Флешмоб "Литературные ругательства"

С интересом и удовольствием присоединяюсь к флешмобу Татьяны Ясенки о том, как ругаются герои книг.

Так получилось, что в некоторых романах у меня ругаются довольно мало. Скажем, единственное, что приходит на ум в трилогии «Смотритель Пустоты», это:

— Я... — начала Данан в последней попытке поступить по уму, а не из жалости к себе.

— Ты, — не сдержался Стенн, — похожа на жеванную задницу! Ну ей-богу! — всплеснул гном руками за неимением других аргументов.

А вот в «Наследии Греймхау» главный герой — в прошлом капитан отряда наемников, поэтому ругается он регулярно. Однако, с недавних пор Эмрис заимел титул барона, и теперь старается выражаться только «принятым», «условно одобренным в обществе» образом — упоминанием всуе всяких органов местного божества и его последователей. Выложу несколько фрагментов с этими самыми органами из черновика текущей выкладки "Когда грифон охотится") Не особо изобретательно, но для мира вполне аутентично.

1. (Теоданис и Идель — отец и дочь)

— Можете попытаться мне указать, милорд. Я в любом случае это сделаю. До того или после того, как передерется наша с вами охрана.

Теоданис не выдержал. Отпустив парочку особо крепких выражений в адрес дочернего упрямства, он шлепнул по столу предплечьем:

— Волосатый зад Создателя, ну почему ты не пошла характером в мать?

— Не могу знать, ваша светлость. — Идель не изменилась в лице.

— Ты понимаешь, что я не могу допустить, чтобы с тобой случилось еще хоть что-нибудь?! На тебя же больно смотреть!

— Смотрите на Дарета, — порекомендовала Идель. Упомянутый Дарет, молчавший доселе всю дорогу, выпучил глаза и непроизвольно закашлялся: а можно его не впутывать?

— Он всегда красивый, — пояснила Идель.

2. (в борделе)

Ночь расцвела новыми красками. Вдохновленными, если измерять их криками скачущих поверх девиц. Эмрис выбрал себе потоньше, повыше, шатенку, и велел ей заплести косу набок. Крейг таких проблем не испытывал и выбрал самую заводную, с длинными черными кудрями. И с ней бы он и уснул сегодня, если бы в комнату не ворвались бок о бок хозяйка заведения и какой-то пацаненок.

— Фух, с ног сбился! — оповестил он, согнувшись и уперев ладони в коленки. — Еле отыскал вас, барон! Вот, велено передать лично в руки! — с гордостью заявил малец.

— Я занят! — рявкнул Железный, однако пацан явно не собирался уходить. — Ты слепой?! Или тебе яйца в детстве отскоблили?!

Парень скорежился, но не отступил. Эмрис помялся несколько секунд, прежде чем, закинув голову и закатив глаза, натужно выдохнул:

— Срамота Кунигунды, давай, что там у тебя! — Он треснул девицу по бедру, чтобы потеснилась чуть в сторону, при этом не слезая. Гонец отдал записку.

3. (после распоряжения Эмриса в адрес одного из подчиненных, Саволы, жениться на дочке вассала)

— За что вы так с ним? — Крейг посмотрел на оглушенного распоряжениями Саволу с таким мучительным сочувствием, словно товарища отправляли не к девке, а на плаху. И вообще не Саволу, а самого Крейга.

— Затем, что я ему доверяю, — проворчал Железный. Крейг, перед которым нарисовалась участь подобного доверия во всем мраке, наложил на горло руки и выпучил глаза.

«Кругом одни шуты» — окончательно убедился барон и указал на коней: по седлам и едем!

— Йорв будет причитать. — Крейг все-таки попытался спасти Саволу от страшной судьбы быть женатым. — Он только облюбовал Саволу как помощника...

— Если Йорв будет причитать, я найду ему еще работы, чтобы у него не осталось для этого времени.

Крейг схватился за сердце:

— Сиськи святой Кунигунды! — Воззвал громила небывалым прежде голосом. — Насколько безжалостным тебя сделали баронство и любовь к этой ведьме, Эмрис?!

— Ты прекратишь кривляться?! — рявкнул Железный, хватаясь за луку.

4. Ну и по поводу "той-самой-ведьмы". Она вслух не ругается (практически никогда), но вот в мыслях иногда использует весь доступный ей арсенал)

— Ваше сравнение бессмысленно! — Идель попыталась одернуть руку. Его расслабленная энергия и подобранная ленность в другой ситуации показались бы ей занятными, но сейчас откровенно вставали костью в горле.

Она устала. У нее выдалось три тяжелейших месяца. Каждая неделя давалась сложнее предыдущей. Нервы трещали хрипло. Так потрескивает плоть, когда в нее загоняют сталь. Идель подернула головой, осознав, что, кажется, ее вот-вот накроют чувства, которым она никогда не позволяет брать верх.

Этот сраный Финнеас, безмозглая идиотка Лизбет, недоумок Лестер! Этот Эмрис с его дурацкими непонятными переменами, и Аерон с его неуместными коварством, каверзой и психозом! И этот сраный коровий подбородок Висенте! И еще этот отец! Это... это признание было прекрасным, но, волосатые яйца Творца, почему сегодня?! Что, у нее сейчас совсем нет поводов для беспокойств, чтобы разбираться, как реагировать на признания?!

Еще и этот Тальесин! Сидит тут, корчит невесть что, издевается! Говорит, она чем-то там пользуется! Да это он пользуется! Ее замешательством, ее слабостью и своим превосходством. Кретин!

На мгновение у Идель заволокло перед глазами. На мгновение она позволила себе размечтаться, почти распробовать, как было бы сладко дать себе волю и просто столкнуть хаделиндского барана через парапет! И не думать больше, к чему это приведет и чем закончится! Сделать — и все!

5. самый главный персонаж этой саги, который в ус не ставит местных "церковников" - это Идель))) Так что еще кусочек от нее в адрес религиозников - Аббатства Непорочных:

– Вы разглагольствуете о Создателе, равновесии, благодатях, грехах, и тем самым привлекаете на свою сторону довольно большое количество людей. Хотя если бы они знали о вас больше, чаще задумывались, или если бы вы хотя бы назывались как-то более правдоподобно, думаю, последователей у Аббатства было бы гораздо меньше.

– Как, например? – Филипп взглянул на нее с живым интересом.

– Ну, не знаю. Как-нибудь более соответствующе их реальному роду деятельности. Скажем… – Идель пригубила воды, честно задумавшись на пару секунд. – Горластые скотоложцы.