Про кровожадности и казни

Тут стража вывела Линце с повязкой на глазах, из-под которой по щекам стекала кровь, и сил не достало даже на то, чтобы взглядом проводить его путь к скале суда. Гиас только коротко глянул на брата и опустил голову.

- Нет, это нечестно, это несправедливо! - он молчал, зато Ада зашлась криком. Гиас уже не чувствовал презрения к землянке, лишь благодарность и восхищение. Сердце бога вслух кричало то, что лютым боем кричало его сердце.

- Линце выиграл поединок! Вы лишили его зрения, чтобы был повод наказать! - надрывалась Шейфер. - Я буду свидетельствовать! Перед кем угодно! Гиас! Гиас, скажи что-нибудь!

Услышав его имя, Линце заозирался. Гиас еще ниже склонил голову. Линце выиграл поединок, но боги хитры, боги всегда побеждают. Выше их справедливость, но они забыли об этом. Что же делать?! Что Гиас ни скажет, это не отменит казнь. Кинувшись сражаться, он бессмысленно погибнет еще раньше брата.

Он и не понял, что обдумывает варианты действий, словно свободен в них, словно они есть. Он не заметил, как старая клетка законов богов вокруг него лопнула. Зато заметил Палач: на плечо тяжело легла его рука. Подошел, почуяв в Гиасе самим не осознанный бунт.

Линце остановился у скалы суда, осторожными движениями ощупал камень и развернулся лицом к богам. Под туго завязанной повязкой угадывались провалы на месте вырезанных глаз, но он не показывал боли. Он бесстрашно усмехался во вновь павшую на его мир тьму. Сейчас начнется его казнь, а казнь Гиаса длилась и длилась. Каждый миг растянулся мучительно, и лишь нарастала боль - боль бездействия и словно уже свершившейся потери.

- За преступления против родного мира, за многократное нарушение священных законов Ао приговаривается к казни на скале суда... Линце Дэрео! - раздался ровный, красивый голос Вестника. Гиас сжал кулаки сильнее и почувствовал, что под ногти заливается кровь. Верховный готовился к броску, он поигрывал энкаром - копьем, что не способны ни поднять, ни отразить, ни перехватить ни люди, ни другие боги.

Хватка Палача на плече усилилась. Линце рассмеялся, откинув голову.

- Мое существование признали на горе богов? - над площадью разнесся хриплый от напряжения голос брата. Его перебило низкое гудение, вовсе не похожее на свист копья. Верховный пустил энкар в цель. Гиас успел увидеть золотую молнию, несущуюся к скале суда. Смех брата взвился до крика и оборвался. Пол дрогнул то ли от расколовшего камень удара, то ли у Гиаса в этот миг ноги подкосились. Дыхание вышибло из груди, когда он вновь взглянул на брата. Линце корчился, пригвожденный к скале. Побелевшие руки ощупывали шар на древке энкара - тот был у него под ребрами.

Хватка Палача выворачивала плечо. Гиас осознал сначала ее, потом и то, что подался к скале в бешеном порыве. Вестник начал читать приговор.

- ...Двадцать девять дней отсроченной смерти за нарушенные «Голосом Эдолы» законы богов...

Двадцать девять дней! Наказание, как для бессмертного. Боги признали бессмертие Линце, но признали, чтобы оборвать его.

...Два дня отсроченной смерти за безрассудный вызов Верховного Бога на поединок за трон...

... Два дня отсроченной смерти за побег из преддверия Тенты...

Это уже тридцать три дня... или тридцать четыре? Сосчитать Гиас не мог, разум отключался. Он рухнул на колени, Палач отступил, решив, что он смирился. Но Гиас уже знал, он не оставит Линце умирать на мучительные дни. План действий сложился: простой, жестокий и милосердный одновременно. Последний. Но сначала придется дождаться оглашения приговора.

- ...Два дня отсроченной смерти за глумление над богами внешним видом и ношение иномирной одежды в пределах Ао...

...И, если к концу тридцать пятого дня агонии казнимый Линце Дэрео остается жив...

...Один день отсроченной смерти за нарушенный в день своего рождения закон о близнецах!

