От ангела до человека: из скорлупы понимания (рецензия на "Дневники Ит")

Поскольку Энн Канты нет на АТ, добавить свою рецензию под книгой она не может, копирую рецензию здесь из нашей переписки, с её разрешения))  Эта рецензия находится в сборнике, а сама книга ЗДЕСЬ

От ангела до человека: из скорлупы понимания

Многие «правильные» современные истории, написанные на русском языке, напоминают черно-белые фильмы первой половины XX века – не отсутствием цвета, а отношением к персонажам и сюжету как к куклам в кукольном доме, открытом с одной стороны: читатель видит тщательно выстроенный (в лучшем случае), неплохо обставленный авторский «мир», в котором действуют значительные герои. На первый взгляд все нормально, и это даже можно спокойно читать. Одна проблема – это невыносимо скучно.

Вот о чем должен мне сказать сто девяносто первый роман о том, как какой-то человек хотел чего-то добиться и не смог, о том, как какая-то женщина полюбила мужчину, а он ее не полюбил, о том, как ужасно состояние современного общества (неважно где)? Почему я должна отзываться на это и кто все эти люди?

Это не проблема жанра и даже не проблема наличия у авторов таланта. Это проблема сторителлинга. Традиции и навыков, которые существуют в искусстве, когда оно практикуется постоянно, многими поколениями, так что структура истории как формы самовыражения и способа о чем-то поговорить с другими становится с одной стороны, предельно понятной, а с другой – позволяет на ее основе создавать потрясающие вещи.

В русскоязычном контексте таких историй днем с огнем не найдешь. Иногда, если тебе повезет, не среди изданных книг и не там, где обсуждают новинки литературных премий, а, скажем, в каком-нибудь интернет-дневнике или на сайте самиздата, встречается текст, от которого перехватывает дыхание и который ты запоминаешь навсегда.

Так я нашла в Интернете историю под названием «Дневники ИТ». Прочитав ее в первый раз, я закрыла текст и пару минут просто рыдала. Сейчас, спустя почти год после первого прочтения, я вернулась к нему и прочитала снова. Ощущения получились немного другие, и это само по себе интересно. Я рада буду поделиться этими ощущениями с вами.

Роман повествует о недалеком будущем, в котором человечество, как это часто случается в постапокалиптических историях, борется за выживание. На сей раз причиной бедственного положения становится неизвестный вирус, заразивший всех людей в одночасье и лишивший их возможности естественного воспроизводства. Люди размножаются с помощью специально созданных репродуктивных центров, мир технологически откатился на пару столетий назад, власть поделена между полулегальными фракциями Инквизиторов и Верных, и если я вам скажу, что именно первые вызвали у меня большую симпатию, вы поймете, насколько в этом мире все сложно.

И вот посреди всего этого бардака мы встречаем проснувшегося андроида, единственного оставшегося от программы освоения космоса и используемого людьми в качестве сотрудника в лаборатории по клонированию. Зовут андроида Итон, и, учитывая общий англоязычный контекст, это сообщает истории дополнительную иронию и особый шарм.

Да, но о чем это?

Давайте посмотрим вместе.

В этой истории есть идеальная идея для воплощения в романе – противопоставление чувств и восприятия одного из главных героев – молодого ученого Базиля – и холодной отстраненности Итона, единственного оставшегося на Земле андроида. И решение автора вести рассказ от имени Итона в этом смысле гениально. Зажатое в рамки «холодного» итоновского разума повествование становится эмоциональным, страстным и гротескным. При этом накалять страсти можно сколько угодно – эмоциональный «саркофаг» восприятия Итона охладит их до нужного состояния, чтобы быть нормально воспринятыми и правильно понятыми читателями. Собственно, если я правильно вижу эту историю, она о том, как выглядит мир людей в глазах того, кто по определению не может к нему принадлежать. Кто в итоге может принять решение о том, быть человеком или нет, в отличие от людей, у которых есть любой выбор, кроме этого. Люди заключены в своей человечности до тех пор, пока не поймут, что с ней делать. В понимании и развитии источник их свободы. Но что делать совершенному существу, лишенному человеческих слабостей, которое, подобно ангелу из фильма «Небо над Берлином», постоянно вынуждено быть рядом с людьми, наблюдая за их страданиями и счастьем и будучи неспособным вкусить их?

