Флэшмоб про реанимацию, или как там правильно было?

Так, значит. Прошел тут слушок, что в "Русском сонме", а именно в "Горьких травах", есть какое-то это-самое. А давайте, в таком случае, посмотрим, что же на самом деле есть в "Лунном стекле", первой книге "Трав". Потому что, о ужас, этого-самого там и в заводе нет, а есть озеро Лубенское, малый мобильный госпиталь, не первый год работающий в полевом режиме, измотанные вусмерть врачи, и довольно сложные тема, для фантастики немного нехарактерная - военная медицина. Ну и математика в количестве, потому что те, кто эти книжечки почитывает, знает, что математики у нас тут всегда в избытке.

В общем, для флэшмоба я выбрала вам отрывок из "Лунного стекла", который для этой серии вполне себе характерен. Объясняю, что там происходит, коротко совсем. В портале, и за портал, воюют представители разных рас. И люди, и нэгаши, и когни, и рауф. В отрывке описан механизм гибели организма при попадании в кровь чужеродного белка. Есть очень специфические бойцы, "лады", это жены уже погибших в этой кампании солдат. Они модифицируют свои тела, для того, чтобы наносить максимальный урон противнику, в том числе - ставят импланты, чтобы иметь возможность убивать противников другой расы с помощью собственной крови. Этот же метод использует метаморф в "Земле Node", но его "устройство" является полностью бионическим, тогда как "лады" используют наряду с бионикой механику. Врачам госпиталя "Вереск" приходится работать со всеми разумными, которые воюют за портал, потому что врачи конклава Санкт-Рена, иоанниты, не принимают участие в войне, они лечат всех, вне зависимости от воющей стороны. Поэтому в "Вереск" попадают все, без исключения.

***

Через неделю после того, как лег снег, «отличился» Скрипач. Да как! По словам Ильи, произнесенным уже после того, как всё закончилось, Скрипача следовало сначала убить немедля, а потом закопать в их это «странное место», и прикрыть той непонятной железкой, которую они нашли…

Дело было в том, что пошли в большом количестве «черные пули» — рауф, которым было практически невозможно помочь, стали привозить всё чаще и чаще. И, конечно, это очень сильно влияло на врачей-рауф, работавших в госпитале. Кира, например, Илья в результате несколько дней к рауф просто не допускал, ставил на другие случаи — тот уже начал потихоньку психовать, видя раз за разом собственную смерть. Он, прошедший через этот ужас сам, с ума сходил оттого, что возможность помочь была сильно ограничена, и каждый «уход» раненого для себя трактовал, как собственный промах и неудачу — не смотря на то, что стажеры лишь присутствовали при операциях, а вели больных реаниматологи.

Как впоследствии оказалось, переживал он не один.

На Скрипача эти бесконечные смерти и чужая боль подействовали еще сильнее.

Несколько дней он о чем-то напряженно размышлял, уклоняясь от ответов на вопросы типа «чего с тобой такое», или «о чем думаешь», а потом… потом в «Вереск» попал раненый официал средних лет, рауф, мужчина, у которого шансов в принципе не было — сначала он поймал «черную пулю», а потом в рукопашной «лада» угостила его из игломета, причем не через броню, а в незащищенную шею, броня его по какой-то неизвестной причине отключилась. Разумеется, рауф прооперировали, но то, что он обречен, стало ясно с первых же секунд.

Гетерологические антитела, которые любой организм вырабатывает против тканей или клеток организма другого биологического вида, его организм вырабатывал в таких количествах, что справиться с этим было невозможно — слишком много чужого белка попало в кровь. Организм рауф боролся с клетками организма «лады», и в процессе этой борьбы убивал себя. Показатели пошли вниз — поступил рауф с первой градацией два и второй десять, то есть ранения сами по себе были операбельны, и при других обстоятельствах рауф запросто бы выжил. 2/10, 2/13, 2/15, 1/9, 1/10, 1/11… Вели этого рауф Поль Тадис и Руби, они действительно делали всё, что могли, но даже частичная замена крови давала лишь очень кратковременный результат, и через полчаса показатели падали снова. Парадокс — если бы ранения были серьезнее, шансов у рауф было бы больше, но, к сожалению, сейчас слишком высоким был действующий барьер самого организма, и он боролся, но, увы, против самого себя.

— Не дотянет до корабля, — сердито ответил Руби на вопрос Скрипача. — У нас нет возможности прикончить ему иммунитет так, как это требуется. Не для полевого госпиталя задача.