Линце вновь засмеялся. Резанул по сердцу этот тихий безнадежный смех. Гиас всю волю собирал, чтобы смирно дождаться окончания речи Вестника, а теперь скорчился на белом полу. Словно кислотой выжигало его изнутри: ты, Гиас Дэрео, почему сейчас не с братом? Почему не стоишь рядом, почему не держишь его руку на оглашении приговора? Почему он там один?!

Но, когда приподнял голову, стало чуть легче. Рядом с Линце была Ада. Землянка не сбежала, не устрашилась ни кровавого зрелища, ни гнева богов. Она держала брата за руку вместо него, успокаивающе шептала что-то, полузакрыв глаза.

Вестник замолчал. Площадь ждала его слова, Гиас ощущал на себе взгляды бессмертных. Тогда он, не вставая с колен, заговорил.

- Победитель Высочайших игр просит дозволения попрощаться с братом, - словно со стороны прозвучал собственный голос. Верховный Бог милостиво наклонил голову.

Идти через площадь к Линце - еще одна изощренная пытка. Один шаг - один вздох, и быстрее Гиас не мог заставить себя идти, хоть и видел мучения брата. До исполнения плана оставалось все меньше шагов, и все меньше было решимости. Подойти, нанести Линце смертельный удар и ждать стрелы Вестника в спину. На полпути Гиас вспомнил: оружие он сдал в зале под горой, и руки задрожали. Нужно скорее вернуть в них силу, раз его единственное оружие - они.

Линце не шевелился, согнутые крючками пальцы впились в исщербленный камень. Ада испуганно поглядела на Гиаса и отступила, точно сердцем прочитала его план.

- Линце, - подойдя, Гиас коснулся его скулы. Слепой брат прижался щекой к знакомой ладони. Зашевелил губами, пытаясь что-то сказать, но послышался лишь стон.

- Я помогу, - зашептал Гиас, обхватил его шею свободной ладонью. Надавить на нужные точки, отключив сознание, а потом свернуть шею. Даже препараты бога Науки не справятся.

- Все хорошо. Я не дам тебе мучиться.

Но пальцы, едва коснувшись кожи, одеревенели - застыли от ужаса того, что он надумал сотворить. Гиас упрямился, но только слезы брызнули, а руки - руки совсем обессилели.

- Не так, - вдруг тихо, но отчетливо сказал Линце. - Сломай копье.

Гиас перевел взгляд на энкар, словно вросший в скалу на всю длину лезвия-иглы. Вблизи было видно, в разукрашенном узорами древке светится что-то, наверное, те самые препараты бога Науки. Как земная капельница, только эта не дарила жизнь, а растягивала смерть. Но - сломать копье Верховного Бога? У Линце помутился рассудок. Это невозможно.

- Линце... - все же он не мог вымолвить в лицо брату: «Невозможно». - Линце! Это энкар!

- Тогда уходи! - сквозь зубы простонал тот. Линце держался ради брата, но его воля иссякала. Он с силой ударился затылком о скалу, не то застонал, не то засмеялся - уже совсем безумно.

Сила вернулась, злая, белая от гнева. Пальцы сомкнулись на древке энкара, дернули его - причину страшной муки. Копье Верховного Бога оказалось совсем легким и поддалось также легко. Линце коротко вскрикнул, забился. Осторожно удерживая его за плечо, Гиас в два перехвата выдернул копье и отшвырнул прочь. Только услышав глубокий звонкий звук, с которым энкар ударился о пол, он про себя отметил, какое оружие на самом деле тяжелое, и мимолетно удивился, как не почувствовал его веса.

Гиас смутно сознавал, что пошел против решения Верховного Бога, пусть иначе, чем думал. Сейчас придет возмездие - золотая стрела Вестника, но тот не стрелял. Только когда он отклонился, принимая брата на себя, спиной уперся в маленькую землянку. Вестник не выстрелил, потому что Ада бесстрашно прикрыла его собой.

