Всех причастных с праздником весны, красоты и таки мудрости)

— Я хочу в банду! — заявил Ричи. — Чай предоставлю в лучшем виде, охренительных историй тоже знаю много, но в первую очередь меня интересуют вопросы маркетинга, я бы послушал пару историй на эту тему. Я бы за них даже заплатил. В разумных пределах, конечно. Например, могу бартером — у меня есть доступ к контрабандным деликатесам, феерического качества и крайне сложной доступности. Будем ужинать как короли. А с тебя за это счастье — всего лишь пару минут поболтать. Интересно?

Вере гораздо более интересно было наблюдать фонтаны эмоций на его лице и во всей позе, но она решила об этом промолчать, медленно кивнула и пообещала:

— Сдашь в эксплуатацию фонтан — возьму тебя в банду.

Он улыбнулся и указал на неё пальцем:

— Принято! Пойду работать. Вот этот ты выбрала? — он указал на тот фонтан, который она действительно выбрала, хотя ей казалось, что по ней этого было не видно. Он заметил.

— Этот. Жду чертёж с размерами, плюс рисунок в работе, в динамике, плюс трёхмерный макет всей площади, с материалами.

— Будет сделано, — Ричи достал блокнот, сделал записи бисерным почерком, убрал и сел поудобнее, улыбаясь как хитрожопое дикое животное, которое хочет прикинуться котиком и поесть из кошачьей миски на халяву: — А можно мне авансом маленькую охренительную историю? Совсем крохотную. Согласен на притчу или анекдот.

— Ладно.

Ричи так очевидно удивился, что Вера рассмеялась, посмотрела на министра, тот выглядел так, как будто в его жизни такие качели уже норма, и он просто тихонько посмеивается над теми, для кого это пока новость. Вера села поудобнее и стала выступать:

— История про своевременность — главную составляющую победы, и в войне, и в бизнесе, и в чём угодно. Мне бабуля рассказывала. Ну, не родная бабуля, двоюродная, но я у неё часто бывала, они соседки с моей. Она для своего времени была очень крутой дамой, водила грузовик, вела бизнес, сама договаривалась с бандитами и ментами, очень крученая была.

— Чем она занималась? — нахмурился министр, Вера развела руками:

— Тем, что любила и хорошо умела — цветами. У неё были теплицы, всякое оборудование, сначала она сама всё делала, потом подросла и люди наёмные работали. А у цветочников в году есть два сверхприбыльных дня — восьмое марта — международный женский день (всем женщинам дарят цветы, 70% прибыли за год) и первое сентября — день знаний (начало учебного года в школах и университетах, учителям дарят цветы, ещё 20% годовой прибыли), остальное на весь оставшийся год растянуто по копейке. Но восьмое марта — это прям самый важный день в году, в этот день покупают столько цветов, что на прибыль от этого одного дня бизнес живёт весь оставшийся год, делает закупки и откладывает подушку безопасности. И у специалистов годами отработанные схемы, как сделать так, чтобы цветы созрели чётко к этой дате. И однажды случился какой-то аномально холодный год, зима затянулась, отработанные схемы не сработали и цветы к восьмому марта не распустились, они даже не бутоны были, а просто зелёные. Катастрофа, и это случилось у всех, и восьмого утром цветочники не вышли торговать, потому что нечем. А моя бабуля подумала и сказала — лучше сейчас рискнуть и продать хотя бы часть, чем потом гарантированно не продать ничего. Потому что после праздника мужчины не дарят цветы, даже если эти цветы офигенные, они будут стоять и вянуть. И она приказала срезать зелёные, и повезла их по гололёду на рынок. И у неё их разобрали, она продала всё подчистую, даже мятое, даже абсолютный неликвид, она сделала прибыли больше, чем в любой другой год. Потому что всё хорошо вовремя. Огромная толпа невыспавшихся злых мужиков пришла по холодине на рынок — а там нет цветов, вообще, и когда они увидели хоть какие-нибудь, они просто купили то, что есть. Качество товара первой необходимости важно только тогда, когда у тебя есть конкуренты, а если сроки горят, а из вариантов только ты один — ты по-любому самый лучший. — Ричи смотрел на неё блестящими заинтригованными глазами, Вера улыбнулась хитрее и добавила: — В связи с этим, кстати, вопрос — когда я увижусь с Анди?

