услышала плач ребёнка и, забыв об оплате, выбежала на улицу. Продавщица устремилась за ней. Женщина едва не споткнулась о собственного ребёнка, но вовремя его заметила и взяла на руки. Ей открылась картина, мысли которой прибавят страха в ближайшую ночь: дымящийся след от стёртой по асфальту резины, чей запах чувствовался даже отсюда, «Кашкай», остановившийся в пятнадцати метрах от неё, и бледное лицо молодого водителя с огромными карими, почти чёрными глазами. Старик, со стоном переворачивающийся на тротуаре и потом севший на бордюр, осматривая повреждения, и испуганный плачущий на её руках ребёнок.

— Господи, господи, боже мой…— зашептала она, прижимая и целуя девочку.

Водитель подошёл к ним.

— Ребёнок цел?

Старик оценивающе посмотрел на него, потом на ребёнка и его мать, он понял, что вряд ли она сейчас ответит, ответил за неё.

— Цел. Напуган просто.

— А вы? Может, отвезти вас куда-нибудь?

— Я? — старик понял, что ударился пахом и бёдрами.— А я теперь, скорее всего, не умру от оргазма в постели с двадцатилетней любовницей. Ой…— он попытался встать, водитель помог ему.

Есть ещё эпизод в повести о полёте на Ганимед, где бортинженер космического корабля решил пожертвовать собой, чтобы спасти своего товарища по команде.

В этот момент Чунг отстегнул страховочный трос от Геннадия и начал производить манипуляции с его скафандром.

— Ты что делаешь?!

— Я сниму с тебя скафандр. Ты пробудешь в космосе не более десяти секунд, я тебя сразу же втащу в отсек! – штурман был настроен решительно, но Геннадий видел, что тот уже поплыл и вот-вот потеряет сознание.

— Не надо, Чунг. Не надо, - сказал ему бортинженер, а потом оттолкнулся и пинком ноги отправил штурмана в кессонный отсек. – Штурман корабля – на борту. Шлюз закрыть.

***

— Закрыть шлюз, - согласовал приказ командир, опустив лицо.

— Но ведь он же не закреплён! – вскрикнула Матильда, - Он же погибнет! Мы должны его вернуть! Курва! Мы должны сделать хоть что-то! – девушка вот-вот могла сорваться в истерику.

— Выполнять! – рявнул Владлен.

Матильде ничего не оставалось, как подчиниться. По команде с панели управления шлюз начал закрываться, пока не захлопнулся.

<...>

***

Геннадий Черненко продолжал отдаляться от «Иоганна Кеплера» всё дальше и дальше.

— Ген, ты там? – раздался голос Владлена.

— Да, Влад. Я здесь. Как там Чунг?

— С ним всё будет хорошо. Мне очень жаль, что так получилось с тобой.

Тем временем штурман в кессонном отсеке приходил в себя. Недостаток кислорода исчезал. Черненко слышал неподдельную горечь в словах командира, но делать было нечего. Да и кто в этом виноват?

— Не вини себя, командир. Ты всё сделал правильно. – Геннадий сделал глубокий вдох, который будет одним из его последних, слёзы предательски подступали к глазам, - Это был просто рабочий момент. <...> Передайте моей жене, что я очень виноват перед ней и дочкой. Я очень их люблю, и Олечку и Аришку, и отправился я сюда только ради них. <...> - Черненко чувствовал, что кислорода остаётся всё меньше и меньше, слезы из глаз летами внутри скафандра как маленькие шарики, но он продолжил дрожащим голосом, - Всё бы отдал, только увидеть их перед смертью… Простите меня… Простите за всё…

Тьма окружала бесконечно маленького человека со всех сторон. «Кеплер» был всё дальше и дальше.