— Руби, а какой показатель Kell был у крови той «лады»? — поинтересовался Скрипач.

— Нулевка, — пожал плечами тот.

— Ясно… Руби, тебя Илья вызывает. И Поля тоже. Вы сейчас сходите оба к Илье, он от вас что-то важное хотел. А я тут посижу, — Скрипач улыбнулся. — Посторожу.

Брать кого-то под воздействие Скрипачу было не впервой.

***

Часом позже Ит и Фэб сумели вскрыть дверь в «угол» — заблокировал её Скрипач на совесть. В помещении обнаружилась следующая картинка: живой рауф с показателем 2/9, ничего не понимающий, и безмерно удивленный происходящим, и Скрипач, сидящий рядом с реанимационным блоком в полуобморочном состоянии. Фэб понял всё мгновенно, Илья тоже, до остальных доходило с полминуты — ни Поль, ни Руби, ни остальные не сообразили, что случилось.

— Поль, второй блок, быстро, — приказал Илья. — Рыжий, сколько ты ему отдал?

— Шестьсот. Плазма. Илюш, сработало…

— Разговоры потом. Руби, работать 2/9, Фэб, Поль, ко мне. Ит, Кир, остальные, вон отсюда.

— Илья, у меня получилось, — Скрипач улыбался. Всё еще улыбался, хотя чувствовал, что сознание плывет. — Я остановил…

— Я тебя потом убью, — пообещал Илья спокойно. — Фэб?

— Давление нулевое. Рыжий, ну-ка давай-ка аккуратно… ага. О чем ты думал только?

— Я посмотрел… он же из официалки. Скъ`хара, у него семья… детей четверо… три средних… у них две жены… его, наверное, дома ждут… очень… я не хочу, чтобы с кем-то… еще так… случилось… понимаешь?

— Но зачем шестьсот брать было? — с отчаянием спросил Фэб.

— Я сначала посчитал на триста… но он же большой… Кир тоже большой… если бы я знал тогда, что… что это можно сделать… так страшно… тогда… очень страшно… было… я тогда не знал, Ит не знал… у нас с ним очень интересная кровь, тебе не кажется?.. Прикольно получается, да? При замещении… плазматических клеток… свои клетки организма перестают давать парадоксальную реакцию…

— Мне кажется, что ты сейчас сдохнешь, — свистящим шепотом произнес Илья. — От кровопотери. Экспериментатор хренов, посмотрите на него!.. Поль, по периферии давай, сейчас на замещении выведем. Дурак! Нет, ну какой дурак, а?!

— Фэб, ты же сам говорил, что чужая жизнь всегда важнее, — Скрипачу уже стало чуть легче. Немного, но он понял, что сознание не потеряет. Уже нормально.

— Говорил. Но не до такой степени!

— А до какой? — Скрипач смотрел на Фэба, не отрываясь. — До какой, скъ`хара?

— Илюш, это можно провести, как научку, — вдруг сказал Поль. — Я, пожалуй, подпишусь под это дело. Руби тоже подпишется.

— Это заговор? — неприязненно спросил Илья.

— Нет, — отрицательно покачал головой Поль. — Он правильно поступил, просто немного не рассчитал. Да, Файри?

— Я тебя просил не называть меня Файри, — по привычке отозвался Скрипач. — А так вообще-то да.

— Ожил, — констатировал Илья. — Что-то ты быстро.

— И еще просьба. Гипнотизировать меня больше не нужно. Я ведь тоже могу, — Поль показал Скрипачу пудовый кулачище. — А рука у меня тяжелая.

— Легкая, — возразил Скрипач. И снова улыбнулся. — Легкая у тебя рука, Поль, не ври.

— Заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет, — сердито проворчал Илья. — Так… Сейчас спать, потом двое суток на отдых. Мы за это время придумаем, как обозначить эту тему для отчета, и как это всё можно использовать.

— Использовать действительно можно, — Фэб задумался. — Но эти два «вампира наоборот» работать смогут? Илья, давай посчитаем сейчас минимальную дозу плазмы…

— Тогда надо срочно снимать показатели с 2/9. А, уже 2/5? Руби, что там у тебя?

— Поднимается замечательным образом, — отрапортовал Руби. — Все бы так.

— Рыжий, скажи, ты куда сбросил свои предварительные расчеты по крови? — спросил Фэб. — Открой мне раздел, пожалуйста.

— Скъ`хара, открой сам, — попросил Скрипач. — Там формула простейшая получилась. Ребенок справится… (с)