Ричи сдулся, став морщинистым и мятым, министр сменил оптимистично-обречённую улыбку на понимающе-обречённую, посмотрел на часы и сказал:

— Он подойдёт через десять минут.

Кайрис за его спиной тихо сказала:

— Он уже здесь. Пригласить?

Ричи сморщился ещё сильнее и встал, сгребая свои документы и образцы и рассовывая по карманам:

— Пойду работать. — Послал Вере ненавидяще-голодный взгляд и медленно поклонился по-цыньянски: — И я буду это делать очень качественно, во имя моей прекрасной госпожи и моих процентов от её прибылей.

— Удаченьки, заинька, — с зубастой улыбкой пропела Вера и помахала ручкой, вызвав на лице Ричи очередную волну смущения, возмущения и тихой голодной ненависти. Он ушёл, с силой и явно намеренно задев плечом идущего ему навстречу Анди, Анди заметил, но плечо убирать не стал, неубедительно сделав вид, что не увидел Ричи, горбатого от занятых рук и общей возмутительности жизни. Учитывая то, что Анди был ростом как министр, а Ричи — самую малость выше Веры, больнее от этого точно было Ричи, и он не мог об этом заранее не знать, но это не заставило его передумать.

«Сколько огня.»

Ей нравилось, она даже не особенно себя винила за удовольствие его подбешивать, она считала, что он заслужил.

Анди начал улыбаться, как только Ричи оказался за его спиной, подошёл к столу, послал Вере понимающий взгляд, поклонился министру, потом ей:

— Госпожа, я рад вас наконец-то видеть лично, а то...

Его перебила шёпотом Кайрис, тронув министра за плечо и шепнув ему на ухо:

— Альберт пришёл, жутко злой, что опоздал. Пригласить?

Министр посмотрел на Веру, Вера посмотрела на Анди, тот пожал плечами:

— Я не против, это у Ричи с ним конфликты, у меня с ним полюбовно.

— У Ричи с ним конфликты? — подняла брови Вера, Анди улыбнулся и шепнул:

— Я тебе не говорил этого, если что. Там зависть и конкуренция.

— Угум. А у тебя нету?

— У нас сферы интересов не пересекаются, а плачу я ему аренду плюс процент, так что мой успех ему выгоден. У нас прекрасные отношения.

— Хоть у кого-то, — нервно хихикнула Вера, посмотрела на министра, чтобы ещё раз убедиться, что он не против, и сказала Кайрис: — Зови. И чашек пусть ещё принесут.

Кайрис кивнула и что-то показала жестами кому-то по ту сторону зеркала за стойкой.

Альберт ворвался сразу, красный, потный, с развевающимися седыми кудрями, которые летели за ним, как супергеройский плащ. Анди подвинулся с запасом, чтобы ничьи сферы интересов точно не пересеклись, Альберт подбежал и рухнул на лавку так, как будто это была не лавка, а первый день отпуска:

— Госпожа Вероника, дорогая, как я вас ждал!

— Чайку? — довольно улыбнулась она — он тоже амулет не носил, и тоже излучал море кипучей энергии.

— Давайте всё, я всё возьму! — радостно положил ладони на стол Альберт, улыбнулся, сделал лицо попроще и кивнул министру и Анди, как будто они сегодня ещё не здоровались, они молча покивали в ответ, официант принёс чашки, Вера всем налила чайку и подняла свою чашку так, как будто это был тост:

— За всесторонне долгожданную встречу! — Все взяли чашки и выпили, она посмотрела на Альберта и спросила: — Вы уже закончили демонтаж?

Альберт чуть чай обратно не выплюнул. Справился с собой и улыбнулся с некоторым напряжением:

— Ещё нет.

— У вас была неделя.

Вера перестала улыбаться, Альберт посмотрел на министра, но министр смотрел на Веру неотрывно, и Альберту тоже пришлось на неё посмотреть. Он поставил чашку и прочистил горло, отвёл глаза, потом опять посмотрел на Веру и попытался улыбнуться:

— Мы занимались другими вопросами.

— Ну так вам же не лично кайлом махать, отдали приказ и занимаетесь чем вам хочется. Мне казалось, господин Ричард машину времени изобрёл чисто под этот проект.