По закону жанра ангел должен разбиться. Такова цена человечности, выбора и свободы. Перестать быть совершенством, перестать искать логику и абсолютную симметрию в мире, который, чтобы быть живым, должен быть радостным, странным, эмоционально непредсказуемым и настоящим.

В истории об Итоне и его друге (постепенно по ходу действия становящемся любовником) для первого разбиться означает не столько прыгнуть с крыши, сколько медленно, день за днем, узнавать о себе нечто, как в зеркале рассматривая себя в глазах других. Пытаясь понять, что происходит и почему люди делают то, что делают. Пройти путь от слуги до сотрудника, от сотрудника – до игрушки и от игрушки до ренегата.

Процесс изменения происходит иначе, чем у людей, потому что Итону, в отличие от них, не дано базовое восприятие реальности и неизвестны «коды» человеческой коммуникации. Поэтому когда с ним обращаются как с объектом, он не сразу понимает, что что-то не так. Зато это понимает читатель, и от этого становится физически дурно. Когда видишь, как Отец, в первой части романа выглядевший хотя и немного странным, но все-таки умным и авторитетным главой семьи (не в последнюю очередь, благодаря восприятию абсолютно неопытного Базиля и вообще ничего в этом не понимающего Итона), хладнокровно насилует живое существо, хочется сбежать подальше. Или забыть об этом эпизоде. Только забыть не получается. Ни у читателя, ни у Итона. Долгое время находившийся в довольно двусмысленных отношениях с Базилем, он, по моему ощущению, только в этот момент начинает догадываться, какая роль ему уготована этими людьми, и думать о том, на самом ли деле это то, чего он хочет. И есть ли у него личная воля вообще. А если есть – то как ее проявить? Быть игрушкой и извлекать из этого свою выгоду? Попробовать понять, чем игрушка отличается от живого и стоит ли возможность быть живым того, чтобы ее добиваться? Сначала попробуем быть игрушкой, решает андроид, с любопытством рассматривая воспользовавшегося им Отца.

Но... Игрушки не пахнут. Не так, как деньги, не так, как куклы, с которыми забавляются дети на заре своего сознания, пытаясь с их помощью научиться слышать и понимать людей. Игрушки не пахнут потому, что не настоящие. Ни в каком смысле. Потому что выбор не на их стороне. Вот тот вполне очевидный, хотя и трудно давшийся вывод, который делает Итон. Вывод, изложенный автором в большей степени между строк. Итон к концу первой части перестает быть игрушкой, но все еще не знает, как ему стать человеком, как и не знает, хочет ли. Впрочем, есть процессы в психике разумных существ, остановить которые, запустив, невозможно: мне кажется, Итон «разбился» в тот самый момент, когда задал себе этот вопрос.

Думаю, этого достаточно для во всех смыслах крупного текста. И у «Дневников ИТ» есть все шансы таким текстом стать. Это хороший, глубокий, умный, необычный, оригинальный, сложный роман. И я очень хочу увидеть, чем он закончится. Я болею за Итона.

Постскриптум

Несколько вопросов к автору, которые у меня возникли в процессе чтения, и комментарии по поводу повествования и формы текста.

