"О кораблях и иных плавсредствах"

Лан, фиг с вами, уговорили. 

Как говориться, присоединяюсь. Вот сюда: https://author.today/post/363987, спасибо надо сказать Елене Станиславовой. Предупреждаю: многа букав

А по сути, нарезка эпизодов. Итак, поехали

Знакомство с кораблём

Сарай оказался ангаром. А внутри было не так уж и просторно, наверно частично, из-за стеллажей, что протянулись по стенам с досками, брусками и другими деревянными заготовками, но в основном за счет того, что в центре возвышался ДРАККАР! 

Раньше, до того, как стать попаданцем, я не сильно интересовался кораблями викингов. Видел их в основном в кино. И первое, что меня поразило – какой же он здоровый! Понимаю, что внутри ангара сложно оценить пропорции, но… 

Во-первых, он длинный! Я прошелся вдоль неспешным шагом. Ого! Без малого тридцать шагов. Это же… 

Двадцать с лишним метров. Хм… Я пересчитал. Ну да, я бы сказал – двадцать один метр. В цифрах выглядит не так уж и много. Зато, когда смотришь со стороны – впечатляет!

Днище сложноизогнутой формы. Не такое, как я привык видеть на картинках: прямые, или скошенные борта, и плоское как у больших кораблей днище. Или закругленное как у яхт. Нет.

От выступающего вниз массивного киля, набранное из досок внахлест днище выгибалось как крыло птицы – не знаю, почему мне в голову пришла такая аналогия, – а потом плавно, без резкого перегиба переходило в борта, на последних трех досках – вертикальные. 

Кстати, а вот в высоту корабль оказался не такой уж и большой: от киля до края борта, если смотреть в середине корабля - как раз в рост взрослого мужчины. В привычных мне единицах я бы оценил как метр восемьдесят. 

И весьма узкий: по моим прикидкам, в той же середине – самой широкой части корпуса – как раз двух взрослых можно положить голова к голове. Итого… Три шестьдесят что ли?

– Слушай, – я тихо поинтересовался у Си́ндри, который также как и многие обходил корабль кругом, задрав голову, – а он не слишком узкий? Не развалится на волне?

– Что ты! – так же тихо ответил паренек, – У ярла «Водяной змей» почти в полтора раза длиннее этого, а шире совсем на чуть-чуть, и ничего, уже сколько лет служит верой и правдой… А говорят у конунга корабль еще длиннее и тоньше, но его я не видел. 

– И зачем? … – начал опять я.

– Скорость, – не дожидаясь вопроса ответил Си́ндри, – знаешь какой скорости можно достичь под парусом, при благоприятном ветре?

Я помотал головой. Ну, удиви меня.

– Он идет со скоростью хорошей скаковой лошади! – победно взглянул на меня Си́ндри.

***

– Балласт будешь брать, форинг? – послышался голос Крока.

– Балласт? – Сигмунд перевел вопросительный взгляд на Фритьефа. 

Тот пожал плечами.

– Давай возьмем половинный. Парус пока нам не ставить, но чтоб по пути в Борг не валяло надо бы догрузиться. Мы же сейчас без припасов, да с неполной командой пойдем.

– Половинный, – Сигмунд кивнул корабельщику.

– Тогда с тебя пол марки, – как ни в чем не бывало хмыкнул Крок. – Камни вон те берите.

И он показал на довольно крупные валуны что лежали в прибое под берегом, метрах в двадцати от пирсов.

– Четыре эйрира за кучу камней? – возмутился Сигмунд, – Да это грабеж! Больше трех не дам!

– Хорошо, – спокойно кивнул Крок, – три так три. Как укладывать знаешь? 

– Разберемся, – буркнул Сигмунд, отсчитывая деньги, – Фритьеф, организуешь?

Ветеран молча кивнул, повернулся к нам.

– Парни, вон те камни, – указал рукой, но мы уже и сами видели, – хватаете, и несете на корабль. Пошли.

Пошли, так пошли. Все, конечно за исключением хольдов отправились в заданном направлении. Камни приходилось забирать из зоны прибоя, так что мы моментально вымокли. Я выбрал камешек по силам, ухватил двумя руками, поднапрягся… И-эх! Взвалив на грудь перед собой, потащился обратно. 