— Ричард превосходный специалист, — с натужным смирением кивнул Альберт, Вера улыбнулась воспоминанию о Ричи:

— О, да, он умеет превосходить сам себя. Ну, у него выбора нет — там, где отказывают в равенстве, приходится добиваться превосходства. Такая жизнь, по-другому хорошо не получается. А надо хорошо. Плохо никому не надо, особенно мне.

— А ему отказано в равенстве? — попытался улыбнуться Альберт, Вера изобразила секретный шёпот:

— А он вам не рассказывал, как мы познакомились? — Альберт покачал головой, она улыбнулась как богиня профессиональных обломов: — Он умудрился мне нахамить при первой встрече. Естественно, я его послала. Но он мало того, что сходил, так ещё и вернулся с прибылью.

Все рассмеялись, Альберт осторожно уточнил:

— И вы его после этого полюбили?

Вера неоднозначно покачала чашкой, сделала глоток и стала рассуждать куда-то в небеса:

— Однажды, кто-то, несомненно, очень мудрый, возможно, не будучи оригинальным, но всё же сказал: «Материя определяет бытиё». А между материей и бытиём, как это обычно бывает в развитых обществах, стоят деньги. Лучше, конечно, чтобы большие. Или, если маленькие, то хотя бы регулярно. Но маленькие — это обычно не интересно, так что мы о них пока не будем. Будем о больших. Самые большие и интересные обычно называются «бюджет». А, как говорила моя уважаемая тётя Роза: «Бюджет таки не жопа, ему не надо дырка». А дорогой мой господин Ричард так любит мой аукцион, что даёт на нём заработать только типографии, где он программки перепечатывает. Я с него пока прибылей не видела, поэтому его процент от ничего — ровно ничего. Пусть сперва заработает, потом я буду смотреть на цифры и любить его пропорционально.

— А фонтан? — поражённо выдохнул Альберт, Вера улыбнулась:

— А фонтан бесплатный. Для Ричи. Лично мне он пока что в целый золотой обошёлся, хотя я из этого золотого только серебрушку аванса отдала. Не особенно впечатляющие у нас с вами цифры в отношениях, — она улыбнулась Альберту с бессильным что-то исправить видом, потом оптимистично улыбнулась Анди: — А вот с Анди у меня контракты на очень больше денежки, мы даже чай пили. Говори, родный мой. Чё там по делам?

Анди прочистил горло и изобразил осторожную улыбку:

— С фонтаном есть некоторые проблемы. На их решение понадобятся... некоторые деньги.

Вера опять обратилась к потолку и вдохновенно взмахнула чашкой:

— Как говорил мой мудрый дедушка: «Душа моя, если проблему можно решить деньгами, то это не проблема, это расходы». А, как давно известно каждому за этим столом, вне зависимости от того, кто чей дедушка, расходы — дело материальное, душа расходов не несёт.

Она медленно развела руками, как будто снимая со своей души малейшую тень расходов, улыбнулась каждому за столом, выбрала себе самое красивое печенье и с удовольствием отправила в рот, мысленно напоминая себе, что оно лично для неё абсолютно бесплатное, так было существенно вкуснее.

Тишина провисела над столом бесконечную прекрасную минуту, полную многозначительных взглядов, которые стекались к министру, который делал вид, что пришёл сюда чисто полюбоваться, как Вера ест. Потом Анди и Альберт поиграли в гляделки между собой, Альберт проиграл и обратился к Вере, мягко и нежно, с долей восхищения этой феерической наглостью:

— Я, конечно, понимаю, что вы не очень щедрая женщина... Что, конечно, не удивительно, учитывая, что вас призвал, скажем так, не очень сильно щедрый... или, будем говорить, недостаточно щедрый... или уже скажем откровенно, сильно мало щедрый человек. — Все опять посмотрели на министра, министр опять смотрел на Веру, так что взгляды свистели мимо. Альберт это понял, принял и сказал: — Но давайте мыслить реальностью, где у старого меня тоже есть душа, и нести расходы она очень мало любит.

Вера понимающе покивала и сделала обаятельные глазки хитрой злой лисы:

— На этот случай всегда есть какие-нибудь другие люди. Всякие прекрасные, добрые, чуть менее мало щедрые, чем сидящие за этим столом.

