Знахарский флешмоб

Решила поучаствовать в интересном флешмобе Елены Трушниковой. Про зелья. (Ядов у меня нет.)

В Сказке для людей среднего возраста одна из двух главных героинь — (ладожская) знахарка. (Девятый век.)
Ей предстоит вылечить раненого конунга. Или... погибнуть, видимо. Она выбрала вылечить. И из этого кое-что вышло, естественно.  

Сегодня придётся запостить фрагменты подлиннее, а то непонятно будет, кто кого лечит, чем и от чего. Из магии — только руны (но это хорошая магия).

Девушка сидела у крошечного оконца и перебирала корешки растения, останавливающего кровь. Она не знала, зачем вытащила из сундука именно этот холщовый мешочек. Корешков осталось мало, но должно хватить.

«Хватить для чего?» — Руса не успела додумать ответ на этот вопрос, как дверь отворилась, и в проёме показалась высокая мужская фигура. — «Вот сейчас и узнаю, для чего».

В хижину вошел высокий человек, источавший запах крови. Его длинные спутанные волосы и заплетённая в две косички борода были тёмного, почти чёрного цвета. А глубоко посаженные глаза — совсем светлые, но не голубые, а цвета студёного озёрного льда. На поясе у мужчины висел длинный кинжал в потёртых ножнах, Руса знала, что он называется сакс. А правая ладонь воина сжимала рукоять топора, покрытого запёкшейся кровью. Мужчина был ещё молод, но его жёсткое, как будто аккуратно высеченное из белого камня лицо несло на себе отпечаток многих сражений и битв.

— Ты знахарка? Иди со мной. Хрольв конунг ранен. Ты должна его вылечить.

Мужчина говорил на северном языке, которому Русу учила заботливая бабка. Кроме старой ведуньи, в селении этим языком владел ещё кузнец Ульв, чью супругу Руса лечила от женской хвори после рождения очередного ребёнка, когда старуха уже слегла. Девушке иногда удавалось перекинуться парой фраз с кузнецом, но она всё равно удивилась, что поняла речь воина.

— Что с твоим конунгом? — спросила девушка, подбирая непривычные северные слова.

Мужчина удивился, скорее, даже не тому, что Руса его поняла, а тому, что ответила на его языке.

— Рана. На левой руке. Много крови ушло, — воин, запыхавшийся от быстрой ходьбы, говорил отрывистыми рублеными фразами.

Вот для чего, оказывается, она про корешки вспомнила. Руса молча встала и пошла собирать нужные снадобья, в то время как высокий воин с любопытством её разглядывал. Выбирать ей не приходилось. Отказать воину она не могла. Русино несогласие имело бы два исхода: последний выдох в её жизни или же рабская участь, при которой первый расклад покажется желанным.

— Ты совсем молодая для знахарки.

— Старая ушла в посмертие, а другой нет.

Девушка взяла корзину со всем необходимым для лечения конунга, закуталась в плащ и вышла из хижины в сопровождении темноволосого мужчины. Воин шагал очень быстро, но Руса прекрасно понимала, что хоть бегом беги, но лучше не отставать.

Руса знахарка:

Процесс лечения, первый "сеанс" (об окончательном результате лечения можно узнать, прочитав Сказку ):

Деревня была окутана запахом дыма и смерти. Местами полыхали пожары. Двери домов, как раззявленные рты, казалось, кричали от боли. Мычание коров и блеяние коз сливалось с плотным маревом людского стона и плача, в которое чужеродными клиньями вбивались раскаты утробного громогласного хохота и резкая северная речь.

Конунг находился в уцелевшем доме Милорада, самого зажиточного человека в деревне. Руса не стала спрашивать, куда делся хозяин, и где вся его семья — жена Белояра и три дочери-погодки, младшей из которых минуло тринадцать зим. Сдавленные крики и всхлипы, доносившиеся со двора, говорили о том, что кто-то из домочадцев Милорада ещё жив. Пол горницы, где лежал раненый Хрольв конунг, был залит кровью. И Руса предпочитала не думать, чья это кровь — самого конунга или же кого-то из семьи хозяина. Бывшего хозяина, если точнее.

