Флэшмоб: Лабиринты снов

Присоединяюсь к флэшмобу от Александры Лэнг (https://author.today/post/364433). 

В "Сердце бури" сны играют одну роль: роль связи между людьми, находящимися за много миль друг от друга. Чародеи порой связываются во сне с теми, кто для них важен - в положительном или отрицательном смысле. 

Тут будет по примеру того и другого. Еще одна сцена, где герой попал в сны человека в состоянии предсмертной агонии, звучала во флэшмобах уже неоднократно. 

Первый фрагмент частично пересекается с флэшмобом необычных локаций (https://author.today/post/329017). 

Где-то после этой молитвы Лана и уснула. И снился ей цветущий сад,  каким при мысленном общении всегда показывалась ее душа. Цвели там розы,  лилии, каллы – любимые ее цветы. И на каждый цветок лишь взглянув, она  могла бы с уверенностью сказать, что он отражает в ней – или из ее  собственных качеств, или из связей с другими людьми.

Некоторые из  цветов увяли и пожухли – следствие боли и скорбей последних месяцев.  Особенно старалась она не смотреть на огромную багряную розу, отражавшую  её любовь к Амброусу. Яркая, прекрасная, она давно уж сгнила изнутри, а  шипы её сочились смертельным ядом.

Ядом, которого Лана испила вдоволь.

А  еще там был человек. Человек, уже не в первый раз приходивший в её сны  после того памятного дня. В её снах Килиан был таким, как на портрете.  Цельным. Здоровым. Пребывавшим в мире с самим собой.

Живым.

И  он расспрашивал её о том, как она жила – без него. Расспрашивал, как  никогда бы не спросил при жизни, не веря в то, что ей может быть  действительно интересно отвечать на его вопросы.

А ей, между прочим, было.

- Мы отправляемся в Земли Порчи, - рассказывала она, - Через Елизаров Вал.

Наверное,  наяву она не стала бы рассказывать об этом кому-либо, кроме тех, кому  сказать необходимо. Но во сне ей этот момент даже в голову не приходил.  Просто почему-то казалось, что погибшему другу она может рассказать всё.

Наверняка  при жизни он сказал бы что-нибудь вроде «это опасно». А то и, чего  доброго, попробовал отговорить её. Сейчас же он понимал, что  бессмысленно говорить о том, что оба они прекрасно понимали. Что  бессмысленно просить ее отсиживаться в безопасном месте, когда она могла  кому-то помочь.

Потому и сказал он совсем иное:

- Перед  тем, как пересечь Вал, надень на шею амулет, что я подарил тебе.  Поражение Порчей в Дозакатные времена звалось «лучевой болезнью». Так  что семантически амулет должен защищать от него. Я не уверен в этом, но  шанс велик.

- Я могу защитить себя и своей магией, - заметила Лана, - Но спасибо. Я воспользуюсь твоим советом.

- Спасибо.

Килиан склонил голову, кажется, успокоенный. После чего, чуть помолчав, продолжил:

- Скажи… Ты жалеешь о том времени?

-  Нет, - покачала головой Лана, - Я не жалею ни о чем. Никогда. Я  вспоминаю те времена, когда мы были друзьями – еще не зная ни о том, что  ждет нас, ни о том, что ты адепт Ильмадики. И знаешь? Я вспоминаю их с  радостью. Я рада каждому нашему счастливому мгновению. Я не обесцениваю  их, вспоминая, что они ушли. Вспоминая об этом, я чувствую лишь светлую  грусть. И думая о твоей смерти, я не жалею тебя. Я лишь рада, что  когда-то ты был. Что когда-то ты был моим другом.

Она перевела дыхание, глядя на призрака прошлого, зачастившего в её сны.

- Ну, а ты? – спросила девушка, - Ты жалеешь?..