— И чуть менее много умные, я понял. Я поищу. Но какой вклад готовы сделать сидящие за этим столом особенно умные и не особенно сильно щедрые?

Все опять смотрели на министра, и опять мимо. Вера медленно кивнула с океаном одобрения:

— А вот это уже деловой разговор, и мы таки будем его разговаривать с этими прекрасными людьми, когда они принесут хоть какие деньги. Материя определяет бытиё, так и не приходите без материи — и будем с вами быть хорошо. А надо хорошо. И не за неделю, как у нас сегодня. За неделю — это не хорошо. Я уверена, у Ричи уже есть по этому поводу десяток идей. И он придёт хвастаться своими успехами чуть ли не прямо завтра. Энергичный парень. Кстати, уже ушёл работать.

Анди встал и сказал:

— Я тоже пойду, а то он перекупит моих инвесторов.

Вера помахала ему ручкой с широкой улыбкой:

— Удачки. Я загляну завтра.

Альберт встал, чтобы выпустить Анди, тот вышел, поклонился министру, потом Вере, умудрившись послать ей короткий секретный взгляд, на который она ответила таким же секретным взглядом, обещающим разговор по душам, когда над душой не будут стоять всякие другие люди, он выдохнул с облегчением и ушёл.

Альберт сел обратно на лавку, очевидно наслаждаясь тем, что он там сидит один и может раскинуться как ему удобно, достал платок, вытер лоб, посмотрел на Веру, сочувствия в её глазах не нашёл, вздохнул и посмотрел на министра. Там сочувствие вроде как нашлось, поэтому Альберт закатил глаза и артистично простонал:

— Ой мои старые нервные седины... Шеннон, друг мой! Ты таки знаешь, почему у мудрых старых евреев род ведётся по женщине?

— Как раз начинаю понимать, — с тихой улыбкой признался министр, так честно, что у Веры даже «часы истины» не дрогнули.

Альберт посмотрел на Веру, нашёл в её глазах некоторую тень веселья и тоже сделался весь беспощадно честный:

— Вера, мудрая ты женщина... После всего того, что я по твоей милости пережил, мы теперь должны перейти не просто на «ты», а на «эй, ты». Ты можешь звать меня Берти и свистом. Я могу звать тебя Вера, дорогая. И — да, я принёс чай, огромную банку, на всю жизнь хватит, я выяснил по своим каналам, что к тебе без чая вообще нельзя.

Вера рассмеялась и сделала долгий блаженный глоток, глядя на Альберта поверх чашки хитрыми глазами. Он вздохнул и ворчливо поинтересовался:

— Ричи уже рассказал про мои тёрки с богами?

— Нет.

— Да ладно? Этот тощий хрен научился держать язык за зубами?

— Он просто не особо меня любит. Он любит деньги, а я за сплетни не плачу. Расскажи сам.

— Да нечего там рассказывать. Я сменил пять религий, ни единая не работает!

Вера расхохоталась, Альберт делал вид, что делает вид, что смущён и зол. Вера изобразила, что взяла себя в руки и приготовилась сочувствовать:

— Ты таки ищешь себе шестую?

— Да!

Она опять расхохоталась, допила чай и налила ещё, добавила Альберту и министру, поставила чайник и щедрым жестом развела руками над столом, изображая торжественность:

— Добро пожаловать в храм.

— Это где? — он взял чашку, стал изображать профессиональную критичную въедливость: — Мне надо знать точно, желательно, сразу всё.

— Это здесь, — смиренно кивнула на стол Вера, — где говорят о боге — там и храм.

— А кто бог?

— Создатель, у него нет имени, потому что некому было ему дать имя, он первый вообще возник, так что он — просто бог.

— Ага. Логично. И таки что он хочет от нас всех?

— Чтобы мы любили друг друга и все были равны и счастливы. И всё. С этой целью он предлагает не убивать, не предавать, не жмотиться и не желать чужого. И не лениться ещё, в смысле, не пребывать в унынии таком, от которого только хуже всем. И не сотворять себе кумира.

— В смысле?

— Идолам не поклоняться, вообще никому не поклоняться, мыслить критически, думать головой, действовать осознанно, а не по книжке. Мозги включать, короче. И совесть. В целом — всё.