Фритьеф тем временем вместе с Калле поднимал щиты – палуба оказалась разборной. Прикольно! Под ней как обнажившиеся ребра торчали шпангоуты. Кстати, подпалубное пространство оказалось не глубоким, не больше метра в глубину у киля, но широким.

– Давай сюда, и сюда, – указал рукой Фритьеф. – Да что вы скачете туда-сюда, как зайцы! Ну никакого соображения! Берси, Торстейн, – окликнул он ближайших к себе, – оставайтесь здесь. Будете принимать балласт и укладывать, куда я покажу. Остальные – таскайте до пирса! 

– Молодёжь! – поддакнул ему белозубой улыбкой Ойвинд.

Они вместе с Снором тащили на плечах длиннющее бревно. Я сообразил: да ведь это мачта! Ничесе! Больше половины длинны драккара – точно выше десяти метров. Вот это да! За ними Бо́лли и Моди тащили бревно потоньше, я бы сказал – толстую жердь. Такой же длинны. А это что? Запасная?

– Слышь, Си́ндри, – шедший с громадным валуном Бьярни умудрялся даже не сильно запыхаться, – чё-то я глянул на днище, а там доски, из которых обивка сделана к этим… слегам, веревками привязаны. Эт вообще нормально?

– Какими веревками? – задыхаясь спросил шустрик. – К каким слегам?

– Ну этим, гнутым.

– К шпангоутам?

Слова давались Си́ндри не легко, мы шли уже по пятому разу и пот обильно стекая по лбу норовил попасть в глаза. Я вообще молчал – берег дыхание. С жерновом я бегал, и даже в горку, но тот был явно легче этих балластных камешков.

– Да не знаю я, как там все правильно зовется. Но мож форингу сказать, а? Как думаешь?

– Ща, – выдохнул Си́ндри, – сам гляну. Покажи мне свои веревки и слеги.

На обратном пути за следующей партией камня Си́ндри просвещал крестьянского парня, а заодно меня, Фре́ира и пару-тройку парней, решивших погреть уши.

– Это же не веревки, Бьярни, хвостокрут ты овечий. Это размочаленные еловые корни! Они знаешь какие крепкие?

– Все равно, – набычился парняга, – а чё это доски меж собой знатными такими гвоздями сбиты, а к этим твоим шпан… короче слегам гнутым корнями привязаны? Гвоздей что ль не хватило?

– Мозгов у тебя не хватило, – передразнил шустрик крестьянского парнягу, – это специально делается. Видел какой корабль длинный? Если обшивку к силовому набору гвоздями прибить, на волне корабль развалится. А так обшивка будет играть относительно шпангоутов, и весь корпус гнуться. Корабль будет как будто обтекать волну. Понял?[1]

Но видимо для Бьярни высказанные шустриком доводы оказались словно из области высшей математики. Он только уточнил:

– Не развалиться, говоришь? 

– Обещаю! – хлопнул его по плечу Си́ндри.

Хольды за то время, пока мы таскали тяжести, загружая корабль, успели установить мачту. Меж «подходами» я видел, как сначала в здоровенный чурбак на дне корабля, что над самым килем вставили мачту, а затем раскрепили, вложив в горизонтальный паз позади мощный брусок. Кстати, вторая «жердь», как я ее окрестил, оказалась реем. У нее по середине была сделана петля, в которой она скользила по мачте, а сам рей поднимался специальной снастью, пропущенной через блок на верхушке мачты. Пока что рей развернули вдоль корабля, чтоб не мешался. Мачту раскрепили несколькими оттяжками, корабль все больше приобретал вид драккара из фильмов.

[1] Реальная технология при строительстве скандинавских кораблей. На некоторых видео постройки современных реплик их иногда видно. Вместо корней могли использоваться кожаные ремни или лыко.

Первый раз на веслах

Бо́лли и Моди смотали со столбиков пирса канаты, крепившие наш «Морской ворон», перепрыгнули на борт, и шестами вытолкали корабль.

– Удачи, Сигмунд! Удачи, ребята!

С берега нам махали Крок с тремя помощниками. Удачи нам, мысленно согласился я.

– Весла! – раздался противный, каркающий голос. 

