Дети во тьме

И снова в поддержку флешмоба, предложенного Анастасией Ленн: https://author.today/post/354703

Дети, как правило, ассоциируются со светом, но, к сожалению, нередко бывает так, что они живут во тьме, в страшном, бесчеловечном мире. Одних он ломает (и таких большинство), а другие находят в себе силы пробиваться к свету.

Отрывок из второй части трилогии "Сказки чёрного леса":

Сад на крыше высотного дома в самом престижном районе города был накрыт силовым куполом, и оттуда открывался хороший вид на город. Почти чудесный вид, если бы его не портили тёмные в вечерние и ночные часы окраины Кардены и столбы чёрного дыма на северо-западе, где находился один из крупнейших на Стигме военно-промышленных комплексов Марадтаун, в народе называемый Мордором2. По официальным данным, очистители воздуха надёжно защищали его работников и местных жителей от вредных выбросов, но все знали, что эти очистители обезвреживают отраву лишь настолько, чтобы безопасными становились её остатки, иногда приносимые ветром в Кардену.

………………………………………………………………………………………………………………………………………….......................................

     Алан не знал, откуда берутся огромные вороны, но в детстве они казались ему порождениями ядовитого чёрного дыма, который поднимался из труб Мордора, отравляя его жителей. Большинство из них не доживали и до сорока лет. А почему они оттуда не уезжали… Считалось, что они согласились работать на предприятиях этого промышленного комплекса из-за больших надбавок, но в народе говорили другое, а именно: в Марадтауне, да и во многих других зонах с плохой экологией, работали люди неблагонадёжные, зарекомендовавшие себя как враги государства, и уехать оттуда по своей воле они попросту не могли. 

Алан знал, что это правда. Он два года дружил со Стивеном Лэнгом, приехавшим в приют из Марадтауна в десятилетнем возрасте, когда его отец погиб из-за несчастного случая на производстве. Мать он потерял ещё раньше. Стивен страдал тяжёлой болезнью лёгких, лечить которую в Стигмиане не умели. Его два раза пытались усыновить семейные пары с Авалона, но власти Стигмы не дали на это согласие в связи с вышедшим восемь лет назад законом «О защите нравственности и традиционных ценностей». Раньше граждане других миров могли усыновлять хотя бы стигмианских детей-инвалидов. Теперь даже усыновление больных сирот было запрещено практически для всех государств Федерации, а уж про Авалон и речи быть не могло. «Мы должны защищать наших детей от безнравственности, – заявил глава Совета по правам ребёнка Стигмианы Целимер Ханджес. – И не можем позволить, чтобы они жили в мирах, где эта безнравственность, включая однополые браки, узаконена». Вся Стигмиана знала, что у самого Ханджеса на Авалоне имеется роскошная вилла, где он периодически отдыхает со своими собственными детьми, но говорить об этом никто не решался, боясь обвинения в клевете, тем более что клевета на государственное лицо каралась приличным тюремным сроком. Алан ещё в детстве понял, что воевать с сильными мира сего не имеет смысла.

     Надёжно защищённый своим государством от безнравственности Стивен Лэнг умер в возрасте двенадцати лет, харкая кровью в приютской больнице, в тесной палате на десять человек. Перед смертью он читал книгу о рыцарях Круглого стола. И о чудесной стране на острове Авалон, куда они все отправлялись, закончив земные дела.

   – Они до сих пор там, – сказал он девятилетнему Алану, когда они беседовали последний раз. – Если очень захочешь, кто-нибудь из этих рыцарей может примчаться к тебе на помощь. Да, в мире живых они могут появляться лишь призраками, но иногда они ненадолго становятся настоящими и даже могут сражаться. А потом снова уходят к себе на Авалон. Они могут перемещаться не только в пространстве, но и во времени, путешествовать по разным измерениям и параллельным мирам. Они всегда слышат крик о помощи и способны примчаться куда угодно, но нигде не могут оставаться слишком долго. Ведь жить по-настоящему можно только в одном мире.

   – Ну и почему ты не позвал кого-нибудь из них? – спросил Алан.

   – Позвал. И скоро они заберут меня с собой. Я слишком слабый, чтобы жить в этом мире.

   – Я был бы не против уйти туда с тобой.

   – Это будет неправильно. Ты сильный. Когда-нибудь ты сам сможешь сражаться, а значит, должен остаться здесь. Знаешь… Ты похож на короля Артура. Он ведь рос сиротой и долго не знал, кто он такой. И ты пока ничего толком о себе не знаешь. Живёшь среди бедняков, а на самом деле ты благородных кровей. Говорят, король Артур может родиться снова, и в каком угодно мире. Так может, это ты и есть.

   – Скажешь тоже…

   – В любом случае, ты не такой, как все. Ты сильный и будешь жить. Я уверен, у тебя всё будет хорошо и ты всегда будешь выигрывать. Мы не можем уйти все, бросить этот мир. А пока ты жив в этом мире, ты не сможешь жить в другом. Например, в параллельном. Есть такая теория, мне папа говорил. В чужом мире мы можем появляться только вроде призраков, иногда можем на какое-то время становиться там настоящими – из плоти и крови, но ненадолго.

     Тут появилась усталая медсестра и попросила Алана вернуться в свой дортуар.

   – Навестишь приятеля утром, – сказала она.

     Когда Алан прибежал сюда утром, он увидел на кровати Стивена лишь голый матрас и подушку без наволочки. Его друга похоронили на кладбище для бедных. То есть официально оно таким не считалось, но все знали, что тут хоронят неимущих – на те скудные средства, которые выделяет муниципалитет. Урну с прахом Стивена замуровали в унылой серой стене. Возле таблички с именем покойного и датами его жизни имелось кольцо, куда можно было вставлять цветы. Места хватало лишь для маленького букета – вполне достаточно тому, у кого ничего не было при жизни. Алан пару раз приходил к этой стене с цветами, которые украдкой рвал на клумбах в ближайшем парке, а потом перестал посещать колумбарий. Зачем Стивену эти жалкие цветы, если он сейчас гуляет в садах Авалона, общаясь с рыцарями и их прекрасными дамами? Возможно, кто-то из рыцарей сделал его своим оруженосцем. Или даже усыновил.