Мужчина, привалившийся к изголовью кровати, был очень бледен. Справа — между мощным телом раненого и бревенчатой стеной — лежал меч, и некогда сильные пальцы со следами крови под ногтями из последних сил старались обхватить рукоять боевого оружия, дабы достойно отравиться на пир в чертоги Всеотца. Конунг, вероятно, уже достиг тридцатилетия. Его светлые, заплетённые в косу волосы, были обагрены кровью. Сгустки крови виднелись и на короткой русой бороде. Кровь была повсюду. Сам воздух в этом доме пропитался кровью. Конунг был готов к уходу в посмертие. Руса поняла это с первого взгляда. Возможно, она опоздала. Но ей почему-то не хотелось, чтобы этот вожак хищной стаи вот так ушёл в Вальхаллу у неё на глазах.

Темноволосый воин молча подтолкнул Русу к кровати.

— Дай мне нож, — сказала девушка, не оборачиваясь, и протянула руку в сторону стоящего позади мужчины.

Острым саксом она разрезала рукав льняной рубахи конунга, некогда белой, украшенной по вороту золотистой шелковой лентой. Рана оказалась обширной, но не такой страшной, как думалось Русе. Лезвие прошло вскользь, кость не задета. Конунг потерял очень много крови. Однако он оставался в сознании. Его затуманенные болью глаза чистого голубого цвета был открыты и смотрели на девушку.

— Нож нужно накалить. Если рану не прижечь, начнётся лихорадка, — с этими словами Руса протянула сакс обратно темноволосому воину.

Затем она достала из корзины полотняный мешочек и вытащила из него несколько корешков.

— Положи это в чашу и залей горячей водой на два пальца выше кореньев, — не глядя на темноволосого мужчину, спокойно добавила девушка. Нужные слова северного языка находились сами собой. Её перестала волновать чужая кровь в доме, крики и всхлипы во дворе. Она занималась своим делом. Помощь недужным и раненым — это единственное, для чего она живёт на свете.

«Как такой страшный человек может быть настолько красивым?» — удивилась Руса, глядя на раненого. Но тут же одёрнула себя — это не её дело, богам виднее, кого и как одаривать. И, правда, этот без сожаления готовый расстаться с жизнью, измученный физическим страданием мужчина, весь покрытый своей и чужой кровью, поражал какой-то совершенно неуместной в данной обстановке почти совершенной красотой. Правильные, необыкновенно соразмерные черты бескровного лица северянина вызвали в душе девушки смятение, причина которого была ей неясна, но разбираться с этим сейчас было не время.

Вдруг тяжёлые пепельные ресницы мужчины дрогнули, и Русе почудилось, что выражение его лица, уже почти отрешённое от земного бытия, неуловимо изменилось. Как будто вспыхнула в глазах раненого искрато ли любопытства, то ли интереса и тут же угасла. Когда знахарка прижигала ему рану раскаленным железом, и запах горелой плоти ударил в ноздри, северянин не потерял сознания и не издал ни единого звука, только так сильно закусил губу, что и губа его теперь окрасилась кровью.

Руса достала из корзины маленький горшочек из обожжённой глины, завязанный плотной тряпицей, и чистый кусок полотна. Она обмыла раненую руку конунга и покрыла рану едко пахнущей мазью из горшочка. Затем достала другой кусок полотна, опустила его в чашу с заваренными кореньями, дала тряпице остыть и обмотала её вокруг раны. Веки конунга вздрагивали при каждом касании знахарки, тяжёлое прерывистое дыхание то учащалось, то почти совсем замирало, но ни один звук так и не сорвался с уст мужчины.

А Руса, чуть помедлив, осторожно коснулась пальцем окровавленной губы северянина и начертала этой кровью на плече конунга руну Кано для заживления раны. Затем взяла еще каплю, и рядом появилась руна Дагаз для выздоровления. Крови на губе Хрольва почти не осталось, однако её хватило на руну Ингуз для полного восстановления сил вождя хищных ворогов.

Хрольв конунг:

(иллюстрации Макса Ростовского)

Да, вот ещё сакс , для понимания (длина изделия 45 см):