Я непроизвольно уставился на говорящего. Им оказался тот самый старикан с большим сизым носом. Высохший, как саксаул, да еще и одетый во все черное, только седые волосы и косматые седые брови выделялись контрастом на этом фоне. Он стоял на корме, вцепившись одной рукой в палку, отходящую от руля, подвешенного за правым бортом. 

Никто не отреагировал. Корабль по инерции неторопливо отдалялся от пирсов, от ангара на берегу. Оставшиеся корабельщики начали суетиться вокруг приготовленного к ремонту кнорра. Было бы интересно посмотреть, как они его будут затаскивать в ангар. Наверно какими-нибудь лебедками?

– Весла!!! – надрываясь проорал старик.

За спиной, со стороны носа послышался звук ударов дерева по дереву. Снор, сидящий перед Бьярни тоже взял свое весло, и вставил в дырку в борту.

Хм, ну ладно. Весла, так весла. Поднял свое. Длиннющая, метров пять с лишним жердина с лопастью на конце. И как тут? У дырки, что была прорезана в борту, как раз на высоте моего колена оказался сделан паз. Ага, наверно, чтоб лопасть проходила. Прикольно придумано! Вставил весло. Ладно, уговорили, не дырка – весельный порт, буду правильно называть.

По плечу похлопал Си́ндри, я обернулся. Ага, понятно: и он и Снор сидели не вплотную к борту, как я, а на некотором отдалении. Переместился, чтоб оказаться с ними на одной линии, передал Бьярни. 

Пока и остальные дренги, косясь на хольдов, да на тех кого отцы подготовили к первому выходу высовывали весла, усаживались для гребли, Фритьеф представил нам носатого.

– Слушайте все! Это – Кнуд Хольмсон. Он наш кормчий. На воде слушаться его: как грести, когда парус ставить всё будет говорить он. Понятно?

По кораблю прокатился нестройный гул подтверждений. 

– Давай Кнуд, командуй!

– Весла в воду! – прокаркал Кнуд.

Снор, за которым я наблюдал через плечо Бьярни, наклонился вперед, а его весло пошло назад, заносясь для гребка. Я постарался тут же повторить это движение, а вот Бьярни зазевался. За бортом раздался треск сталкивающихся лопастей.

– Весла в воду! – заорал, надсаживаясь кормчий, отчего его носяра посинел еще сильнее.

– Стоп, стоп, стоп! – подключился Фритьеф.

Он вышел к Кнуду, встал рядом.

– Так, сейчас слушать меня! – выждал паузу, – Чтоб грести одновременно, каждому смотреть на спину впередисидящего. Он наклонился – ты наклонился. Он опустил весло в воду – ты опустил весло в воду. Он откинулся и сделал гребок – ты тоже. Ясно? Поломаете весла, вычту из доли!

– Ты, – он обернулся к Торольву, сидящему крайним в другом ряду. – Смотришь на Снора, и повторяешь его действия в точности! Ты должен грести одновременно с ним!

Странное решение, подумал я, а не проще вместо Торольва посадить кого-то из опытных хольдов? Ведь они со Снором, как его? Загребные кажется. По ним все равняются. Конечно, идея что как стоим в строю, так сидим за веслами прикольная, но может стоило отступить? Ладно, наверно Фритьеф знает, что делает. Лишь бы не угробили нас, с вашими правилами и традициями.

– Давай Кнуд! – опять махнул рукой Фритьеф, и остался стоять с ним рядом.

– Весла на воду! – снова прогорланил кормчий. – И-раз!

На этот раз нам даже удалось сделать гребок, и корабль, получивший ощутимый толчок вперед заскользил по водной глади. 

– И-раз! – каркнул Кнуд.

Новый гребок подтолкнул не успевший остановиться «Ворон» еще.

– И-раз!

Корабль шел все быстрее! Но все равно, время от времени слышался стук сталкивающихся весел. А еще, оказалось не просто выдерживать угол, под которым надо опускать весло. Я пару раз гребанул излишне глубоко, а на третий, стараясь чтоб весло, так же как у Снора, зацепило поверхность лишь лопастью, поаккуратничал, погрузил не слишком сильно, отчего при гребке весло лишь чиркнуло воду, и довольно сильно шарахнуло по веслу Бьярни.

– Асгейр! Сухопутный тролль! Аккуратнее!