— Мне нравится. И чем он помогает?

— В основном он не мешает просто. Хотя иногда ему вдруг становится не пофиг на всяких особенно хороших людей и к ним приходят как бы сами собой всякие приятные ништяки. Но вообще он не вмешивается в жизнь людей, его заповеди — просто советы, потому что ему, с высоты его опыта, виднее, что это — таки путь к счастью. Не убивать, не предавать и так далее. Он считает, что по этому пути каждый человек может дойти до своего счастья.

— Красиво. Мне нравится, — Альберт на какое-то время перестал что-то из себя строить, задумался, посмотрел на кольца на своей руке, Вере они ни о чём не сказали, но дизайн был слишком простой для украшения или аксессуара, так что она решила, что они символические. Но спрашивать не решилась, он выглядел так, как будто внутри него происходят очень важные процессы, которые лучше не торопить и не прерывать, так что она просто охраняла его покой и пила чай. Он что-то себе решил, посмотрел на неё осознанно и кивнул: — Да, мне нравится. Я в деле.

— Отлично, поздравляю! За это и выпьем. Чаёчка.

Он взял чашку, шутливо уточнил:

— Чаёк тоже от бога?

— Всё хорошее от бога. Но вообще нет, чай я просто люблю.

Он рассмеялся и опять перешёл к амплуа любопытного хитрого дедушки:

— Мо-ло-дец. Наливай-пей. И рассказывай, что там было, я любопытный страсть, а все врут по-разному. Терпеть ненавижу не знать правду!

— Где было?

— Да на фестивале том, откуда ты только что! Говорят, ты там шумела?

Вера изобразила лучшую племянницу тёти Розы и ненатурально возмутилась:

— Та бог с тобой, где я и где шум! Тут приличные люди, поговорили и разошлись по променаду.

— А об чём говорили? — понимающе заулыбался Альберт, придвигаясь поближе и понижая голос. Вера осмотрелась, как будто кто-то мог подслушать то, что все и так знают, коротко заглянула в глаза министра, где было незамутнённое удовольствие от того факта, что он понятия не имеет, что будет через секунду, и поэтому точно не возьмётся мешать, и никому не позволит, потому что ему интересно. Она подбоченилась и стала рассказывать Альберту, как единственному зрителю в её личном театре, не считая подслушивающей аппаратуры министерства ничьих собачьих дел:

— Ну короче. Идём мы все красивые, никого не трогаем, как мы всегда привыкли. Тут я слышу на другом краю бульвару — стоят, три штуки, а шуму как от кабаре. Я подхожу культурно, говорю вежливо: «Женшина, остудите свой ахонь, та уберите свои щупальца от моего министра, а то я вам сделаю везде неопрятно».

— Да ладно? — ахнул Альберт, Вера кивнула без малейших сомнений:

— Ну.

— А она?

— А она в балаган, говорит: «Всяких видали, ты тут не новости, переживём».

— Ага.

— А я говорю: «Всяких ни всяких, а если б не мои штиблеты на чугуне, вас бы тут квартет стоял. Смотри, дуэтом сделаю. Я тут не минздрав, чтоб по два раза предупреждать».

— Лихо, — восхищённо усмехнулся Альберт, взял себе печенье, посмотрел на Веру в ожидании примерно таком же заинтригованном, как у министра, хотя она была уверена, что осведомлены они оба примерно одинаково хорошо. Но она выступала не ради информации, а ради драмы, ей самой нравилось:

— Так они не осознали! Начали мне рассказывать, как мне жить, чтобы никому не мешать. А я мешать не люблю, но если надо, умею. Говорю: «Ещё один вяк мимо ноты — домой возвращается брассом, я путёвку выдам без талона. А как не уверена, чей тут самый упругий тухис, так на пощупай, мне для убогих не жалко. Может, это твоя последняя радость в жизни».

— А она?

— Да посмотрела двумя глазами, прикинула пропорции и решила, что кланяться — это бесплатно и совсем почти не больно. Изобразила всё по этикету и пошла дальше променад ходить, пока ходится. И это правильно. А то репутация — штука хрупкая, а незамужней девке ещё может пригодиться.

