Воскресаем, воскресаем, помирать некогда...

Я совсем недавно поселилась на АТ и еще не очень разбираюсь в здешней жизни, но! Флешмобы, да еще такие интересные https://author.today/post/362678 будто специально  для меня. Поддержу с удовольствием!

Итак, вам надо воскрешений? Ихесть у меня. Точнее, у моих героев.

Номер раз - командир слишком сильно выложился, защищая остальных от древнего ужаса, и отправился по Серому Тракту... Естественно, друзя и сочувствующие умереть ему не дали.

Адалер подошел к судорожно подрагивающей вязкой тьме, поднял обе руки. Ледяной ветер ударил в живую стену, метнулся вдоль нее, нашел лазейку и выскользнул из круга. Маг опустился на одно колено и положил ладони на землю. Узкая тропа промерзшей твердой земли побежала от костра вдаль, за холмы. Над ней невесомой сетью повисли созданные Тайри и Гаем магические щиты. То, что окружало магов, весь этот мрак и ужас, предсмертные крики и проклятия, безнадежность и отчаяние, хлынули в узкий коридор так быстро, как будто на другом его конце все погибшие тысячи лет назад снова обрели бы жизнь.

            Через бессчетное количество минут над потухшим костром в розовом рассветном небе гасли последние звезды. Тихо плакала Кеми — так, как плачут от облегчения, уткнувшись в грудь обнявшего ее Трома. Лежал без движения "снежный принц", на его губах слабо пузырилась кровавая пена. Из последних сил удерживала его жизнь целительница, погрузившись целиком в творимое волшебство.

 — Держи его за руку, Орни, — тихо сказал ваюмн онемевшей от горя женщине, — ты же птица. Расправь крылья и тяни его сюда, к жизни, к любви, к себе. Он у нас, конечно, ледяной, но сердце-то у него горячее. Такое же, как у тебя.

 — А он слишком много отдал холоду... — всхлипнула леди ор Лоуке, опустилась на колени, сжала обеими руками безжизненную ладонь Даля, прижалась горячими губами к пальцам.

            Тайри разлепила спекшиеся губы:

 — Гай, черный каменный флакон из моей сумки. Три капли, и пусть проглотит. Если не поможет...

 — Не поможет, — пророкотал рядом знакомый голос, — а вот я попробую...

Скайяр всмотрелся в лицо мага, ставшее восковым и отрешенно-холодным, стер пену с его губ, склонился, прислушиваясь.

 — Плохо дело, — дракон легко поднял бесчувственное тело Даля, повернулся к Орнери, — сядь удобнее, тебе следует его обнять и держать так... пока все не закончится. Согревай его, птица, согревай и держи всей силой своей огненной души, всем постоянством своей любви. Запомни, это очень важно, ОЧЕНЬ!

Тайри тихо попросила:

 — Приведи его назад, Скай, пожалуйста...

 — Продержись, девочка, пока мы не вернемся. Ты — наша дорога и наша дверь.

Синеглазый распахнул перед собой странный, светящийся мутно-серым, портал. По ту сторону просматривалась неширокая дорога, по обе стороны её высились горы. Секунда — и над ней, мощно взмахивая крыльями, взлетел синий дракон. Он быстро удалялся и скоро совсем исчез из виду. 

            Закончился тяжкий сон, где она раз за разом бежала по глубокому снегу в бальном платье и легких атласных туфельках, пытаясь догнать кого-то важного и нужного. Проваливалась, падала, поднималась и бежала дальше... А потом, поняв тщетность всех усилий, просто ложилась лицом в колючий снег, содрогаясь от беззвучных рыданий. Не догнать, не вернуть, все потеряно, и жить с этим невозможно... Но всему приходит конец, и, в очередной раз обжегшись холодом, она вскрикнула и открыла глаза.

Чья-то горячая ладонь коснулась щеки, и Тайри окутала волна родного тепла, прогоняя прочь все кошмары и вселяя уверенность. Теперь все будет хорошо. Обязательно будет...

 — Гай...

 — Слава Творцу, ты проснулась, — мастер улыбался, но глаза у него были измученные.

 — Я слишком долго спала?

 — Можно сказать и так. Скай сказал — тебя слишком сильно затянула дорога чужой смерти, по которой ты пошла.

 — Что с Далем?!!

 — Жив и уже вполне себе деятелен. Вы с драконом притащили его от самой Черты.

