А как ваши герои выбираются из безвыходных ситуаций?

"Show, don’t tell" - "не рассказывай, а показывай". Это техника такая, благодаря которой читатель может сделать собственные выводы из того, что показал ему автор. Писатель может назвать своего героя умным и смелым, даже гениальным, но чтобы читатель в это поверил, ему нужна наглядная демонстрация способностей персонажа.

И вот есть в моей истории героиня по имени Виктория Лэйт. Я хочу, чтобы читатель понял, что она из себя представляет. 

Кракатау, кратер которого закупорен айсбергом. Тем самым, который утопил Титаник. 

Что я для этого делаю?

Много чего. Здесь вот поместил её в безвыходную ситуацию:

Отрывок из "Гвардии Хаоса" - https://author.today/work/179049

"Надводная часть колонны была примерно сто метров в высоту, и в сечении представляла собой восьмиугольник. От края до края плоского торца было метров пятнадцать  –  места для одного человека более чем достаточно. На шероховатой железной поверхности было множество мелких вмятин, словно колонна подверглась массированному обстрелу снарядами разной величины, врезавшимися в нее с разной скоростью и под разными углами. Палящее солнце едва-едва нагревало металл, поэтому Виктории не грозила перспектива поджариться здесь, словно на сковородке. А вот превратиться в высушенную мумию  –  запросто. 

Три часа она провела на вершине колонны, прежде чем поняла, что черное железо вытягивает из нее мистическую энергию. Тело оставалось вялым и непослушным, мысли  –  тяжелыми и неуклюжими. Виктория попыталась вспомнить, на каком расстоянии от артефакта она попала под его негативное влияние, и остановилась на трёх-пяти километрах. И безумная мысль спрыгнуть вниз, в серо-синие воды, после этого стала просто самоубийственной  –  Виктория не сможет отплыть от колонны настолько далеко.

Или сможет? 

Какова вероятность того, что она просто не разобьется о соленую воду? 

Какова вероятность того, что там внизу не скала, скрытая от глаз морскими волнами?

И как долго она сможет протянуть без еды и воды, прежде чем поймет, что единственный шанс спастись, рискнув своей жизнью, уже упущен, и сил на преодоление зоны влияния колонны не хватит точно?

Виктория ткнула острием меча в черный металл. Сталь оставила на железе крохотную царапину. Потом подошла к краю колонны и посмотрела вниз, только на этот раз объектом ее внимания была сама поверхность странного объекта. И она увидела то, что ожидала увидеть: тут и там в металле были вмятины куда более глубокие, чем на торце. Кое-где  –  метровые зарубки где с острыми, а где и с оплавленными краями.

Расстояния между некоторыми вмятинами составляли больше десяти метров. Представив, как будет падать в надежде зацепиться за зазубренный край металла кончиками пальцев, девушка отчаялась. И почувствовала, как ее с непреодолимой силой клонит в сон.

–  Если я здесь усну, то больше не проснусь,  –  прошептала она без всяких «если». И отложив меч, легла у самого края площадки  –  чтобы собрать всю себя в едином волевом порыве и свалиться с колонны, вцепившись пальцами в теплый металл.

Обутая в плетеную сандалию нога шаркнула по железу, не найдя опоры  –  до нее было чуть больше тридцати сантиметров. Овальная впадина глубиной в половину фаланги пальца. Пологий край оставлял мизерный шанс зацепиться при падении. Один на миллион.

Сделав глубокий вдох, Виктория разжала пальцы  –  и полетела вниз. Похожая на призрак надежды опора пронеслась перед глазами, и девушка в последний момент скорректировала траекторию скользящей по металлу ладони и левой руки.

Резкий рывок, мышцы беззвучно застонали, сообщая, что теперь вес всего тела приходится на кончики трех пальцев, буквально слившихся с железом. Виктория выдохнула  –  и улыбнулась. Она сделала первый шаг. Смогла.

Невольно подумала о том, чтобы сказала Юрика при виде данной картины. Уж точно бы придержала свой ядовитый язычок за зубами  –  ее племянница совершает невозможное.

«Дура, ты бы хоть осмотрела другие стороны колонны,  –  прозвучал у нее в голове воображаемый голос Юрики.  –  Вдруг там удобнее спускаться?»

–  Тебе легко говорить,  –  прошептала Виктория, вновь расслабляя пальцы и отправляясь вниз со скоростью свободного падения.  –  Я бы просто не доползла до другого края.

На этот раз опорой стала зазубрина от чего-то острого, прогрызшего железо на четырехсантиметровую глубину. Край оказался острым, и девушка порезала пальцы. 

Черное железо окропило кровью.

«Ага, там наверху у тебя сил не было, а сейчас смотри  –  ставишь рекорды силы, ловкости и выносливости,»  –  съехидничал воображаемый голос.

–  Я тогда еще не знала, что они у меня остались.

«И поэтому ты решила поставить жизнь на кон? Сорвать большой куш с песком в карманах? Ты с таким подходом часто в карты выигрываешь?»

–  Не люблю азартные игры. Не люблю полагаться на удачу.

«То-то я смотрю, как ты все здесь хорошо рассчитала. Со стопроцентно гарантированным успехом».