— А тебе? — изобразил хитрые глаза Альберт, Вера задрала нос с непоколебимостью главной скалы на хребте:

— А моя только мощью прирастает.

Он с недоверчивым восхищением покачал головой:

— Ай огонь ты женщина, Вера.

— Ну чуть-чуть огонь, да, — она полюбовалась маникюром, взяла чашку, Альберт спросил:

— А что про незамужних?

— Так заначка же не резиновая, надо и дебет с кредитом сводить когда-то. А для работы там все слишком хороши, так что путь только один — замуж, за какого-нибудь щедрого человека, который ещё не понял, куда попал.

— А подвалы? — с сомнением усмехнулся Альберт, она усмехнулась без малейших сомнений:

— А всё подвалы.

— Да ладно?

— Там некоторые щедрые женщины были сильно щедрыми необдуманно долго. А сильно щедрым быть вредно, хорошо, что мы не там.

— Хорошо, — медленно кивнул Альберт, посмотрел на министра без улыбки, министр молча ответил на взгляд, прямо и спокойно. Альберт поднял брови и понизил голос: — Ничёсе новости, честно вам скажу. Как так? — он опять смотрел на министра, министр опять смотрел на него молча, медленно переставая выглядеть добрым. Альберт понизил голос ещё сильнее и спросил с такой улыбкой, как будто на него шёл оскаленный волкодав, а он пытался у него выяснить, кто тут хороший мальчик: — Шенушка, родный мой. Ты никак решил родную мать по миру пустить?

Министр сделал медленный глоток чая, посмотрел на Веру, потом на Альберта, улыбнулся как палач и тихо сказал без доли шутки:

— Кто не входит в положение — тот влезает в кредиты. Вот только я не дам, и никому не посоветую.

— Что, и мне?! — драматично схватился за сердце Альберт.

— Тебе особенно.

— И медицину?

— Особенно медицину. Пусть лечатся молитвами.

Вера фыркнула:

— Так они и молиться к вам ходят, у них в храме никто не в смене.

Альберт опять изобразил въедливость опытного ботана:

— Это как это?

— А вот такая загадочная картина — храм есть, а толку нет.

— А у Шенушки есть толк?

Она торжественно кивнула:

— Там — да, там я сижу, пожелания слушаю. Иногда даже выполняю.

— Чудеса, — мечтательно протянул Альберт, Вера милостиво улыбнулась:

— Они самые. Не то чтобы каждый день, но по праздникам бывает. Вот только не для всех, а исключительно для людей понимающих.

— Я загляну на Фестиваль Камня, — хитренько прищурился Альберт, как будто не то чтобы не верил на слово, но убедиться лично хотел до чесотки. Вера опять милостиво разрешила:

— Приходи.

Министр изобразил уязвлённое бурчание:

— Это, вообще-то, мой дом и мой фестиваль.

Вера фыркнула, Альберт обменялся с ней понимающими взглядами, посмотрел на министра и шёпотом поинтересовался:

— Шеня, ты шо, поц? Или ты не понял?

— Я понял. Но из вежливости, мог бы и меня спросить, — его бурчание выглядело всё более наигранным, но он пытался его изображать, Альберт продолжил чисто из уважения к его усилиям:

— Так как пора будет — так и спрошу. Ты ж сто раз передумаешь ещё. Тебе то жрецы много жрут, то благовония много воняют, то на жертвы надо много жертвовать.

Министр с долей неловкости посмотрел на Веру, потом со сдержанным возмущением на Альберта:

— Обидеть хочешь?

Альберт схватился за сердце:

— Тебя?! Я?!

— А кто?

— Та есть один курчавый шлимазл, говорил, ты сильно жадный по праздникам, а без праздника — так очень сильно.

— Ричи деньги получает за то, что так говорит.

— Ну, если деньги, тогда конечно, — Альберт покивал, помолчал, потом опять заулыбался: — Так что, будет фестиваль? Заказать тебе благовония повонючее?

Министр задрал нос, делая вид, что всё ещё обижен:

— Сам куплю.

Альберт вскинулся так, как будто теперь смертельно обидели его:

— Да конечно, сам! Ты посмотри на него, как ему нравится покушаться на чужие полномочия!

— Мой наследник предпочитает определённые конкретные благовония, из провинции Кан в империи. Их производят только там, их производит одна семья, они монополисты, почти всю их продукцию покупает старший дом Кан.