И второе, когда "с того света" тащат уже героиню, не стесняясь обращаться за помощью к очень серьезным сущностям. Оно, конечно, несколько вырвано из контекста, но что ж поделаешь...

К ним уже бежали Даль и Лоцман, расправившись с прятавшимися среди скульптур стрелками, ее тряс за плечи и что-то кричал император — всего этого юная герцогиня уже не видела, уходя все дальше по призрачной дороге, называемой еще Серым трактом — к Грани, из-за которой нет возврата.

******************

            Его величество вынужден был вернуться к ритуалу, а Даррен, послав подальше традиции, этикет, запреты и их последствия, вернулся в Столицу с умирающей Тайри на руках. Как ей помочь, у кого искать совета?

            Скайяр был в бешенстве. О нет, он не кричал и не ругался, но испепелить кое-кого взглядом запросто мог бы. Другое дело, что опыт, выучка и чувство долга не позволили ему попусту тратить энергию.

 — У нас только один выход, — сказал синий дракон, — вытащить кинжал, закрыть рану и догонять ее… там. Сами знаете, милорд, если она переступит Грань, возвращение станет невозможным. Ну-ка, подержите её. Этого еще не хватало! Где только откопали такую гадость...

            Он держал в руках странный кинжал с узким черным лезвием и рукояткой в виде змеи с человеческим лицом, обвившей засохшее дерево. Лицо казалось живым, крохотные глазки-рубины точно следили за склонившимися над кинжалом мужчинами, а рот застыл в надменной ухмылке.

 — Что это? — с отвращением спросил Лоцман.

 — Ритуальный кинжал для человеческих жертвоприношений, атрибут одного забытого культа. На это они и рассчитывали. Никто даже и не вспомнил, кому поклонялись жители крохотного государства тысячу лет назад. А в не-городе есть все храмы, и этого божка тоже. Ох, что-то у меня поганые предчувствия… Быстрее, Лоцман, важна каждая минута.

 — Я готов, но мне, как и любому, нужен маяк, иначе мы не отыщем обратную дорогу. А моим маяком была она…

 — Значит, остается только якорь. Тело. Но имейте в виду, вы потеряете в скорости, и силы будут уходить быстрее.

 — Разве у нас есть выбор?

            Выбора и правда не было, как и времени, потому что кинжал рассек не только мышцы и сосуды. Он рассек почти все нити, связывающие Тайри с жизнью, и заманил её на ложные пути, выудив из памяти самое желанное и поманив им по ту сторону Грани. Даррен пытался догнать стремительно уходящую по Серому тракту любимую — и не мог. Не хватало опыта, умения, сбивал с дыхания и останавливал сильнейший встречный ветер. Живым не место на этом пути… В третий раз, вынырнув из мучительного погружения в мир холода и кошмаров, он с отчаянием взглянул на синего дракона.

 — Скайяр, может, у вас это получится лучше, чем у меня?

 — Нет, милорд. Какие еще средства у нас есть? Думайте быстро, ее жизнь утекает.

            Лоцман вместо ответа не создал — пробил Короткий переход, за которым виднелись тонкие белые колонны среди синих цветов.

 — Я попрошу помощи у Двуликой. Надеюсь, мне не откажут.

            Богиня не отказала, но было заметно, как она колеблется, принимая решение. Видимо, оно затрагивало Весы и чем-то грозило ей лично.

 — Я помогу тебе, Лоцман. О последствиях мы поговорим после, а сейчас — лети за девочкой, зови ее назад, найди правильные слова. Я сделаю так, чтобы она услышала. И имей в виду, ее притягивает не просто Грань, как и все жертвы, она пойдет к Ненасытной Пасти. Тебе надо успеть до развилки, — Двуликая коротко коснулась губами лба Даррена, а потом положила свои ладони поверх его пальцев, удерживающих голову Тайри, — не бойся, я побуду твоим маяком.