-  Постоянно, - серьезно ответил ученый, - Я жалею, что у нас не было  больше времени. Жалею, что слишком долго я метался в попытках заслужить  любовь Ильмадики и не обращал внимание на то, что было по-настоящему  важно. Я думаю о том, могло ли у нас сложиться иначе. Мог ли я не  предавать тебя. Мог ли я быть тебя достоин.

Он пожал плечами:

- Наверное, вечные раздумья о том, что больше никогда не совершится, - это и есть Ад.

-  Кили… - Лана запнулась, не зная, что сказать на такую откровенность, -  Не надо… Не казни себя. Не обесценивай всего, что было хорошего. А оно  ведь было. И даже потом, после того, как ты спас меня от казни, я помню  еще множество светлых моментов между нами. Вспомни, как мы танцевали на  балу. Ты еще тогда сказал мне, что от моего вида у всех перехватит  дыхание, и глупые мысли уплывут на задворки сознания. А помнишь, как ты  подарил мне медную розу, созданную твоим чародейским искусством?..

Чародей чуть улыбнулся. Все еще печально, но уже без такой тоски.

-  Да… У нас было много счастливых моментов, - согласился он, - Но я все  равно жалею, что их не было еще больше. Что я не увидел, как ты  улыбаешься, когда не думаешь о войне. Что я не привел тебя в свой дом –  настоящий дом, выстроенный для нас двоих. А еще – что я узнал, как ты  целуешься под принуждением и как – от радости, что ты живая, но так и не  узнал, как ты целуешь того, кого действительно любишь.

Сказав  это, Килиан склонился к ней с недвусмысленными намерениями. Первая мысль  Ланы была о том, что это неправильно – целоваться с призраком. Живые  должны быть с живыми, а мертвые с мертвыми. Нарушать это правило –  противоестественно.

Вторая мысль была совсем неожиданной. Что она,  как ни странно, не против. Так странно. Когда он был живым, от его  поцелуя она чувствовала себя преданной и оплеванной. Но сейчас…

Неужто  все дело в чувстве вины? Неужто не может она никак вывести за грань  восприятия то, что он пошел против своего Бога и погиб – ради неё? А  может, дело было в том, как изменился он, освободив свою душу? Быть  может, лишь пожертвовав жизнью, он стал по-настоящему живым?..

А затем Килиан вдруг отстранился, так и не дав их губам соприкоснуться. Сон начал рассыпаться.

-  Нет, - тихо, но твердо сказал мужчина, - Если ты сделаешь это из  жалости… Это будет мало отличаться от принуждения. Когда-нибудь.  Возможно, в новой жизни. Мы встретимся снова. И я исправлю все свои  ошибки. Стану тем мужчиной, которому ты смогла бы, не кривя душой,  сказать «люблю». Я обещаю тебе, Лана. Но сейчас… В этой жизни. Будь  счастлива. Возможно, с кем-то другим, с кем-то более достойным. Но будь  счастлива. Пожалуйста.

Ответить ему Лана так и не успела.

(с) "Свет погасших отражений", глава "Безмолвные слова" https://author.today/work/112247

Килиан всем телом содрогнулся от боли. В  первые дни он еще пытался выстроить оборону. Но силы были слишком  неравны. Владычица Ильмадика приходила в его разум – и там, легко  сокрушая любое сопротивление, делала что хотела.

А хотела она мести.

Каждый  удар отдавался в его теле изматывающей болью. Падший адепт корчился на  полу кристального грота, неспособный как-либо защититься, и просто ждал,  когда все закончится.

Куда страшнее,  впрочем, были не приступы физической боли, а видения, их сопровождающие.  С каждым ударом они ввинчивались в его мозг, нагло занимая свое место  среди его воспоминаний. Воспоминаний, которые никогда не поблекнут и  будут вставать перед его глазами снова и снова.

Вот  орды Тварей идут по баронству Реммен, сокрушая все на своем пути.  Убивая поселенцев из Идаволла, убивая ансарров, убивая всех. 