— А пусть это тебя не волнует, кто что где покупает, это моя работа и я таки буду её работать. И ты мне не подумай мешать! У меня жена, тёща, две дочери и даже собака — все женщины! Пожалей мою бедную старость, её и так под работой не разглядеть! И я пойду её делать прямо сейчас, пока никто не встал вперёд меня! — он лихо опрокинул в себя остатки чая, взял из вазы два печенья, положил в карман, взял ещё одно и сунул в рот, посмотрел на министра, как будто ждал какой-нибудь пакости напоследок. Министр ему ласково улыбнулся и кивнул:

— Удачи.

Альберт сварливо скривился:

— Я не от тебя это пришёл услышать!

Вера встала и протянула ему руку через стол:

— Таки удачи.

Он пожал её двумя руками, с большим значением заглянул в глаза:

— Спасибо. Скоро увидимся по делам, когда все их сделаем хорошо.

— Обязательно.

— А ты! — Альберт убрал одну руку с Вериной руки и указал ею на министра: — Займись делом! Давай, чтобы у Верочки всегда было хорошее настроение. Ты знаешь, счастливая жена — счастливая семья.

— Знаю, — смиренно кивнул министр, Альберт хитро посмотрел на Веру, отпустил её руку и поправил костюм, улыбнулся министру почти серьёзно и сказал:

— Ну тогда всё, успехов тебе в этом нервном занятии, а я пойду делать свои ещё больше нервные занятия. Проводи старика, окажи любезность.

Министр послал Вере извиняющийся взгляд и пошёл провожать. Вернулся через минуту, такой красный, как будто ему там посоветовали что-то очень неприличное, сел напротив Веры, дотянулся до своей чашки и поставил перед собой, Вера налила ему чая, он посмотрел на чай, потом на Веру, с восхищением качнул головой и протянул:

— Купили вы старого Берти, да... Купили. С потрохами. Давно я его таким вдохновлённым не видел. Сколько в вас талантов.

Она изобразила неубедительную скромность лучшей в мире оперной дивы:

— Я умею подстраиваться под публику.

Он рассмеялся, взял печенье и шёпотом поинтересовался:

— Так вы из этих или не из этих?

Она быстренько вернулась в образ и стала рассказывать со всеми полагающимися акцентами:

— Вообще как бы нет, но если по-честному, то совсем нет. Мой папа был бы, но он женился на ком не надо, по их мнению. Потом они, правда, поняли, что моя мама и кому надо фору даст, но уже было поздно, и у неё был списочек, кому не надо к нам ходить, и все недовольные там были, включая папину маму и сестру. Они раскаялись потом и пытались, но списочек уже всё. Но мы иногда к ним на праздники попадали, так что я успела нахвататься какой не надо мудрости от кого ни попадя. Было интересно, но лучше не надо. Когда я это включаю, меня срочно начинают не любить. А то же пока русская душа широкая, она многое может прощать, а потом начинается другая душа, и у неё всё прощённое записано, с датами и суммами, и процентик давно набежал, а взымать этот процентик я, если что, цыганскую душу позову. Мои души всегда толпой ходят. Всем не нравится.

— А вам? — министр улыбался как в пустыне у оазиса, Вера мигом заразилась, но через секунду вернулась в образ и призналась:

— Мне нравится. У меня с бабушкой очень хорошие отношения. Бабушка за них много заплатила, поэтому ценит.

— Каким образом заплатила?

— Самым страшным и жестоким, деньгами.

Он рассмеялся, она развела руками:

— А как? Очень убедительный способ, всем понятный.

Он рассмеялся громче, она стала рассказывать:

— Когда мой папа женился на ком не надо, бабушка была сильно мало довольна, но потом папа родил меня и бабушка передумала. Ну, она не сразу передумала, а когда мои фотографии в газетах печатать начали. Я умею нравиться даже через газету, да.

Министр поднял брови:

— Вы были в газетах, в детстве?

