Отказ не про любоффь :)

Холле достал из внутреннего кармана мундира незапечатанный конверт, протянул патриарху.

 — Здесь текст обращения, которое подготовил Синод по просьбе генерала и премьера республики Ачимовича. Это послание православным христианам Сербии, Боснии и Черногории может стать первым письмом, которое отправится отсюда с вашей подписью. И наши взаимные недоразумения хотя бы отчасти будут решены.

Гавриил недоверчиво взял конверт. «Просьба» Фёрстера — это уже смешно, как в цирке, а премьер никуда не сможет увильнуть от одобрения таких вот «просьб». Добились независимости Сербии на свою голову… либералы буржуазные, вразуми их Господь…

Послание было аккуратно — даже излишне аккуратно — переведено на сербский. Патриарх читал — и по спине бежал холодный пот. С точки зрения нормального человека двадцатого столетия в документе содержался совершеннейший клинический бред. Но Гавриил знал, твёрдо знал, что под этим бредом есть основание. И пусть оно в полной мере известно и понятно сегодня лишь иерархам церкви, но от этого не становится слабее.

В послании предлагалось всем верующим православным независимо от политических убеждений (это пока ещё нужно писать, у них ещё многопартийная система, вразуми их Господь) не дать распоясаться на территории республики бандам вервольфов, иначе называемых волками, каковые суть демоны ада, вышедшие на свет божий в тот самый час, когда народы Балкан обрели наконец свободу и истинное предназначение. Они противники независимости, они сеют ненависть и раздор, убивают мирных жителей только за то, что те оказались на присоединённых к республике землях. Волкам нельзя давать укрытия, нельзя помогать, а следует любые сведения о них немедленно сообщать в ближайшую комендатуру. Всякий же, кто протянет им руку помощи, есть не только государственный преступник, но и грешник перед лицом Господним, ибо пособничает демонской силе.

Не дочитав до конца, патриарх отбросил бумагу:

— Я это не подпишу.

— Подпишете, господин Дожич, — полковник бережно подобрал документ, аккуратно свернул, спрятал обратно в конверт. — Или вы, или ваш преемник Иосиф.

— Думаю, он тоже не станет.

— Он политик, а вы нет, — развёл руками Холле. — Он думает о будущем, а вы о прошлом.