            Местность, по которой легко скользила подгоняемая чужими чарами Тайри, и медленно продвигался вслед за ней Лоцман, была куда страшнее Тропы и холоднее Гроннских ледников. Все тот же встречный ветер постепенно слабел, словно уверившись, что помешать он не сможет. Вскоре усыпанный острыми камнями и ледяными глыбами подъем закончился, и под ногами захрустело снегом ровное, как стол, плато. Даррен знал, что оно для всех заканчивается обрывом. Гранью, последней чертой, да как только ее не называли… Прямо пролегала широкая утоптанная дорога, по ней во все времена следовали тысячи и тысячи. А дальше, почти у самого края, от нее отходила узкая тропка, и снег на ней был всегда окроплен свежей кровью. Вела она в странное место, более непроглядное, темное и жуткое, чем тьма за Гранью. Ненасытная Пасть, забирающая все, включая посмертие, и чужую память о жертве. Целительнице оставалось пройти всего пару десятков шагов до развилки, а Даррен в очередной раз не успевал.

 — Тайонна! Тайри! Стой! Пожалуйста, подожди!

Тайри на секунду замерла, потом тряхнула головой и пошла еще быстрее.

 — Да стой же! Посмотри на меня!

            Бесполезно. Не слышит или не хочет слышать, зато видит нечто, созданное специально для нее подлыми чарами кинжала и стремится к этому… Откуда он взялся? И кто это вообще такой?!

У развилки, на кровавой тропке стоял зверь, более всего напоминающий не очень крупного волка. Глаза отсвечивали болотной зеленью, по черной шкуре постоянно пробегали сполохи, и тогда казалось, что это не шкура, а рябь на воде. На морде и шее отливали золотом и серебром какие-то призрачные знаки. Тайри, точно не видя препятствия, сделала пару шагов к тропе. Волк подобрался и зарычал, вздыбив шерсть на загривке. Он явно был союзником и не пускал целительницу к Ненасытной Пасти.

 — Уводи! Уводи ее скорее, пока я могу удерживать жадность и голод Пасти! Ну же! — расслышал Даррен в зверином рыке. А голос-то знакомый! Не может быть…

 — Не хлопай глазами, Лоцман! Я думал, ты куда решительнее. Давай, попытайся достучаться до нее еще раз. Увы, она должна пойти доброй волей.

 — Но как ты…

 — Не важно. Я успел, это главное. Убирайтесь отсюда оба… — знаки на шерсти волка вспыхнули на мгновение, а потом погасли, рык сорвался в хрип.

 — Она любит тебя. Она будет тебя искать.

 — Я тоже ее люблю. А вот искать меня не нужно. Уже…

 — Но почему ты не пришел раньше?!

 — Повторяю, не трать время, Лоцман! Я сделал то, что еще мог для нее сделать. Знаешь ли, когда неспособны сломить волю и искалечить душу, ломают и калечат тело. Отвратительно, когда ты уже почти перестал быть человеком, но остаешься магом и ничего не можешь… Я смог, и рад этому. Уходите же! — волк встряхнулся, ударил в промерзшую землю передними лапами, и Тайри, а вместе с ней и Даррена отбросило к началу протоптанной дорожки.

 — Тайри, милая, обернись. Пойдем домой, — позвал Лоцман, и она медленно повернула голову на голос, точно не видя его. Может, и вправду не видела?

 — Зачем? Кому я там нужна? Мое место здесь, меня ждут…

 — Дома тебя тоже ждут, ты же не бросишь родителей, брата, друзей… Тайри, не отворачивайся! Послушай! — Даррен сорвался на шепот, но кто-то другой, дремавший глубоко внутри, расправил плечи, вздохнул полной грудью и сказал глубоким и сильным голосом — именно таким, который только и можно услышать, когда все чувства застилает смертный морок. — Ты мне нужна — навсегда, как сердце, как солнце, я без тебя жить не смогу.

            Она замерла, потом сделала шаг в обратном направлении, оглянулась в сторону развилки, но там уже никого не было. Только нависало над близким — руку протяни — горизонтом нечто хищное, чернее тьмы. Кто-то шагнул ей навстречу, обнял ее так нежно, так горячо, что холод в страхе бежал из тела, сердца и мыслей. Кто-то прижал её к груди, совсем близко сияют зеленые глаза, ей шепчут: ничего не бойся, со мной — ничего не бойся! Рвут ветер и пространство сверкающие золотые крылья, что-то быстро и глухо бьется под гладкой то ли кольчугой, то ли чешуей, и Тайри понимает, что это сон. Всего лишь сон, где кошмар по счастливой прихоти неизвестно кого закончился доброй сказкой. Она улыбается — как же можно не улыбаться, если счастье полета едва не разрывает тебя на части? Улыбается, пытается распахнуть руки, как те крылья, что несут ее в вышине, и открывает глаза.