Да, Фритьеф, да, я пытаюсь! Сейчас я во всю жалел, что так и не вытащил ту лодку, и не потренировался в гребле. Весь мой опыт, это катание в парках на легких лодочках, где у весел есть уключины, и сами они куда легче, да и не приходится следить за соседями, стараясь не выбиться из общего ритма.

Наконец тянущиеся по обеим сторонам такие близкие берега закончились, мы вышли из бухты на простор фьорда. Тут же появился легкий ветерок, корабль закачало на несильном волнении. Полетели первые брызги, поднимаемые веслами. Я, с удивлением уставился на борт корабля – да он «дышит»! Брус, проходящий по самому верху бортовой доски, ходил туда-сюда на несколько сантиметров. Это же борта расширяются и сжимаются по мере прохождения волны! Вот, значит, как работает эта конструкция – привязывание корпуса к шпангоутам веревками! 

Но тут же другая мысль холодной волной пробежала вдоль позвоночника – а доски от этого не разойдутся? Корабль течь не даст? Непроизвольно глянул в сторону берега. Фух, если что – отсюда доплыву. А вот другим не позавидуешь! И что они до сих пор спасжилеты не придумали? Но потом вспомнил виденные, еще зимой, вдали, океанские волны… Меня передернуло: ну да, если на таких волнах корабль потонет, да вдали от берега, там наверно и жилет не поможет. 

– Гребите, овцепасы! Навались! И-раз!

Какой же он занудный! 

Мимо меня к Фритьефу прошествовал Сигмунд. При этом он постоянно хватался за так удачно лежащие шпирты и за рей.

– Ну что, в Борг? – спросил он ветерана.

– Да ты что?! – брови Фритьефа взлетели домиком, – ты посмотри на них. Они же весло первый раз в жизни видят! Им тренироваться и тренироваться еще, прежде чем сможем в море выйти. 

Сигмунд вздохнул, и отправился обратно на нос.

Гоняли нас Кнуд с Фритьефом по фьорду еще долго. Я полностью промок, от летящих брызг, а если бы не гребля, замерз на ветру, наверно, насмерть. Все, у кого были плащи уже в них закутались, а я в сотый раз пожалел, что не вернулся тогда за плащом. 

Мышцы горели, поясницу ломило.  Сколько мы гребли? Час? Два? Вечность? Счет времени я потерял. 

– Довольно, Фритьеф, уже темнеет. Ты же не будешь гонять парней всю ночь?

Сигмунд! Как же я тебе рад! Дай я тебя расцелую! Еще бы немного, и я просто рухнул бы с рундука и сдох.

– Когда нас пугала ночь? – проворчал упоротый ветеран, но в итоге скомандовал. – Давай, Кнуд, к берегу. 

Свободных мест у пирсов не оказалось.

– Вот и отлично! – Фритьеф обрадованно потирал ладони, – Когда это мы высаживались как торговцы? Давай вон туда.

Вскоре корабль ткнулся носом в песчаный пляж.

– Убрали весла! – прокаркал Кнуд.

Я вытащил свою ныне неподъемную дубину, уложил вдоль борта. Обернулся. Корабль вылез носом на песчаный пляж, как раз недалеко от того места, где наши «старшие» устраивали отбор в команду. 

– Так, сейчас вы освоите еще одну науку. Высадка с корабля на берег. – Ветеран прохаживался меж рядами. – Слушайте и запоминайте. Спрыгивать только с носа, под кормой может оказаться глубоко. Правый ряд спрыгивает вправо, левый – влево. И сразу занимайте свое место в строю! Не важно куда высаживаетесь: вражий берег, дружеский, или даже как сейчас – родной. Спрыгнул с корабля, и в строй!

Я встал. Ого! Меня тут же повело! Так вроде бы корабль не качает? Пришлось даже по примеру Сигмунда схватиться за рей.

Фритьеф первый, показывая пример перелетел через борт, лишь слегка коснувшись рукой верхнего бруса, исчез из виду. Сигмунд, с важным видом продолжал стоять под носовым штевнем. 

Парни по очереди спрыгивали с двух сторон от высокого носа, вот и Си́ндри, мелькнув в воздухе распахнувшимся плащом улетел вниз. Черт, вправо было бы прыгать сподручнее. 

