К флешмобу "Самый бесячий герой"

   Начальник следственного отделения подполковник Балабан подошёл к шкафу и вытащил из него двадцать восьмой том трудов Маркса и Энгельса, где содержалось переписка классиков. Это был его любимый том. Балабан открыл книгу случайной странице.
     Письмо Энгельса Марксу от 10 июня 1854 года гласило: "Пьяного, по обыкновению, Дронке переехал кэб. Лежит в постели".
            Балабан открыл список персоналий, содержавшийся на последней странице тома и, шевеля толстыми губами, прочитал: "Эрнст Дронке — видный член Союза коммунистов и редактор "Новой Рейнской газеты".
            Балабан удивлённо вскинул бровь и стал читать ответное письмо Маркса Энгельсу:  
             "Как ты думаешь, не может ли Дронке одолжить мне несколько фунтов для взноса?"
            Дальнейшее чтение окончательно повергло Балабана в недоумение. Всего через месяц после того, как Эрнста Дронке переехал кэб, видный член Союза коммунистов снова попал в историю, о которой Энгельс писал Марксу в письме от 20 июля 1854 г:  
            "Малыш Дронке, между прочим, влип в историю. В пьяном виде он стал приставать на улице в час ночи к одной женщине. Она оказалась замужней особой из мещан и надавала ему пощечин. В ответ на это он ее сбил с ног. Подоспел муж, отправились в полицию. Мы постараемся уладить дело, но денег оно, наверное, будет стоить немалых".
            «Немалых, — пробормотал Балабан себе под нос. — Ишь ты! Крутой, видно был этот малыш Дронке! Интересно, сколько занесли немецкие коммунисты денег в околоток?» 

           В это время в дверь постучали, и в кабинет вошёл майор Дятлов. Балабан брезгливо оглядел его шерстяной свитер, поверх которого была надета кожаная куртка, в которой он видел Дятлова последние пятнадцать лет.
            — Вы ничего не хотите мне сказать, Виктор Петрович? — сухо спросил Балабан.  
            Дятлов пожал плечами и что-то невразумительно промычал.
            — Хороший ответ. Я тебя понял, майор, — Балабан несколько раз кивнул. — Не хочешь играть по правилам, да? Хорошо. Ты знаешь, что я, как ваш непосредственный начальник и просто как гражданин, обязан довести до сведения собственной службы безопасности те материалы, которые мне предоставило линейное отделение внутренних дел на центральном вокзале. О ваших внеслужебных связях с гражданкой Свиридовой, которая находится в статусе подозреваемой по делу об убийстве по неосторожности.
            Дятлов сидел, молча сцепив кисти рук и глядя перед собой. Что за вопрос хотела ему задать вчера Марина? Как он сказала? "Ведь вы подумали, что я могла быть вашей дочерью, правда?.."
         Дочерью...
         Вдруг Дятлова осенило. Он понял, что это был за вопрос. Очень простой вопрос — а что посоветовал бы он Марине, если бы она действительно была его дочерью?
            Вчера по телефону Марина сказала Ботвиннику, что согласна. Это значит, что согласна с той ценой, которую назаначил подполковник Балабан.        

            Ну и как после этого он будет жить дальше? В собственном домике над рекой, с вишнёвым садиком за  домом, и небольшим уютным катерком, оснащённым подвесным мотором? Не надо было, следователь Дятлов, так лелеять свою совесть ещё тогда, когда ты был зелёным лейтенантом. Глядишь, уже и начальником был бы, типа вот этого Балабана, который на три года младше тебя. Глядишь и камешек бы по-тихому пристроил бы. А так... 

            Правда у него припасён козырь. Какой же следак без козыря в рукаве... Сейчас он его бросит на стол перед Балабаном. И всё дело развалится. Свиридова перестанет быть подозреваемой и Волкового завтра выпустят из СИЗО. Не получит Балабан фул-контакта. Только, вот, есть одно но... Когда Волковой выйдет из СИЗО, он, Дятлов, станет ненужным этой парочке.
            Решайся, следователь...
            Дятлов понял, что на самом деле он уже всё решил. С тех пор, как понял, что за вопрос хотела вчера задать ему Марина. 

            — В деле появились новые фигуранты, — сказал Дятлов. — Свиридова больше не является подозреваемой. И её муж, Волковой, тоже.
            — Это ещё почему? — широкое лицо Балабана налилось  краской. — Объяснитесь, майор!
            — Я нашёл того, кто стрелял в Довгаева.
            — Доказательства? — Балабан вскочил из-за стола и впился в Дятлова ненавидящим взглядом.
            — Пистолет для стрельбы травматическими пулями, из которого был убит Довгаев, — сказал Дятлов. — Это раз. Отпечатки пальцев на пистолете — два. Заключение баллистической экспертизы, что гильзы, найденные на месте преступления, принадлежат патронам к этому самому пистолету.  
            — Ну и кто стрелял? — спросил Балабан.
            — Некий Павел Сидоручук. Пистолет изъят у него при обыске, на нём присутствуют чёткие отпечатки пальцев.
            — Понятно, — медленно проговорил Балабан. — И чего он там оказался, этот Сидорчук?
            — Подносил чемоданы Свиридовой. Он её бывший сосед. Наркоман со стажем.
            — И когда вы об этом узнали? — спросил Балабан, по-змеиному сощурив глаза. — После того, как я попросил вас свести меня с этой Свиридовой? И вы сразу нашли того, кто стрелял? Чтобы не отдавать пас?
            Дятлов молчал.
            — Понятно, — сказал Балабан. — Сейчас ты думаешь, что переиграл меня, майор. Может быть, может быть… А ты отдаёшь себе отчёт — какой ценой? Ради смазливой шалавы ты предаёшь своих товарищей по службе! Знаешь, как такие, как ты, называются? Которые предают товарищей ради бабы? Пизд.страдатели! Понятно?!
            Балабан встал с кресла и, упершись двумя руками в крышку стола, процедил сквозь сжатые зубы:
            — Мне надоело жевать с тобой сопли, майор! Пиши прямо сейчас постановление об освобождении Волкового из-под стражи! Сколько ты его держишь уже незаконно? Не наигрался с его супругой-наркоманкой? Пиши постановление или я прямо сейчас пишу на тебя докладную в прокуратуру!