Отрывок из Питерской поэмы 2

На этот раз Димитт предложил встретиться в кафе на Охте, неподалёку от набережной. Боковая улица в этот час оказалась свободной и Сокольский быстро нашёл, где припарковать машину. Он приехал один. Квенталиец уже ждал - Сокольский заметил его через стеклянную витрину.

- Я благодарен за то, что вы согласились встретиться, - приветствовал полковника Димитт, салютуя чашкой кофе.

Игорь выдвинул стул напротив и с неудовольствием отметил, что спинка липкая, как бывает с грязными спинками и ручками в общественных заведениях. "Засранцы", - подумал он, сел и жестом показал официанту, что не будет ничего заказывать.

- Мы часто встречаемся, - опустив приветствие, сказал он Димитту. - Моё руководство может заинтересоваться.

- Надеюсь, это последний раз, когда я обращаюсь к вам с просьбой, - вежливо ответил Юлиус Димитт и сделал глоток кофе. - Я хочу говорить об этой женщине, Тяниной.

- Саре Ёгер? - нарочно переспросил Сокольский.

- Я не знаю, каково её настоящее имя, - возразил квенталиец, не смутившись напоминанию. - Вы сказали, что её так зовут. Я не могу нарушать закон своей страны и дать ей поддельные документы, чтобы она могла вернуться. Вы понимаете?

- Нет, - признался Игорь. - Она ваша соотечественница, не предала вашу страну, предпочла сесть в тюрьму, чтобы не компрометировать своё руководство. Помогите ей уехать, это в ваших силах.

Димитт с едва заметным вздохом отодвинул чашку.

- Плохой кофе. Такой же плохой, как ваше заступничество. - Он подался вперёд и заговорил тише: - Этот вопрос решён не мной. Женщина мешает не только вам, но и мне. Сделайте так, чтобы её снова отправили в тюрьму. Наркотики, оружие - всё что обеспечит срок. Поверьте, это будет лучше для неё.

Сокольский смотрел на человека, сидевшего напротив него в маленькой забегаловке. Нельзя сказать, что он не понимал Димитта. Понимал. Кому-то невыгодно возвращение Сары Ёгер на родину. Кого-то беспокоит её осведомлённость о старых делах. Тот, кто заслал её несколько лет назад в Россию, не хочет даже косвенно признавать, что она действительно шпионила. Квенталийцы ушли в глухую защиту. Это понятно: маленькая страна, большие опасения, море осторожности. Но так беззастенчиво предложить - "подбросьте улики, сварганьте липовое обвинение и отправьте её на зону" - совсем не укладывалось в личное представление Сокольского о порядочности. О чём тогда говорить?

- Прощайте, господин атташе, - произнёс он, поднимаясь. - Я ничем не могу вам помочь.

Едва Сокольский повернулся уйти, Димитт сказал вслед:

- Вы не думаете, что нарушая правила, вы даете другому человеку право тоже нарушать правила?

- Это конкретный вопрос? - переспросил Сокольский, оглянувшись через плечо.

- Нет. - Димитт расслабился и глаза его повеселели. - Это риторический вопрос.

Сокольский молча ушёл. Димитт дождался, когда он перейдёт дорогу и сядет в машину, взял пару салфеток и тоже поднялся. Старательно задвигая стулья, будто его озаботил антураж кафе, он быстро протёр ручку того, на котором пару минут назад сидел Сокольский, и только после этого направился к выходу.