Даёшь вторую жизнь!

Также присоединяюсь к флешмобу Елены Трушниковой: "Воскрешение или реанимация? Волшебство или наука?"

У меня есть аж два отрывка из разных произведений, где оживляют погибших персонажей.

Отрывок первый (Роман Татуировка Пантеры. Часть вторая)

Первое, что он почувствовал, когда очнулся – была сильная боль во всём теле. Ощущение было такое, будто его изнутри нашпиговали битым стеклом, острые грани которого при малейшем движении рвали мышцы и царапали кости. Хуже всего себя чувствовала его спина, потому что он лежал на ней – сотни мелких колючих осколков вгрызались ему в позвоночник и рёбра, причиняя невыносимые страдания. Он хотел перевернуться или хоть как-то поменять положение, но стоило ему лишь попробовать пошевелиться, как острая боль вспыхивала с новой силой.

Сосредоточив на ней всё своё внимание, он сначала не понял, что слышит чей-то голос. Совсем рядом. Женский. И судя по тону, явно чем-то очень недовольный. Совершено ничего не помня и не понимая, где в данный момент находится, он снова попытался поменять своё положение и на этот раз уже не смог сдержать буквально вырвавшийся из груди мучительный стон от невыносимой боли, которая разрезала его тело на куски. Не зная, куда себя деть от сводящих с ума страданий, он принялся безумными глазами смотреть по сторонам и нечленораздельно мычать.

К нему тут же подошла привлечённая его стонами высокая сухопарая женщина лет пятидесяти. Она была одета в золотистый с металлическим отливом костюм, который состоял из приталенного пиджака и прямой, чуть выше колена, юбки. Как только эта дама, холодно улыбаясь, склонилась к нему, он с трудом сосредоточил на ней взгляд и перестал стонать. Но потом, когда облизнув губы, начал задавать вопросы о том, где находится, кто она и кто он сам, её улыбку будто мокрой тряпкой стёрли, и она тут же набросилась на подошедшего старика в белом халате.

Её интересовало почему «этот оживший покойник» ничего не помнит. «Кто оживший покойник? Я?» – Задался мысленным вопросом он и продолжил слушать, что говорила женщина. Она сыпала угрозами и оскорблениями в адрес пожилого господина с седыми всколоченными волосами и требовала, чтобы он всё исправил, но тот лишь разводил руками и говорил о какой-то давней черепно-мозговой травме, которая, по его мнению, была всему виной. Так же он считал большой удачей, что покойника вообще удалось оживить, а остальное от него уже не зависело. 

Слушать всё это было больше невыносимо, да и боль всё ещё не прекращалась, и поэтому он, полностью отдавшись ей, снова принялся громко стонать. Седоволосый пожилой господин в халате, пренебрежительно отмахнувшись от продолжающей ему угрожать женщины, тут же склонился над ним и, видимо сразу же поняв – в чём дело, направился к столу. Что-то с него взяв, он вернулся с несколькими шприцами и стал делать ему инъекции, но почему-то в разные части тела – в шею, грудь, живот, руки и ноги. Боль начала быстро отступать и он уснул. 

Несмотря на то, что внешне он спал совершенно спокойно – не ворочался и не стонал, во сне на самом деле его донимало жуткое видение. Ему снилась грязь. Её было много, и цветом она напоминала молочный шоколад. Он то и дело падал в неё, получая удар за ударом, но, несмотря на боль, продолжал вставать и снова драться с какой-то тёмной женской фигурой. Он очень хотел, но никак не мог разглядеть её лица, хотя понимал, что если ему всё-таки удастся его увидеть, то это причинит ему дополнительную боль, которая окажется в разы сильнее физической.

Когда он проснулся во второй раз, его сознание уже прояснилось и память, хоть и частично, но всё же вернулась. Он вспомнил, что его зовут Джек Харрисон и что он специальный агент ФРС. У него есть жена Лорен и трёхлетний сын Джейсон. Но всё остальное тонуло в вязком, как кисель, непроглядном тумане. Как он ни старался, ему не удавалось вспомнить – почему он оказался убит. И главное – кем. Но в том, что его прикончили, ему сомневаться не приходилось, так как на этот факт красноречиво указывало пулевое отверстие под правой ключицей.

Он стоял голый по пояс в безвкусно обставленной комнате, в которой полчаса назад пришёл в себя, перед большим зеркалом и разглядывал в нём своё жуткое отражение. На него смотрело осунувшееся лицо с ввалившимися глазами и потресканными сухими губами. Проведя ладонью по синему от бритья черепу, он поморщился, когда коснулся пальцами прямоугольного шва на макушке, а потом, опустив руку, робко дотронулся до грубо зашитого пересекающего его грудь и живот Т-образного разреза от вскрытия. Видеть себя живым трупом было невыносимо.

Не в силах больше смотреть, Джек Харрисон коротко зарычал и с размаху ударил кулаком прямо по своему отражению. Зеркало с хрустальным звоном переломилось пополам и его верхняя половина, упав прямо ему под ноги, разбилась об пол на три неровные части, в каждой из которых продолжали отражаться отдельные участки его тела. «Я разбит на осколки». – Тупо глядя на них, подумал он. – «Вся моя жизнь… Но меня решили снова собрать. Но зачем? Что им от меня нужно? Я ведь был мёртв. Так почему бы покойника не оставить в покое? Зачем всё это?»

