Картины в книгах

Давненько я во флешмобах всяческих не участвовала. Решила исправиться. Тем более, что описания картин в моих произведениях встречаются. Грешна, чего уж. Правда, длинными описаниями не увлекаюсь 
Итак, картина первая из мистического романа "Пока ты меня ненавидишь".

Лис остановилась, глядя на картину, висящую в простенке. На багрово-коричневом фоне красовались заросли чёрных ирисов. Тёмно-зелёные стебли почти сливались с фоном и одновременно непостижимым образом выделялись, словно подсвеченные изнутри. На крупных тяжёлых головках цветов вместо росы рубиново переливались капли крови.

— Это...

— Ван Гог. Его последняя картина.

Что-то не сходилось. Лис наморщила лоб, пытаясь припомнить, что она когда-то читала о великом художнике, но Арумел не дал ей времени.

— Его неизвестная последняя картина. Написанная после смерти. Его плата за покой.

Вторая картина встретится читателю уже в другом романе совершенно иного жанра. М если предыдущая всего лишь краткий мазок кистью в общем повествовании, то эта проходит тонкой красной нитью через всё произведение. "Танец на краю".

Девочка на картине смотрит чуть в сторону, крепко прижимая к груди нераскрытый зонт-трость кажущийся даже в таком виде больше её самой. Ожидание то ли чуда, то ли чего-то вполне реального, в глазах цвета аквамарина. Из-под капюшона красного дождевика выбилось несколько прядок волос. Пейзаж за её спиной выглядит зыбко и служит скорее противовесом пустоте выглядывающей из углов картины, которые неизвестный художник решил оставить девственно белыми.

И к истории этой картины.

Капельки дождя редкими искорками запутались в светлых волосах. Старый художник покосился на заскочившую под навес девчонку и продолжил писать картину. Кисть танцевала по полотну. Мазок за мазком.

– Что, мелюзга? Иди домой, мамка, поди, обыскалась. 

– Дяденька, можно я тут постою? Я тихо. 

– Марш домой, кому говорят. 

– Пожалуйста. Если я выйду, они меня найдут.

– Кто найдёт? 

– Они. Мне страшно. Можно мне остаться? 

Оторвавшись от картины, он досадливо крякнул. Эка пигалица. Чего она там боится? Художник окинул взглядом пустынную улицу. Мокрая мостовая, потемневшие от влаги стены домов и вытянувшиеся тени. Булочник Шарль, в доме напротив, раскладывает на витрине свежую выпечку. Мясистый нос даже почуял тминный аромат ржаной горбушки. Художник сглотнул - неплохо было бы уже перекусить. И залить  кружкой светлого пенного. Заработался сегодня. Одна из теней на стене шевельнулась. С фронтона дома на художника сверкнул настороженно тёмный глаз. Рогатая химера свернула кожистые крылья, притворившись каменным выступом. 

– Ладно. Можешь остаться, – он вновь обратился к недописанной картине. – Я даже тебя спрячу.

Кисть замерла у него в руке. 

– Побудешь здесь, пока не придёт твоя мама.

Лёгким движением он коснулся кистью палитры. Выбирая красный цвет под цвет плаща. 

И под финал, в качестве вишенки на книжном торте, картина из нового, ещё пишущегося. И да, на этот раз герой произведения художник.

 Свет косо падал на тёмно-синие, цвета глубокой полночи, мазки. Вскользь прикасался к лиловым оттенкам, рождал едва заметные золотистые искры в пепельно-голубых тенях падающих от нарисованных домов. Впрочем, они совсем не казались нарисованными. Скорее живыми, застывшими на мгновение на полотне, странными существами. Взгляд затягивался вглубь, монотонная гамма с редкими вкраплениями созвучных цветов и множеством переходов оттенков синего странно пульсировала, отдаваясь лёгкой болью в висках.