— Да, я фотогеничная, любой фотограф, который имеет хоть чуть-чуть глаз, из любой толпы выбирает меня. У нас была маленькая местная газета, там писали о новостях города и предприятия. И я там пару раз мелькнула, расскажу как-нибудь, как не о чем будет говорить. Там ничего особенного, но красиво. И бабушке стало очень интересно, что это за такая Верочка, которая кое-где Азочка, и совсем нигде не Розочка. Последнее ей особенно не понравилось. Она пришла к моему папе, но там, как теперь обычно, оказалась моя мама, а это приключение не для средних нервов, мама очень хорошо умеет их всем делать. Бабушка тоже. Папа про это знал, поэтому быстро нашёл себе дела и по ним ушёл жить свою жизнь спокойно. А я так ещё не умела, поэтому сидела и слушала женскую мудрость двух лучших поколений моей семьи. Бабушка сказала, что она была очень неправа, но она всех прощает, особенно если ей дадут меня в безраздельное пользование навсегда. Мама спросила, есть ли у бабушки деньги, чтобы так себя вести. Бабушка сказала, что денег у неё нет и быть не может, но, если надо, квартиру двухкомнатную она купит.

Министр рассмеялся, Вера изобразила секретный шёпот, на минутку выходя из образа:

— Спойлер — она богатая, но об этом никто не знает.

Он перестал смеяться, Вера хитро улыбнулась, возвращаясь в образ:

— Она мудрая женщина и умеет вести семейные дела. Мама тоже мудрая женщина, поэтому сказала, что её дочь не продаётся, но в аренду, если что, можно, на недельку в год. Бабушка сказала, что на одни выходные в месяц и на месяц летних каникул. Мама сказала — хорошо, но квартира четырёхкомнатная. Бабушка сказала — хорошо, но тогда с мамы ещё одну дочь. Мама сказала — хорошо, но квартира вперёд. Бабушка сказала — хорошо, но квартира трёхкомнатная. Они долго, короче, решали, папа успел проголодаться, но он мудрый человек, он пошёл за едой туда, где точно нет его мамы — в гараж к его папе. Там он тоже время терять особо не стал и сторговал меня деду за машину. Так что меня продали дважды одной семье.

Министр рассмеялся, отодвинул рукав и посмотрел на «часы истины», надетые выше обычных часов, с недоверчивым восхищением посмотрел на Веру и уточнил:

— Это правда?

Она медленно кивнула:

— Чистейшая. Что бывает, когда родственники между собой не договариваются, прежде чем куда-то идти делать родственные отношения. Можно сильно потерять по деньгам. Но мои мама и папа, в отличие от деда с бабушкой, предварительно договорились, так что сторговали один и тот же график.

— И они соблюдали эти договорённости?

Он выглядел так впечатлённо, что она рассмеялась, окончательно выпадая из образа, но ответила серьёзно:

— Конечно, соблюдали. В моей семье принято отвечать за слова. Хотя бабушка схитрила и квартиру оформила на себя, а нас всех там просто прописала — это значит, что в случае развода она не делится. Но мама не расстроилась. И я была не против с бабушкой потусить периодически. Не прямо по графику, но я частенько оставалась там ночевать и раз в год с бабушкой на море ездила стабильно, аж пока работать не пошла. Потом времени не было, и бабушка стала ездить с детьми моей тёти, они младше. С сестрой моей у них не сложились отношения, она та ещё хорошая гостья, бабушка её брала, потом звонила маме и просила забрать, потому что искусство делать нервы там достигло взаимного генетического апогея. Когда сестру спрашивают, кто она по знаку зодиака, она говорит — стерва, и храни боже тех, кто не поверил. Не, я люблю её. Пока она в другом городе. Одни выходные в месяц — это прекрасный график. Неделя в год — уже много.

— Кто такой зодиак?

Вера сделала большие честные глаза и развела руками:

— Понятия не имею.

---

Ну вы поняли, да) Это отрывок из девятого тома цикла «Король решает всё», который пишется прямо сейчас, и половина уже готова. Процесс идёт бодро, так что я имею оптимизм надеяться, что книга выйдет в этом году. Первый том цикла бесплатный, на остальные тома сегодня в честь праздника скидка, как и на все вообще книги – у кого чего ещё нету, тому сейчас самое время озаботиться. Ещё раз с праздничком всех мудрых и прелестных, будьте всегда довольные и счастливые, чтобы все в мире семьи были довольными и счастливыми тоже, это принципиально важно