Подняв кулак к лицу, он посмотрел на выступившие из порезов на костяшках вместо крови капли какой-то тускло-жёлтой жидкости. Нахмурившись, он опустил руку вдоль тела и, подойдя к своей кушетке, осторожно присел на неё, заранее морщась от трудно сгибающегося левого колена. Боли у него больше не было – те уколы, что ему сделали, её полностью сняли. Но вот коленный сустав был как будто из заржавевшего шарнира, и при каждом движении создавалось ощущение, что там внутри под кожей всё скрипит, хрустит, и крошится, как куски пережжённого кирпича.

Отрывок второй и третий (рассказ Без права на жизнь)

Ларри Трумен прошёл в «тёмную комнату» и, положив шляпу на полку с книгами, а плащ, сняв и повесив на стоящую в углу фигурную деревянную рогатую вешалку, уселся в старинное кресло, когда-то давно оставшееся ему в наследство от родителей.

«Тёмная комната» от того и называлась «тёмной» потому что её стены, пол и потолок были выкрашены в матовый чёрный цвет. В самом её центре стоял тоже старинный тяжёлый стол с бронзовым тройным канделябром, в котором горели три чёрные свечи.

Находясь в «тёмной комнате» Ларри всегда чувствовал полное душевное равновесие и покой, но только не сейчас, поскольку случившееся несколько дней назад одно трагическое происшествие, которое нарушило все его дальнейшие планы, вынудило его пойти минувшей ночью на самое гнусное из всех совершённых им прежде преступлений. И теперь ему никак не удавалось окончательно прийти в себя, и даже понимание необходимости сделанного им крайнего шага не помогало успокоиться. Хотя он и знал, что это поправимо.

Тяжело вздохнув, он неохотно посмотрел на стоящую у стены кровать, в которой лежало выкопанное им тело Каролины Би’Джей Олисен. Кожа на её когда-то бледном лице заметно потемнела, приобретя жёлто-серый оттенок, ссадины и царапины на впалых щеках почернели, а теперь уже обескровленные прежде розовые тонкие губы стали сейчас почти незаметными. Из родственников у неё никого не осталось, а потому бальзамировать тело за государственный счёт было нецелесообразно. Достаточно было самих похорон.

Смотря на покойницу, Трумен испытывал чувство сильной досады от того, что перестарался с её запугиванием и вынудил покончить собой. С одной стороны он, конечно, собирался её убить, но только в самом крайнем случае. А теперь ему придётся исправлять допущенную оплошность и надеяться лишь на то, чтобы результат оправдал все его долгие мучительные ожидания. Иначе ему снова придётся ждать. И опять чересчур долго.

- Я ещё смогу вернуть вас к жизни, мисс Олисен.

*   *   *

Ларри Трумен, находясь в «тёмной комнате», сидел с мрачным видом в своём кресле и, смотря на стоявшую напротив него одетую в чёрный плащ Каролину Би’Джей, испытывал, помимо злости на неё, самое глубокое в своей жизни разочарование.

Выкопав её мёртвое тело из могилы, он оживил его с помощью кристалла «Слеза демона» в надежде на то, что она всё-таки вспомнит – куда в детстве спрятала его карту и покажет ему это место. Но ничего не вышло. Вспомнить она не смогла.

Тогда он пошёл на последний отчаянный шаг. Проведя с её согласия искусственное оплодотворение извлечённой из неё яйцеклетки, он удалил из неё ядро и заменил его ядром из клетки от кусочка её кожи. После чего поместил полученную зиготу в репродуктивную систему её организма. Так Каролина стала матерью своего же клона.

Когда девочка родилась, она сразу отдала её в приют для новорожденных и спустя четырнадцать лет пыталась вместе с Труменом до неё добраться ради её воспоминаний. Но результат оказался непредсказуемо печальным. Карты уже больше нет.

- Да… Вся ваша затея провалилась, мистер Трумен. – Словно прочтя его мысли, произнесла Каролина с усмешкой. Капюшон её плаща теперь был откинут назад, поскольку прятать своё лицо у неё не было нужды. – Четырнадцать лет насмарку…

- Не понимаю, чему вы улыбаетесь, мисс Олисен. – Продолжая смотреть на неё, сердито проворчал Ларри. – Ведь это великое поражение для нас обоих.

- Нет. Теперь уже только для вас. – Доставая из кармана плаща пистолет, возразила Би’Джей. – Потому что делить с вами кристалл я больше не намерена. Он один, а нас двое. А один на два не делится. Убедилась… А вы и так достаточно пожили.

- Ах ты – неблагодарная тварь! – От изумления вытянув лицо, с возмущением воскликнул он. – Да если бы не я ты давно бы уже сгнила в той могиле!

- К чему эти бесполезные слова? – Скучающим тоном, спросила девушка. – Пытаетесь урвать жалкие лишние секунды своей никчёмной жизни? Или надеетесь, что я, услышав их, передумаю? Напрасно. Асазону помолиться и то было бы полезнее…

- Давай – стреляй! Дрянная девчонка! – С ненавистью глядя на неё, проговорил Трумен и сплюнул всухую. – Ты отправишься в ад, где тебе самое место!

- Нет. Моя жизнь будет вечной. Благодаря вашему кристаллу. – С улыбкой сказала Каролина. – И ещё… Не думайте, что здесь нет ничего личного. Как раз наоборот. Вы убили мою сестру и довели до самоубийства меня. Так что это моё отмщение.

Сказав это, Би’Джей подняла руку с пистолетом и, нацелив его господину Трумену в лоб, выстрелила, оборвав его чересчур затянувшуюся жизнь. Теперь камень был полностью в её распоряжении, но у неё и в мыслях не было воскрешать покойников.