Оперся правой рукой о борт, толчок, короткий полет… Плотный песок ощутимо толкнул в стопы, высота борта на носу оказалась по плечо. Меня повело, оперся о борт, и тут же отскочил, освобождая место следующему… Сзади раздался шум, будто уронили мешок с мукой! Меня обдало брызгами. Взрыв хохота прокатился по берегу.

Обернувшись, я увидел растянувшегося в прибое Бьярни, парень грохнулся плашмя! 

– Что за беременная корова? – взревел Фритьеф. – Асгейр, а ты чего встал?!

Не отвечая, протянул руку Бьярни, рывком вздернул его на ноги, и мы шустренько пристроились рядом с Си́ндри. Мгновеньем спустя левее встал Снор. Все.

А нет, не все. Левее Снора пристроился Кнуд. 

Наконец к Фритьефу присоединился Сигмунд, встал чуть сзади, с независимым видом, и картинно сложил руки на груди.

– Хорошо парни, – Фритьеф, засунул большие пальцы за пояс, начал раскачиваться с пятки на мысок, – более-менее стало получаться. В море, с такими успехами, вам еще рано, но спасибо что хоть корабль довели до Борга и не перевернули. Завтра, с утра жду всех здесь. Со всеми вещами! Это, – кивнул он на корабль, – теперь ваш дом. Все хранить на корабле! А сейчас можете расходиться.

Из меня как будто выдернули стержень… Ой, мама! А что, на берегу тоже качка бывает?

Первый выход в море

Наконец поворот фьорда закрыл от нас Борг, усадьбу ярла, пристани, весь покидаемый мир, остались только высокие стены вокруг, да плеск весел, отражаемый эхом от близких скал. Даже ветра не слышно – плывем как сквозь колодец. Под ложечкой засосало, почему-то перехватило горло. Где-то в глубине души шевельнулось: когда я увижу вновь этот берег? Хоть и не родной, но прожил я здесь достаточно, чтоб немного привязаться. Все ж какая-никакая стабильность была. Да и увижу ли? 

Сидящий впереди Бьярни подергал завязки плаща из козлиной шкуры, будто тот душил его, кто-то поправлял шапку, кто-то вытирал ладони о штаны, кто-то утирал лицо. Более-менее ритмичный темп гребли сбился, но ненадолго.

– И-раз! И-раз! Ну-ка не спать!

Еще несколько минут гребли, и новый поворот стенок открыл устье. Включили ветер. Засвистели снасти свою унылую песню. Над головой, на самой верхушке мачты обвисший было вымпел поднялся, распрямился и завибрировал-застрекотал на ветру, словно крылья огромного жука.

Еще несколько взмахов веслами. В затылок, на плечи, на спины полетели брызги - первая, относительно крупная волна, разбившаяся о высокий нос, поприветствовала нас по-своему. К скрипу весел в бортовых отверстиях добавился скрип корабельного набора. 

Я непроизвольно бросил взгляд через плечо. У носового штевня еще одна стоящая в полный рост фигура. Фритьеф, так же как Сигмунд на корме вцепился в вертикальный брус, пока еще не украшенный головой дракона. Он так же, как наш форинг безотрывно смотрел, только не назад, на оставленный берег, а вперед, в открывающуюся даль. Что чувствовал ветеран? Не знаю, может надежду, как и я?

Оборачиваться начали многие, все-таки большинство открытое море видят впервые, вся их вода до этого была либо в бадье, либо в мелкой речушке. Ну может быть некоторые видели фьорды. Но вот так, чтоб впереди: вода-вода и никакого берега? Охи-вздохи, шевеление…

– А ну чего уставились? Навались, малахольные, еще насмотритесь. Давай! И-раз! – Фритьеф что-то почувствовав развернулся.

Весла вновь погрузились в свинцовую воду, изгибаясь вцепились в нее, отбрасывая вместе с брызгами и пеной назад, за корму. К скрипу весел и свисту снастей вновь добавился треск силового набора – корабль взбирался на первую, по-настоящему океанскую волну.

После того, как тянущиеся по обоим бортам корабля высоченные скальные берега Борг-фьорда остались за кормой, шли на веслах еще не меньше часа, наблюдая как обрывистая береговая черта постепенно уменьшается, как бы погружаясь в пучину. 

Первый шок от вида открытого моря у меня уже прошел. Или не прошел, а я задавил его куда-то глубоко, и двумя руками удерживал там, не давая страху вырваться наружу. 