Тексту не хватает сжатости – не в смысле объема, а в смысле лаконичности и насыщенности описаний. Между Итоном и Базилем постепенно развивается взаимная – любовь? влечение? интерес? И это по определению странная история, в очень хорошем смысле, история, которая с самого начала захватывает и пробирает до нутра. Не потому, что Итон не хочет, а потому, что Базиль не может. Между ними не разница возраста, веса, роста, расы, религиозного воспитания, материального обеспечения или социального положения, – между ними разница в человечности – и в этой разнице Базиль проигрывает. Способность быть человеком в большей степени, чем люди, за время борьбы с грозящим им вымиранием утратившие, кажется, остатки своей человечности, делает Итона почти шекспировским героем. Не зря он любит постановки пьес Шекспира и смотрит их постоянно на сохранившихся старых носителях. И рядом маячит страшный призрак непонимания, напоминающий об изгнании из Эдема – которое происходит не потому, что тот, кто в нем находился, согрешил, а потому, что был неопытен и не понял, что его использовали. Базиль – не страшный соблазнитель, его желание и влюбленность застят ему разум, заставляя делать глупости. Пугает не это, а сидящее в нем восприятие насилия как нормы. Его любовь взаимна, но взаимная любовь еще не означает автоматического согласия на все, что тебе предложат. Правда, чтобы на что-то согласиться, нужно для начала понимать, что это. Такой конфликт дорогого стоит. Очень надеюсь, что автор развернет его подробно.

Человеческие словечки («всего этого дерьма», «наехал») в речи Итона. Откуда Итон их знает? А даже если и знает, для чего использует? Люди используют такие слова либо потому, что они помогают им выразить мысль или чувства, либо потому, что подражают другим людям, которые их используют. У андроида по определению не может быть ни одной из этих мотиваций. У него могут быть чувства, но не может быть структуры мышления в стиле сниженного раздражения («как меня это все достало!») или подражания, так как для этого нужен опыт, которым обладают только люди, опыт жизни и взросления в человеческом обществе. Такие вещи являются коллективными, и Итон как андроид не может быть в них включен. Это одна из его уязвимостей, повод для ощущения «чуждости» и одиночества среди людей, которые даже в злости и ненависти не перестают быть «своими». Я бы использовала эту возможность. Сейчас она выглядит как лишняя деталь, которая мешает восприятию героя.

«Я сидел в лаборатории клонирования и размышлял над философской проблемой: относится ли пожелание Базиля о том, чтобы в помещении «никого не было» только к лаборантам и помощникам, как людям, или ко мне тоже? Кто я, разумный субъект, отвечающий на вопрос «кто?», равный в статусе с живым человеком или же движущаяся, не живая, хоть и разумная биомеханическая машина, оборудование, отвечающее на вопрос «что?» и моё присутствие тогда допустимо? Однозначного логического ответа не было. Пожалуй, надо будет спросить у Отца». Вот это гениально. Этот абзац стоит целой главы.

Не хватает данных о природе Итона. Кто он – высокотехнологичный андроид, машина, которая создана как базовая станция с возможностями самообучения, или человекоподобный искусственный интеллект, в котором уже заложены некоторые «настройки», такие, как «словарь» человеческого сленга, способность распознавать различные типы эмоций, разницу в социальном положении и человеческие характеры? Грубо говоря, есть ли у Итона «библиотека технических характеристик человеческого вида», или он должен построить ее с нуля, таким образом набирая опыт, которого у него нет?

История с клонами отвратительна. И очень впечатляет. Я бы не ставила ее в начало текста. Она заслуживает отдельной детективной линии. Но это только моя точка зрения.

«Как люди умудряются нести такую невнятную чушь, и видеть в ней слои смысла, мне не доступные?». «Чушь» – человеческий смысловой концепт, очень сложный, и для того, чтобы использовать его, Итону пришлось бы научиться думать, как человек. У машины нет понятия «чушь», она оперирует релевантными и нерелевантными данными. В этом месте возможно столкновение машинного интеллекта Итона с человеческим, но не на уровне непонимания того, как люди могут вести разговоры, лишенные смысла, а на уровне непонимания разницы между понятиями «смысла» и «значимости» (смысл как неразделимая на части информационная структура).

Непонятно, почему люди так стремятся иметь детей – на каком уровне находится развитие технологий в этом мире, и если люди живут в относительном комфорте, то почему активно размножаются? Исследования, посвященные динамике роста населения, свидетельствуют о том, что люди размножаются тем активнее, чем хуже живут. Ученые предполагают, что это связано с биологическим механизмом, требующим сохранить вид в суровых условиях. Чем больше потомства, тем выше шансы, что при высокой смертности отдельных особей сам вид выживет.