Картина, корзина, картонка

Будучи как бы причастной к теме вроде бы грех не написать про картины в нетленке - но чего-то лениво.

К тому же у нас такого добра в избытке - художник один из ключевых персонажей и пара второстепенных.

А ещё есть книжки с картинками:

Покажу вам, пожалуй, одно из самых странных изображений:

За спиной поднималось солнце и в его золотистом свете удалось разглядеть рисунки на скалах. Углубления заполняли кусочки перламутра. Ночью линии светились, отражая лунные лучи, а теперь только слабо поблёскивали. На редкость тонкая работа, кто бы ждал от лягушачьего племени. Вот большое, размером с хорошую лодку, изображение морского чудовища, с массой загадочных подробностей, понятных одним художникам. От него словно тянутся нити к маленьким человеческим фигуркам. Фигурки сплошь в узорах – все, кроме одной. Просто силуэт без лица, вроде бы женский. А на соседней скале такой же голый человечек помещён вовнутрь очертаний адской твари – примерно там, где должна быть её пасть.

 - Здесь у меня глаза открылись, – сказал Рэнди, - в тот самый вечер. Выпили они этого вашего зелья и повалили на берег – почти всё племя, разве что без детей. Бормотали, раскачивались, шеи тянули в сторону моря - слушали. А потом завыли. Сначала тихо так, монотонно. А потом всё громче. И постепенно стало ясно, что это уже не людские голоса. Вой самой бездны. То, что ждёт там, в глубине – сам голод, сама нужда. Пустота, не знающая наполнения. Я понимал всё без слов, эта тварь не владеет словами. Это как мёртвая плоть, тоскующая о душе – и я чувствовал эту жажду, эту тоску – как и каждый из тех, кто собрался на берегу. А когда голоса утихли, дикари набросились друг на дружку. Думаю, дело даже не в похоти – просто это тоже способ заполнить пустоту. Заглушить  это чувство. Но мне тогда было совсем не до этого. Чуть весь берег им не заблевал.

 Сет слушал, разглядывая перламутровую фигурку. Фран назвала небесного змея бездушной машиной. Возможно, на втором рисунке не съедение жертвы, а обретение чудовищем души. Или обретение душой чудовищного тела? Она обещала быть на его стороне. Ничего не скажешь, весомый союзник. Но если б его спросили – он бы оставил как есть. Ему будет не хватать её светлой головы, узкой спины, беспокойного взгляда. Что там – уже не хватает. Какой-то кусок себя он потерял там, у плоского камня. И это ведь не любовь. Ему ничего от неё не надо. Он вообще не знает, что она такое – но вот, он верит в неё. Так люди отпускают в будущее своих детей, так Учитель верил в них с Воронёнком. Хорошо бы Господь так верил в него самого. Впрочем, дал же он ему в дорогу Рэнди – добрый знак, как ни посмотри.

 Тот, между тем, продолжал:

- Но мысль почему-то засела. Со мной не каждая пойдёт, а эти – видишь, какие охочие. Раз уж своих мужиков не боятся… 

 Когда меня вынесло на берег, меня ведь принцесса нашла. Она, конечно, ждала немного другое чудовище, да и я был не очень готов к тому, что увижу. Но так она добрая девушка – заботилась обо мне, пока не пришли тётки с едой. Самой-то, прикованной, за подмогой не сбегать. Поила своей водой. А там не вдоволь – только ноги не протянуть.

 Забрали меня в деревню. Разузнал, что тут к чему. Познакомился с традициями, так сказать. И всё чаще стал думать: как она там, бедная, одна на берегу? Может, и к рожам их присмотрелся – в общем, вспоминал девицу уже без содрогания. А потом от скуки или из любопытства очутился снова у плоского камня. Может, и ей хотел что-то хорошее сделать. Сдаётся, это вовсе её идея была – как с честью выйти в отставку с почётной должности, только я с первого раза не сообразил. И не смог бы, первый-то раз. В общем, даром что на цепи, вышло всё полюбовно. К слову, камень удобный, - тут Рэнди покосился на Сета, но продолжал дальше – только в самый важный момент я понял, что очень ошибся.

- Неужели?

- Ты монах, тебе не понять. Хороший любовник читает мысли. Знает, чего хочет девчонка, о чём она думает. А в то мгновение, когда оба думать уже не могут – их сознание сливается в одно. Не всегда, но это случается. Особая, редкая радость – но только не в этот раз. В этот раз я встретил в её голове всё ту же голодную бездну – древнюю мёртвую тварь. Это, - голос Рэнди дрогнул, словно у него перехватило горло, - это было ужасно.

 Он метнулся к рисунку с человечками и ткнул в него пальцем.

- Я думал, она не такая! С остальными всё ясно, но её берегли как особенную. Смотри – от девушки-жертвы нет линии, ведущей к чудовищу! Но вышло – я спал с ними обоими.

 - Голодная пустота? – переспросил Сет, - да с женщинами всегда так. Поэтому я и монах.

 Он вдруг понял, что ему напоминали вытянутые вверх серебристые линии. Змей, что набросились на него у обрыва из-за ошибки Фран. Вот что делает драконья магия – подчиняет чужие мысли, чужие поступки. Его натура вроде не поддаётся, но даже присутствие рядом весьма неприятно, отвлекает, отнимает силы.

- Спасибо, утешил, - буркнул Рэнди.

- Похоже, ошибся не только ты. Значит, змей не владеет словами? Общается с помощью образов, снов и видений? Дикари угадали, что змею нужна девица – и предлагали лучшее, что имели. Но слегка промахнулись.

- Ты привёл ему нужную, да?

Сет спокойно взглянул в дерзкие голубые глаза.

- Пожалуй.