–  Если у какого-то события есть ненулевая вероятность случиться  –  то оно случится со стопроцентной вероятностью,  –  улыбнулась Виктория, падая и цепляясь в очередной раз.  –  Вопрос лишь в том, где и когда.

«Ну бред же,»  –  улыбнулась воображаемая Юрика.

–  Ты  –  дочь Ришари и племянница Дженази, внучка Кенсэя и Глории. Две недели назад ты была обычной девчонкой, а теперь  –  обладательница двух мощнейших мистических способностей, победительница элитных воинов Дакиэрро, Кандидатов в Гвардейцы и богов из иных измерений. Какова была вероятность того, что все это случится с девчонкой из сиротского приюта?

«Эй, ты не путай. Это другое. Я ведь не из вакуума взялась, моему рождению предшествовал ряд событий, который и определил мою сегодняшнюю реальность. В конечном счете не от меня все зависит. Если бы не дядя, где я была?»

–  Твою сегодняшнюю реальность определяешь ты сама,  –  выдохнула Виктория. На этот раз расстояния между опорами хватило, чтобы зацепиться за железо руками и ногами. Теперь можно было позволить пальцам отдохнуть.

Правая нога отозвалась тупой болью  –  напомнил о себе недавний перелом, о котором она вспомнила только сейчас. Когда раздробленная кость успела срастись настолько, что она перестала обращать внимание на свою хромоту? Видимо, когда к ней пришел на помощь Кирин.

«Не останавливайся!»  –  громкий крик воображаемой Юрики сбросил девушку вниз, и она просто вслепую нашла новые опоры. 

Обезумевшее сердце, по ощущениям, оставило трещину в ребрах.

–  Ты что, мать твою, творишь?!  –  прорычала Виктория, приходя в себя после ощущения мига пустоты бесконечного ужаса.

«Жизнь тебе спасаю, дура. Не расслабляйся! Кстати, моя мать  –  это твоя бабушка, так что легче на поворотах».

Зарубка, за которую Виктория вцепилась на этот раз, оказалась косой. Кровоточащие пальцы начали скользить по зазубренному краю, еще глубже разрывая кожу и мясо. Еще немного  –  и она услышит скрежет железа о собственные кости.

«Просто. Не. Останавливайся».

Виктория разжала пальцы. Новая опора, новый рывок и удар. Новый удар болью по нервам.

«Боли нет».

–  Да вот она...

«Боли нет. И крови нет».

–  Ты еще скажи, что и этих острых краев нет. И самих вмятин в железе. И самой колонны.

«Так ведь и тебя тоже нет».

Виктория только усмехнулась в ответ  –  и ее накрыла волна иррационального ужаса.

«Ты всего-лишь одно из бесконечных отражений Кирина в бесконечной плоскости пространства-времени, пересекающей саму себя во множестве измерений. Ты можешь только догадываться, что он такое на самом деле. Ты видела только его часть, твой мозг всего-лишь интерпретировал его облик согласно твоему собственному видению Вселенной. Виктория Лэйт  –  просто его отросток, проросший из прошлого в будущее. Ты думаешь, что он помогает тебе, прибыв из иной эпохи  –  но на самом деле ты просто используешь свою собственную силу, не понимая, что вся твоя сила, вся ты  –  только его частичка.  Мелкая и ничего не значащая».

Дыхание Виктории остановилось. Грудные мышцы окаменели, не позволяя легким расправиться и впустить в себя новую порцию воздуха. В мозг впилось ощущение бессмысленности ее собственного бытия. Жива она или мертва  –  какая разница?

Боль в пальцах стала настолько же невыносимой, как и желание разжать их, чтобы закончить все это. И тут же напомнил о себе весь фасад ее тела, которым она с вынужденной небрежностью скользила по шероховатому металлу. Расцарапанные лоб и щека, грудь, живот и колени. Тонкий хлопок одежды стирался и рвался на каждом новом рывке вниз, превращая новую ткань в лохмотья.

–  Только с утра переоделась в новое,  –  прорычала Виктория, оплакивая красивую белую футболку с золотой вышивкой  –  личный подарок одной из офицеров Стаи.

Она посмотрела вверх, чтобы оценить пройденный путь. Пятнадцать метров из ста. Одна шестая.

«6,666666...»  –  уточнил воображаемый голос.

Виктория уткнулась лбом в черное железо. Закрыла глаза.

«Не останавливайся,»  –  спокойным тоном напомнила Юрика, и девушка внезапно осознала, что голос, доказывавший ее собственное небытие в качестве самостоятельной личности, принадлежал совсем не ее малолетней тетке. 

Но тогда чей это голос?

«Дура, это все твои воображаемые голоса,  –  сказала воображаемая Юрика.  –  Ты, главное, Ранмаро и Просперо не представляй. А мать твою тем более. Услышишь только ее сетования на беспутную и дурную дочь».

Виктория раскрыла глаза  –  и внезапно увидела вырезанную в железе надпись на верди: «Мысль изреченная есть ложь».

–  Откуда?..  –  только успела выдохнуть Виктория, как в вершину железной колонны ударила молния".