Как не готовил себя к чему-то подобному, повторяя как мантру, что ребята не первый день ходят по морям, и уж точно Фритьеф с Кнудом знают, что делают, но когда «Ворон» первый раз ухнул с гребня волны куда-то, как в пропасть, на миг подарив ощущение американских горок, а по бокам встали закрывающие горизонт водяные горбы … признаюсь, вместе с кораблем куда-то в желудок или ниже упало и мое сердце. 

Несмотря на скрип весел, ухо выхватило прокатившийся по палубе судорожный вздох. Раздавшийся в следующую секунду звук заставил вздрогнуть не одного меня, но это скрипуче-противно рассмеялся наш кормчий: думаю, у большинства дренгов в этот момент лица были белее бумаги.

После поворота влево поставили парус, для чего половина команды по-прежнему давала ход на веслах, а вторая половина, распределившись по висящему вдоль корабля рею высвободила из завязок парус, и придерживала его до тех пор, пока трое парней поздоровее вместе с Фритьефом, с хеканьем налегая на фалы, перекинутые через блоки на верхушке мачты, не подняли рей вверх. 

Далее, оперируя шпиртами и еще одними веревками, кажется их называли брасы, рей с парусом развернули почти что поперек судна. Как раз в этот момент корабль поднялся на очередной гребень, и парус с громким хлопком натянулся.

Опять екнуло сердце – сейчас эта тряпка, на чье изготовление женщины двух одалей убили всю зиму с треском лопнет по швам… и мы, развернувшись, вернемся в порт. 

Нифига! Я только заметил, как натянулась до состояния струны одна из вант, закрепленных как раз рядом со мной, и корабль ощутимо прибавил ходу.

– Суши весла, обормоты! 

Прошло еще не меньше получаса. Рундуки сдвинули к бортам и развернули, чтоб не мешались. Подсмотрев за хольдами, я уселся прямо на палубу, облокотился спиной на борт. Не VIP-класс, конечно, но… Если подстелить чего-нибудь мягкое, то в принципе жить можно. Еще бы холодные брызги не залетали! Мелькнула мысль: «А если дождь»? Но после нескольких часов гребли думать было натурально лень, хотелось просто сидеть, тупо пялясь в пространство, и чувствовать, как перестают дрожать руки и отпускает поясницу. Ребята опытные, успокоил себя я, что-нибудь придумают.

Полгодика спустя...

Растолкали меня еще до восхода.

– Подъём, лежебоки! – Кнуд уже не спал, крутил головой по сторонам и, по всему видно, торопился. – Горячая еда, баня и сговорчивые девки ждут по ту сторону моря, будете телиться, не видать вам их ни за что!

– Умеешь ты старик поднять настроение с самого утра, – проворчал хмурый Регин, выпутываясь из плаща и одеял.

Я, перегнувшись через борт, зачерпнул холодной воды, кое-как ополоснул лицо, прям ощущая, что только размазываю по нему грязь и кожное сало. Когда мы последний раз мылись? Уже и забыл. Сжевал полоску вяленого мяса да сгрыз пару таранок. Подошел к бочке с питьевой водой. В той едва плескалась треть – подходящих ручьев да речек тоже давненько не попадалось. Несмотря на появившийся запах, наполнил флягу, чтоб не бегать потом каждый раз, как пить захочется.

– Хватит собираться, Волчий остров сам к вам не приплывет! – подгонял Кнуд уже усевшийся на свое место у рулевого весла.

Вышли на веслах. Ветра почти не было, корабль раскачивало на огромной океанской зыби.

– Эй, Кнуд, – крикнул я, – ты ж говорил, что нужен хороший ветер? А это что?

– Погоди, – ухмыльнулся старик, – ща как из-за берега-то выйдем, по-другому заговоришь.

Мимо, меньше чем в полукилометре тянулся высокий и скалистый западный берег северной оконечности Вестлёнда. 

Как только прошли Зуб, так сразу «включили» сильный восточный ветер, от которого до того закрывал берег. Усилилось и волнение, через борт полетели клочья морской пены.

– Ставим парус!

Как же хорошо, что я не задействован в этой процедуре! При таком волнении это сродни акробатике. 