«Ты  привел их на смерть. Они все погибли, потому что поверили тебе. Кому  вообще могло прийти в голову поселиться в Землях Порчи?»

Собранное им ополчение не могло противостоять массированному наступлению. А помощь из Идаволла…

Она не пришла.

«Ты  Палач Неатира. Ты действительно думал, что кто-то придет тебе на  помощь? Ты действительно думал, что хоть кто-то не вздохнет с  облегчением, узнав о том, что ты и все твои люди мертвы?»

Первое воспоминание сменялось вторым.

Осуждение.  Обвинение. Снова и снова Палач Неатира шел к своему эшафоту,  ненавидимый, проклинаемый. Снова и снова он видел лица людей, в чью  жизнь он привел войну. Всех тех, кто пострадал от рук адептов и  правления Ильмадики.

Они ненавидели его. Они проклинали его.

И они казнили его.

«Ты  думал, что будет иначе? Есть грехи, которые не прощают, Килиан. Рано  или поздно, но за них приходится расплачиваться. И расплата всегда  одна.»

«Всегда»

Теперь  Килиан знал на собственном опыте, каково это, когда нож гильотины  отделяет голову от тела. Когда шея ломается, передавленная веревкой.  Когда обжигающее пламя пожирает его тело.

Ильмадика  проводила его через все смертные казни, что знало человечество. Иногда,  как сейчас, в этих видениях его казнил простой народ Идаволла, - те,  кто верил в его чудовищные преступления. Иногда адепты, - те, кого он  клялся считать братьями и кого предал. 

Но было и третье воспоминание, и оно было гораздо страшнее первых двух.

Лана.  Ильмадика нашла его самое слабое место. И снова и снова под его  взглядом Лана проходила через немыслимые страдания. Ее мучали и  избивали, ее пытали и насиловали. Тысячи раз она умирала самыми  различными способами, а Килиан, как ни бился, не мог ничего с этим  поделать.

«Смотри. Смотри! Это – то, что принес ей ты. Твоя любовь – вот что убивает её!»

Упрямо,  как молитву, Килиан твердил себе, что это все не настоящее. Он  напоминал себе, что происходит в действительности. Ланы здесь нет. Она  уехала на юг. Она графиня Миссены.

Она счастлива.

Она должна быть счастлива.

Он уже позаботился об этом.

Мысли  снова и снова цеплялись за заклинание, что он впервые сотворил еще в  столице. Его магия была тем, что помогало сохранять рассудок. И эту нить  не могла оборвать даже Владычица.

Впрочем, не сказать чтобы она не пыталась.

Ментальная  экзекуция продолжалась, казалось, годы и века, но проснувшись, Килиан  понял, что спал всего около семи часов. Так уже бывало, и довольно  часто. Ильмадика приходила в его сны не каждую ночь; иногда ему  казалось, что ее подталкивает к этому что-то из событий, происходящих в  ее собственной жизни. В таких случаях остатки привычек бывшего адепта  толкали немедленно защищать её, но зов их был до того слабым, что  заткнуть их не составляло труда.

Ныне бывшая Владычица была для него врагом.

Какое-то  время Килиан лежал без движения, глядя в потолок, привыкая к реальному  миру и усилием воли отделяя настоящие воспоминания от внушенных. Это был  трудоемкий и монотонный процесс, но в целом, молодой ученый уже успел  довести его до автоматизма и больше не боялся ошибиться.  Упорядоченность, дисциплина разума прекрасно помогала не сойти с ума.

За  этим уже привычно последовал ментальный импульс, короткое обращение  разом к магии Сердца и к магии Разума. Каждый раз по пробуждении он  всегда первым делом творил одно и то же заклинание.

«Пусть все сложится так, чтобы Лана была счастлива. Сто процентов или цельная единица. Я так хочу.»

(с) "Тяжесть прощенных грехов", глава "Взгляд на две тысячи ярдов" https://author.today/work/237913