Сила все гуляла по телу. Когда потерявшийся в новой боли Линце неожиданно цепко схватился за его плащ, пьяному от сознания своей новой мощи Гиасу пригрезилось: сейчас он раскидает стражу богов как пыль, унесет брата с проклятой горы живого. Но радость длилась миг. Без подпитки энкара Линце быстро слабел. Пальцы соскользнули с плаща, руки безвольно заболтались. Голова запрокинулась бы, если б Гиас не поддержал ее, опускаясь с ним на колени.

- Я вытащил энкар, слышишь? - заговорил он, пока брат не заблудился во тьме и боли совсем. - Ты был прав. У меня сила Верховного.

- Ты сильнее, - прошептал Линце и улыбнулся в пространство размыто, но искренне. - Верховному помогает доспех.

Агония и мука была, когда Линце вели на казнь, когда читали приговор, когда Гиас шел к скале, примеряясь, как его добить. А сейчас, когда брат умирал у него на руках, не было ничего. Безвременье покоя и бесчувствия - передышка на пути от боли к ярости. Гиас шептал гимн «Любимцев Исы», каким издревле провожают дерзнувших сразиться за божественный трон и проигравших. Можно было найти другие, более личные, более дорогие слова, но тогда голос мог подвести.

«Избранник Безумия, ты коснулся вершины горы, чтоб упасть в глубочайшую пропасть...»

Линце слабо шарил пальцами, то скользя по залитому кровью полу, то путаясь в складках одежды. Так иногда взглядом перед смертью мечутся, надеясь ухватиться за что-то. Гиас сжал его руку, и почувствовал ответное пожатие, но скоро пальцы брата расслабились, рука мертво легла поверх его руки неожиданно тяжелым после невесомого энкара грузом.

Вот и все. Им не встретиться больше ни на одном круге жизней. Боги застыли статуями, никто не мешал им прощаться. Только Ронда-Война вымолвила: «Знак бессмертного», указав на энкар.

«Любимец Исы, ты ушел навсегда, но ты будешь жить - в дерзновении людском и в гневе людском, в священной ярости отчаявшихся», - последние слова гимна падали в пустоту, ведь Линце их уже не слышал. Но в пустоте, которой стал без брата Гиас, они, падая, загорались звездами - белыми колючими горячими звездами истинного гнева отчаявшегося.

- Гиас Дэрео, ты бросил мне вызов в силе. Я буду ждать, когда ты заявишь о поединке за мой трон, - прогремел, как отдаленный гром, все такой же ровный, уверенный голос Верховного. Звезды в пустоте загорелись еще ярче, посыпались частым быстрым дождем, заплясали в глазах... Гиас аккуратно опустил тело брата, все еще стараясь не тревожить рану. Поднялся.

Гнев Линце, ярость Линце текли теперь в нем. Сила кипела в крови. Гиас подобрал энкар и пошел к богам. Он был сейчас умноженный вдвое, тот, кто разрушит их троны. Оружие Верховного жгло пальцы, но казалось таким же легким. Гиас поднял его над головой, чтобы видели все, и переломил.

- Я уже бог! - закричал он. - И мне теперь мало поединка! Я приду сюда во главе армии! История повторится, умноженный вдвое перевернет гору Деон! Мой гнев все здесь сметет, никто не спасется! Клянусь! И это моя последняя клятва! Я разрушу ваши троны!

Боги безмолвствовали. Гиас швырнул обломки энкара Верховному под ноги. Смог бы он перехватить копье раньше, когда оно неслось в цель? Нет... - понимание этого наполнило горечью, но и определенностью: чтобы стать вдвое сильней, ему нужно было остаться одному. Гиас уже совсем спокойно возвратился к Линце. По древнему закону первого из верховных богов, тело убитого доставалось тому, чье оружие его убило. Этот закон Гиас чтил, он не был клеткой, он был кровью Ао, ему придется оставить брата. Он хотел отрезать прядь его волос на память, но опять вспомнил: нет ножа. Поэтому просто снял у него повязку с лица, завязал на руке. Залитые кровью глазницы Линце отразили небо над городом богов, каким оно сейчас виделось Гиасу: багровым, тяжелым, налитым смертью.

Он снял плащ, накрыл им тело брата и тронул бледную землянку, замершую подле.

- Уходим.