Наконец, «Морской ворон», хлопнув натянувшимся парусом, то вскарабкиваясь на волну, то ухая вниз, в брызгах, в пене, со свистом ветра в снастях направился в одному Кнуду известную точку на горизонте.

– Хорошо, что не пошли в Бьёрке! – крикнул, довольно улыбаясь, кормчий, – Чую восточный ветер установился надолго. Шли бы вы сейчас на веслах против такого!

Из-за ветра, задувавшего аккурат в правый борт, наш левый постоянно забрызгивало. Многие парни с моего борта перебрались под противоположный, а на меня навалилась апатия. Делать ничего не хотелось. Я закутался в плащ из шкуры козла, кстати – гениальное изобретение: длинная сальная шерсть почти не намокала, позволяя каплям скатываться, а сам он отлично защищал от ветра; облокотился спиной на «дышащий» на волне борт, вытянул ноги по палубе. Хоть кожа сапог и была провощена и многократно промаслена, всё равно постепенно начинала пропускать влагу. Но просочившаяся до тела вода нагревалась от кожи и не холодила, а вот штаны, в том месте, где они уже не закрывались плащом, но еще не скрывались под голенищами, намокли, хоть отжимай. Подумал, что надо будет на будущее обзавестись еще одним козлиным плащиком. Да и шапкой из козлиной шкуры: какой-нибудь колпак, наподобие того, что носил Робинзон Крузо на картинках. Хоть и смотрится по-дурацки, но если будет защищать голову лучше, чем промокшая вязаная шапка да суконный капюшон – то плевать кто-что скажет или подумает.

Минуты тянулись как мед из ложки, сплетаясь в такие же тягучие часы. Мысли ворочались как мухи, попавшие в тот же мед. Сказать, чтоб холодно? Да нет, привык. Если не шевелиться, чтоб намокшая одежда не елозила по телу, то вообще «ок». К виду ходящего туда-сюда борта уже привык, как и к вантам и брасам, то прослабляющимся, то натягивающимся, до состояния струны. Свист ветра, грохот волн, скрип досок… По фигу. Вздымающиеся выше бортов пенящиеся валы, застилающие горизонт? Наверно не утонем. 

Апатия…

Сколько времени прошло сказать трудно. Небо теперь было затянуто сплошной облачной завесой, и солнце видел только Кнуд, благодаря своему «солнечному камню». Кстати, что-то последнее время он часто стал к нему прикладываться, проверяя в какой части горизонта заоблачное светило.

Второй раз легко засвербило в груди, когда до сознания наконец достучался тот факт, что кормчий что-то долго не сверяется с местоположением светила… Эй! А солнце-то зашло! Вокруг по горизонту разлились сумерки.

Мимо меня снова протопал Сигмунд.

– Старик, ты же говорил, что до острова дойдем засветло? И что после заката ты не сможешь выдержать направление?

В его голосе не слышалось ни угрозы, ни возмущения, но мне почему-то показалось, что форинг изо всех сил старается не подавать вида.

Кнуд по-стариковски пожевал губами, глянул на парус, на длинный вымпел на верхушке мачты, что указывал направление ветра, зачем-то огляделся по сторонам.

– Направление я и по ветру выдержу, он весь день стабильно с востока дует. А что до «засветло» … – вздохнул, поджал губы, – Ветер боковой, скорость ниже… Да и не обещал я до острова засветло, нам бы ориентир увидеть. Ни чё, форинг, доставлю я тебя на Волчий, не переживай.

Не знаю, долго они еще играли бы в гляделки, но тут лицо старика наконец разгладилось, на губах появилось что-то похожее на улыбку.

– А вон и трон Локки. Теперь-то точно дойдем!

Сигмунд обернулся. Я тоже проследил взглядом туда, куда смотрел Кнуд.

Вот оно как! Низкие, уже темные тучи на горизонте как будто чем-то подсвечивались изнутри, отчего вид картина приобретала зловещий.

– Ты куда нас привел, старый? – с еле уловимым страхом проговорил Сигмунд.

Я его не винил, самому что-то сделалось жутковато.

– К Волчьему острову, куда и шли. Или ты не знал, что у него в центре огненная гора? Это и есть, Трон Локки.

Сигмунд не ответил, смерил старика долгим взглядом и утопал на нос.

И чутка из фон Фиркса, для наглядной иллюстрации: